Страница 51 из 65
За завтраком тетушка Тама расстаралась так расстаралась. Это не завтрак был, а настоящий пир! А ведь это даже еще не Новый год.
— Эх, — вздохнул Пар, довольно запихивая в себя остатки завтрака — то, что не смогли доесть мы с друзьями. — Вот была бы она помоложе да покрасивее, женился бы!
— К-кто?
— Тетушка Тама — кто ж еще!
Мы покатывались со смеху, но на нас никто даже не шикал — всем было весело. Даже Носатый и то не хмурился как обычно. Хотя и не улыбался. Ну и ладно.
До ужина нас отпустили, и мы могли делать все, что захотим. Конечно же мы отправились в Город! Здесь мы посмотрели выступления бродячих волшебников- артистов (оказывается, и такие бывают!), поиграли в уличные игры, покатались на каруселях, которые установили на рыночной площади, поели всяких вкусностей, напились лимонада, постреляли из лука (даже Триссе разрешили!) и вернулись обратнов Школу, где нас уже ждало праздничное угощение.
Столы накрыли не в Столовых, а в Саду, так что все классы и все профессора ужинали вместе. Оладка перепеченная! Как же нас много! Одеты все были еще не по-праздничному, но уже и не как всегда. Настоящий праздник с подарками должен был начаться только вечером, когда стемнеет. Так что после ужина нас всех отпустили в свои комнаты — готовиться.
Я надел свою самую лучшую одежду и даже полчаса потратил на то, чтобы причесаться. Ничего из этого не вышло, но я же старался! Подарки я переложил в свою сумку. Все, кроме одного. Его я положил на подоконник. Я думал, что отправлю его завтра утром, но как только я собрался выходить из комнаты, в окно постучали. Я его открыл и впустил бабушкиного голубя. Он был еще толще, чем в прошлый раз. Голубь превратился в письмо, а на нем лежала большая золоченая шкатулка. Я открыл ее и глазам своим не поверил: там лежало бабулино жемчужное ожерелье, с которым она раньше никогда не расставалась. Ничего не понимаю! Письмо, нужно прочитать письмо.
«Дорогой Марвус,
Как твои дела? Все хорошо? Норвус регулярно мне пишет, но я бы хотела получить весточку и от тебя. Это твой первый Новый год вдали от дома. Надеюсь, что ты славно его встретишь. Норвус сообщил мне, что ты нашел свою любовь. Я очень рада за тебя. Правда рада. Когда-то Корвиус подарил мне это ожерелье и сказал, что его носят только те, кого по-настоящему любят мужчины его семьи. Надеюсь, что и ты не ошибся с выбором. Подари и ты его своей избраннице. Счастливого Нового года!
Твоя бабушка Трисса»
Спасибо, бабушка. Вот только, откуда Норвус все знает? Он что, за мной следит? А может, он думает, что мне все еще Корнелия нравится? Ну, тогда пусть так и думает. Так даже лучше.
Я взял перо и без чернил серебряными буквами быстренько написал бабуле ответ:
«Дорогая бабушка,
Спасибо за подарок. Высылаю тебе свой.
Твой внук Марвус»
А я и не говорил, что мастер письма писать. Я положил подарок бабуле на лист, скомкал его и выбросил в окно. И белый голубь с серебристыми крыльями улетел обратно в наш замок. Или где там сейчас бабуля?
Я обещал Триссе, что зайду за ней, и мы пойдем в Сад вместе. Еще раз проверил, все ли с собой взял и вышел из комнаты. Сегодня черные человечки на моей двери особенно быстро двигались. Наверное, тоже Новый год отмечали.
Моя рука зависла в воздухе, когда я собирался постучать, потому что дверь в комнату Триссы и других девушек неожиданно распахнулась.
— Марвус! — просияла Корнелия. — Ты пришел за мной?
Она была очень хороша в нежно розовом платье и с золотистыми волосами, уложенными короной вокруг головы, но меня это не трогало.
— Не-а, не к тебе.
Корнелия обиженно надула губы и отошла в сторонку, а ко мне уже выходила Трисса. Оладка перепеченная! Дух захватывает! Трисса шла неспеша, и на ее щеках играл милый румянец. Сегодня девушка надела темно-синее платье с открытыми плечами, сшитое из сверкающей ткани, а в распущенные волосы вплела большой белый цветок. Больше никаких украшений на ней не было, но они ей были и не нужны.
— Пойдем? — сказал я и предложил Триссе руку, девушка на нее оперлась.
— Пойдем.
Я прям спиной чувствовал, какими завистливыми взглядами провожают нас ее соседки.
В Саду играла тихая музыка, большие столы уже убрали, а вместо них оставили маленькие круглые столики с напитками и закусками. Для профессоров и старшеклассников стояли отдельные столы с напитками покрепче.
Первым мы заметили Пара, который стоял возле самого большого стола под руку с такой же круглой, но очень симпатичной девушкой.
— Это Милла, — представил ее Париус. — Она из шестого.
Мы с Триссой кивнули, а Пар с подругой снова вернулись к угощению. Гэн же пришел на праздник один. Он мялся в сторонке и то и дело поправлял одной рукой очки, а другую прятал за спиной. Когда мы с Триссой к нему подошли, он очень обрадовался.
— Что это у тебя там? — сразу же спросил я.
— Н-ничего.
— Покажи.
— Т-там нет ничего.
Ага, вот так я и поверил. Гэн хоть и длинный был, но неповоротливый, поэтому я легко смог раздобыть то, что он прятал за спиной.
— Ого! — присвистнул я.
— Какая красота!
У меня в руке был серебряный браслет небывалого мастерства, а из него распускался чудесный белый цветок, чем-то напоминавший тот, что был у Триссы в волосах. И от него шел еле уловимый приятный аромат.
— Сам сделал? — спросил я.
Гэн кивнул и покраснел, а его очки совсем сползли на нос, но мой друг будто этого не замечал, так что вместо него их поправила Трисса.
— Она с тобой не пошла? — спросила девушка.
— Н-нет. Она отказала.
— Кто отказал? — Почему один я ничего не знаю?
Гэн покраснел еще сильнее, но отвечать отказался. Я глянул на Триссу, но она только пожала плечами, мол, не ее это тайна. Ну и ладно. Гэн отдал браслет Триссе, и та с удовольствием надела его себе на руку. А ей идет. Какие же у нее тонкие запястья! До сих пор понять не могу, как такая хрупкая с виду девушка может так запросто уложить на обе лопатки здоровенных мужиков.
Чем дальше шло время, тем веселее и быстрее играла музыка, и тем веселее и навеселе становились профессора, а значит, мы можем делать все, что хотим! И большинство школяров хотело добраться до профессорского стола. И очень многим это удалось. Мне же этого добра и даром не надо. Я как-то из дедовой заначки так напробовался, что в жизни больше к вину не притронусь.
До двенадцати еще был целый час, и мы с Триссой решили побродить по Саду. Ушли мы довольно далеко, но все равно не решались даже за руки взяться. Кроме нас тут было еще много парочек. И в одной из них я узнал Ремуса и Аварру. Они стояли под высокой яблоней и никого не замечали. Еще бы! Кого тут заметишь, когда так бурно отношения выясняешь. Они явно выпили не один кубок вина, раз так громко разговаривали. К счастью, кроме нас с Триссой поблизости больше никого не было.
— Аварра, милая, послушай! Ну, сколько раз я тебе должен повторять, что тогда ничего не было!
— Ты мне ничего не должен! Просто отстань уже от меня! Было, не было — какая теперь разница! Столько лет прошло!
— Вот именно! Аварра, я клянусь тебе, у меня с ней ничего не было!
— Не с ней, так с другой! Рем, по-хорошему прошу, отстань от меня. Я тебя больше не люблю.
Мне стало очень жалко Ремуса, но все, что я мог сделать, это не мешать. Трисса, похоже, думала так же, потому что потянула меня за рукав и кивком показала, где мы можем спрятаться.
— Не верю, — очень тихо сказал профессор, но мы расслышали. Он прижал Аварру к дереву, одной рукой схватил ее запястья и сцепил их над ее головой, а другой обнял ее. Мы с Триссой одновременно решили, что это не наше дело и осторожно стали выбираться из-за кустов, за которыми мы прятались. Через минуту мы услышали звук пощечины и удаляющиеся шаги. Но все-таки профессор Аварра позволила Ремусу целовать себя целую минуту.
— Все видели, да?
От неожиданности мы с Триссой вздрогнули. Перед нами, скрестив ноги, сидела Тетушка Тама и прямо из бутылки пила вино. Вид у нее был сильно захмелевший. Сегодня она была без своего поварского колпака, и я в который раз подумал, что у нее очень красивые волосы.