Страница 3 из 65
И еще: зачем одному человеку, а тем более подростку, комната, где может поместиться добрая половина всей нашей прислуги, а если потесниться, то и злая. А их там всех не меньше сотни. Да и разве удобно спать на кровати, на которой можно пяти парам пляски устраивать, и те не стукнуться друг о друга, даже если очень захотят? Я обычно на самом краешке сплю — так деру давать проще. А этот тяжеленный черный в белую крапинку балдахин? Каждый раз боюсь, что он меня во сне придавит.
Только одно я тут люблю — портрет моих мамы и папы. Раньше, еще до того, как я родился, он висел в Большой гостиной, но дед решил его снять и на чердак снести. А я нашел недавно и упросил мне отдать, вот теперь картина и висит в моей комнате. Каждый день, когда я спать укладываюсь, долго смотрю на своих родителей, желаю им спокойной ночи и только потом засыпаю. Надо будет забрать портрет с собой, а то ж не усну.
Гарлиус закончил пилить ногти, а я все еще не оделся. Камердинер приподнялся, словно собирался встать и помочь мне, как предлагал. Поэтому я шустренько стащил с себя свою любимую одежду и взял в руки ту, что для меня приготовили. Бе! Пакость какая!
Разве ж может настоящий мужик бабские тряпки на себя нацепить! А как еще эти белые чулки с подвязками да туфли с огромными бантами обозвать? Деревенские увидят — стыда не оберешься. У нас даже девочки бантики только на косы привязывают. А тут такое позорище да еще с кружавчиками. И деваться мне некуда — дед везде меня достанет. Ничего, по дороге убегу. Жаль только, что с конюхом не получилось.
Все равно убегу! Я ж мужик, а мужик с любыми трудностями справится. Поэтому я стиснул зубы и, стараясь не смотреть в зеркало, влез все-таки в это бабское убожество. Белые чулки, короткие, до колен черные бархатные штаны, белая рубаха (с кружавчиками же!), синий жилет с золотыми пуговицами и короткая темно-синяя бархатная мантия — вот какую мерзость меня заставили надеть. Да я ж со стыда провалюсь, если меня друзья увидят! Да и жарко в этом.
— Причешись, — сказал Гарлиус, а я подпрыгнул от испуга — совсем забыл, что он тут. Вот уж по кому я точно скучать не буду, так это по своему сторожу-камердинеру. Какой от него вообще толк, если я все равно почти все сам делаю? Но деда говорит, что он у нас что-то вроде… Как он там говорил? А! Кто-то вроде семейной реликвии. Деда еще маленький был, когда он к нам служить пришел. Или это с прадедом было?
Я сделал вид, что ничего не слышал и стрелой выскочил из комнаты. Ну, не люблю я причесываться — что тут поделаешь! А стричься вообще ненавижу, поэтому и отрастил патлы до плеч. Иногда сам их ножом подрезаю, когда уже совсем длинными становятся. Не, лохматым я не хожу, обычно в хвост их завязываю, и нормально.
— Марвус! — окрикнули меня, и я застыл на месте, уж очень я боялся повернуть голову назад. Только все равно придется — родная бабушка ж зовет.
— Да? — я обернулся и попытался улыбнуться. Вышло как-то не очень, но я лучше не мог. Боюсь я ее, вот что. Вроде бы маленькая пухленькая совсем седая старушка, а как глянет — так душа в пятки уходит.
— Марвус, ты же знаешь, что нельзя бегать по коридору. Твой шаг должен быть медленным и внушающим уважение. Ты ведь наследник! И ты не имеешь права испортить в Школе репутацию нашего рода. Твой дедушка — Верховный волшебник Школы! Никогда не забывай об этом!
— Да, бабушка.
— Ты должен помнить, что ты обязан сделать все возможное, чтобы научиться волшебству.
— Да, бабушка.
— И ты должен вести себя достойно.
— Да, бабушка.
— И всегда одеваться подобающе.
— Да, бабушка.
— Ты помнишь, как нужно обращаться к Корвиусу в Школе?
— Да, бабушка.
— И как?
— Да, бабушка.
— Марвус?
— Да, бабушка.
— Марвус!!!
Ой! Она меня так часто поучает, что я давно уже ее не слушаю. Все равно я никогда не смогу стать таким, как она хочет. Да я и сам таким быть не хочу.
— Да, бабушка?
— Марвус! И почему ты такой невнимательный?! Я спросила: как ты должен будешь обращаться к Корвиусу в Школе?
— Верховный волшебник Корвиус.
Можно подумать, мне дадут это забыть. Еще бы! Ведь деда ж в Школе самый главный. А тут я, весь такой неправильный и непослушный. Выродок, одним словом.
— Хорошо. А теперь медленно идем в Большую гостиную. Там нас ждет гость.
— А кто, бабушка?
— Скоро узнаешь.
И почему они никогда не могут сразу ответить? Жалко им, что ли? Или важничают?
Вниз по лестнице мы с бабушкой спускались раз в десять, а то и в двадцать медленнее, чем до этого поднимались с дедом. Я успел все ступеньки пересчитать по нескольку раз — так мы ползли. Бордовый ковер, что покрывал всю лестницу, уже давно пора было выбросить. Нет, он был как новый, но я как вспомню, сколько раз меня заставляли его драить! Нет, слуг у нас много. Зато они, в отличие от меня, не шкодничают.
А внизу нас уже, наверное, заждались.
Ничего подобного. Деда сидел в своем любимом кресле, которое для меня было с хороший диван, и пил что-то из хрустального кубка. А кто говорил, что с утра нельзя? Ох, и достанется же ему от бабули! Мне от этого даже немного полегчало. Гостя же нашего я рассмотреть не мог, потому что его тут попросту не было.
— Доброе утро! — рявкнула бабушка так, словно не приветствовала своего любимого мужа, а орала на нашкодившего… на нашкодившего меня.
— Доброе утро, дорогая! — дед тут же подскочил, спрятав за спиной кубок. Я еле сдержался, чтоб не заржать как лошадь на лугу. Ну, очень смешно было смотреть, как мой могучий дед склоняется в три погибели, чтоб поцеловать супругу в щеку и при этом старается не расплескать вино. Иногда мне кажется, что он ее тоже боится.
Не знаю, что мне стукнуло в голову, но я решил помочь Верховному волшебнику. Пока бабушка не видела, я осторожно взял из дедовой руки кубок (чуть вытащил из его пальцев!) и спрятал его в спинке дивана. Там уже давно был мой тайник, и я раньше никому его не показывал. Но раз уж я все равно отсюда уезжаю, то можно его больше не прятать.
— А! Так вот, значит, какой ты! — раздалось за моей спиной. Хорошо, что я уже кубок спрятал, а то бы здесь уже была лужа. Винная, конечно.
— Ремус! — дед выпрямился во весь свой немаленький рост и кивнул гостю. Мда… И где только таких берут? Он же совсем ненамного ниже деда. Может, у них зелье роста какое есть? Только со мной почему-то никто не поделился. — Устали с дороги?
— Нет. Все в порядке, Верховный волшебник, — этот великан улыбнулся так широко, что мне захотелось дать ему в зубы, да только не допрыгну. Весело ему, а меня тут на каторгу отправляют! Может, на ногу наступить? — Выпить бы что-нибудь освежающее, и я снова готов отправиться в путь.
Деда тут же хлопнул в ладоши и желание этого… В общем, этого было выполнено. А вот если бы я чего-нибудь такого же попросил, Корвиус отправил бы меня пинком под зад к колодцу. Не, не нравится мне этот Ремус.
— Это моя супруга Трисса.
— Мое почтение, волшебница! Я очень много о Вас слышал. О Вас в Школе легенды ходят. — И этот нахал схватил руку моей бабушки и поцеловал. Вот сейчас ему точно будет крышка! Вот сейчас она ему все зубы пересчитает! Вот сейчас она уши ему надерет! Вот сейчас она… Э? Чего? А чего это она покраснела? Да еще так глупо заулыбалась… Заболела она, что ли?
— А это мой внук. Марвус, поздоровайся.
— Здрасссьте.
— Марвус!
— Здравствуйте, уважаемый волшебник Ремус. Надеюсь, Вы найдете наше скромное жилище э… удобо… удовле… э… удо… Тьфу! Оладка перепеченная!
Говорил же деду, что забуду, а он не верил. Так что это он сам виноват.
— Марвус!!!
Ой! Пора драпать! Я уже приготовился дать деру, как этот Ремус заржал как лошадь недорезанная еще и с перепоя.
— Как же! Как же! — хохотал он. — Весь в отца! Узнаю, узнаю!
Бабуля с дедом злобно на меня косились, но при госте уши драть не решались. Хоть какая-то польза от этого… этого.
— Твой отец был моим лучшим другом, малыш.