Страница 25 из 65
Гэн так удивился, что аж рот раскрыл, а Пар стал похрюкивать в кулак.
— Бедненький! А что случилось?
— Не знаю… — ответил я так жалобно, что чуть сам не прослезился.
— Что-то болит?
Я не стал отвечать, и страдальчески закатил глаза. Гэн закрыл рот, но смотрел на меня так, будто я делаю что-то очень нехорошее. Прям такое нехорошее, что хуже не бывает. А Пар аж закашлялся от смеха. Ну и пусть, зато Корнелия свою руку не убрала. Она гладила меня по голове и говорила что-то ласковое, успокаивая. Я не слушал, что именно, но мне было хорошо. Я закрыл глаза от удовольствия, но тут же их открыл. Надо мной стоял Носатый.
— Пойдем, Корнелия! — он взял ее за руку и потянул вверх. А я что левый? Я схватил ее за другую руку.
— Гавр, что случилось? — спросила она.
— Пошли, Корнелия!
— Но, Гавриус! Ему же плохо! Разве ты не видишь?
Какая же она милая!
— Если ты со мной не пойдешь, то ему точно плохо станет.
А Носатый то нарывается! Не было б мне сейчас так «плохо», я б ему точно накостылял. Но мне же «плохо»! А накостылять ой как хочется!
— Й-я сейчас Триссу позову. Она поможет.
Оладка перепеченная! Зачем же так пугать! Я уж подумал, тут моя бабуля. Погодите, а чем мне эта Трисса помочь может?
— Точно! — захлопала в ладоши Корнелия. И как и когда только она смогла свои руки освободить? Я крепко держал. Носатый, я думаю, тоже. — Трисса точно поможет! Потерпи, Марвус, миленький!
Миленький… Может, мне притвориться, что я… Нет, не буду. Мужики в обморок не падают. А то вдруг кто в деревне прознает…
— Что такое? — спросила Трисса, когда Гэн ее позвал. У ее за спиной висел колчан и было видно, что она сюда бежала.
— Марвусу плохо! — ответила Корнелия. Ой, как она за меня волнуется. И Носатый тоже заволновался.
— Сейчас вылечим, — сказала Трисса и села возле меня на место Корнелии — та ей уступила. Оладка перепеченная! Могла б еще чуть-чуть подождать. И зачем только Гэн позвал этого рыжего двойника моей бабки? Я ему еще это припомню. Вот будет ему кто-нибудь нравиться, а я ему Триссу приведу, и пусть потом сам все своей зазнобе объясняет!
Я снова закрыл глаза и притворился, что мне ну очень плохо. А вдруг Корнелия меня еще пожалеет?
Мне на лоб снова легла рука. Только это точно была не Корнелия, ведь у той ладошка была теплой, а эта была прохладной, но такой легкой и приятной! Странно, но мне стало так хорошо, так спокойно, словно… словно меня гладила мама.
Трисса убрала свою ладонь, и мне захотелось, чтобы она вернула ее обратно. Но меня уже трясли за плечо. Я открыл глаза и увидел перед собой лицо Триссы. Она смотрела на меня так, будто на самом деле обо мне беспокоилась. А она всегда была такой хорошенькой, или я только сейчас заметил?
— Все хорошо, — сказала Трисса Гэну, потом щелкнула меня по носу (Ай!), встала и ушла.
— О-она умеет лечить, — объяснил мой друг. — Ее даже Лекарь иногда себе на подмогу зовет.
— Ты в порядке? — спросила Корнелия, снова усевшись возле меня. Носатый сейчас точно лопнет! Ну и пусть! Сестра сама должна выбирать, с кем ей дружить, а с кем — нет.
После того, как до моего лба дотронулась Трисса, мне стало еще лучше, как будто она влила в меня силу. Так хорошо мне еще никогда не было. Да я готов был… Да я на многое был готов. Я б сейчас даже деда в бою победил! А такое только у нашего кузнеца разок получилось. Правда, ему потом жалование урезали, и он теперь постоянно проигрывает. Зато только деду!
— Все хорошо! — я улыбнулся Корнелии, а она мне. Красавица! Сегодня она заплела волосы в косы и уложила их короной на голове, а скрепила их сбоку жемчужной заколкой. В ушах у нее были маленькие простые золотые сережки. Интересно, а почему Трисса не носит украшения? Ей бы пошло. Все остальные девушки и носа не показывали из своих комнат без украшений.
— Пойдем, Корнелия!
На этот раз она не спорила, взяла брата под руку и пошла вместе с ним. Она что-то ему весело рассказывала, а он то и дело оглядывался на меня. Я показал ему язык, он мне тоже. Так и разошлись.
А вот Гэн почему-то был грустный-грустный. Это он из-за меня так расстроился? Может быть. Не! И все же…
— П-пора идти, — поторопил нас с Паром Гэнриус. Он встал, поправил очки и протянул мне руку, но я не просто поднялся, а подскочил. Оладка перепеченная! Что ж такое со мной Трисса сделала? Да я ж сейчас могу дерево с корнем вырвать! Да вот хоть эту яблоню!
— Только попробуй! — возмутился Пар, будто прочитал мои мысли. — На ней самые вкусные сливы!
Значит, не прочитал. Сливы, говорит. Да я б сейчас целую корзину съел, только мне потом так всыплют, что я до приезда деда сидеть не смогу. Хотя если попросить Триссу мне помочь… Не, пусть тогда Гэн просит, она ему больше доверяет.
— И-идем, скоро Физкультура, а профессор…
— Знаю-знаю, — проворчал я. — «А профессор Нарнис не любит, когда опаздывают». Да помню я. Тут никто не любит, когда опаздывают. Пар, пошли.
— А я не пойду, — ответил он, сильно растягивая слова. Он развалился на траве, подложил руки под голову и закрыл глаза. — Что я там забыл?
— Чего это? Мы, значит, иди, а ты — тут валяйся?!
— Угу.
Вот мне сейчас так прям вдарить ему захотелось.
— П-почему ты не пойдешь?
— Не хочу.
— А-а что ты профессору скажешь?
— Ничего, — хмыкнул он и приоткрыл один глаз. — Папка потом сам что-нибудь придумает.
Ага, сейчас.
Я наклонился, взял этого папенькина сынка за ногу и поволок за собой. Я ж говорил, что силенок у меня прибавилось и немало. Это вам не дерево тащить, а тринадцатилетнего обжору по имени Париус, а он, наверное, раза в два тяжелее, а то и в три.
Пар даже пискнуть не мог, он вообще ничего не мог.
— А-а-а!!!! — только и орал он. Орал, пока мы не добрались до раздевалки. Орал, когда я его в эту раздевалку запихивал. И только тут я заметил, что на нас уставились с открытыми ртами не только школяры, но и профессора.
— М-марвус… — Гэн совсем запыхался. — Ты… это… как…
А то я сам знаю. Да и какая разница?
— Не знаю. Может, Трисса чего наколдовала.
— Ничего я не колдовала. Я вообще не колдовала.
Трисса подошла к нам и встала возле Гэнриуса. Она уже переоделась в форму, только волосы в хвост завязать не успела. Какая… Эй! Чего это я! Корнелия — самая лучшая и красивая!
— Ничего я не колдовала, — повторила Трисса. — Я просто восстановила его жизненные силы.
— Ясно, — сказал Палка. Он к нам тоже подошел. Оладка перепеченная! Ну почему по его лицу ничего не понятно? — Тогда переодевайтесь и на поле.
Вот, по-моему, только он и не удивился. Наверное. А вот остальные от меня шарахались. Ну и ладно, зато пялиться как на выродка больше не будут. Наверное.
— А я не могу на поле! — заныл Париус. С земли он так и не встал. — Я ногу повредил, у меня спина болит, зуб разболелся, прыщ на лбу выскочил, я язык прикусил. И щеку! И вообще, я устал.
— Понятно, — кивнул Нарнис. Он что, ему поверил?! — Школяр Трисса, сможешь ему помочь?
Она кивнула, засучила рукава, похрустела пальцами, размяла кулаки, присела возле Париуса и так тихонько-тихонько сказала, но я все равно услышал:
— Сам встанешь или помочь?
— Сам-сам! — всполошился Пар. Так быстро он при мне еще никогда не двигался. А у меня по спине пробежал холодок. Так говорить с другими могла только моя бабуля. Это я так раньше думал.
Через минут пять наш класс уже весь был на поле и выстроился по росту. И, конечно, я опять был в самом хвосте. Хотя мне показалось, что я такого же роста, как и мой сосед (Эрвиусом его звать что ли?). Показалось, точно показалось.
— На первый-второй рассчитайсь! — скомандовал Нарнис.
И только «первый» открыл рот, как «второй» заорал:
— Бежим!!!
Вот только никто и дернуться не успел. Прямо с неба на нас упало что-то очень-очень большое. Ну ладно, не на нас, а перед нами. Но шмякнулось так, что мы все упали на землю. Очухался я самый первый.