Страница 16 из 65
— Трисса…
Девушка опустила лук и повернулась ко мне.
— Ты больше не придешь, да?
А? О чем это она?
— Почему это? — возмутился я. — Не пустишь что ли?
Трисса склонила голову на бок, а потом вдруг улыбнулась. Совсем чуть-чуть, но все же.
— Э… Ты чего?
— Ничего.
Она отвернулась и отошла на шаг, а я очень надеялся, что в этом теньке от деревьев не так видно, что у меня пунцовые щеки. Чего это у нее так глаза сверкают? Зеленее и ярче любого изумруда у бабули в шкатулке!
Трисса снова ко мне повернулась. Теперь краснела она. А это очень даже мило. Ну, то есть на девчонке, а не на мне.
— Сюда еще никто не возвращался. — Трисса принялась собирать стрелы, а между делом говорила: — Проигрывать не любят, а другим девочкам стрелять из лука не нравится. Так что я тут всегда одна.
Вот оно в чем дело, а я то думал! Не, ну что за мужики пошли! Боятся девчонке проиграть. По мне так, раз проиграл, то еще раз попробуй, а не сразу в кусты!
— Я приду! Только это… Пошли назад, а?
— Уже? Ну, хорошо.
Не говорить же ей, что я воды напился перед тем, как идти с ней.
— Пошли, — сказала она точь-в-точь как моя бабуля, когда я что-нибудь у нее выпрашиваю. Трисса хлопнула меня по спине с такой силой, что не каждый парень сможет. И чего это я подумал, что она красивая? Нет, Корнелия во сто раз лучше. Она такая милая, такая нежная. А эта, а эта… А! Все, с меня хватит. Корнелия! Корнелия! Корнелия!
Назад уже я нас вел, тем более что у меня на шее теперь болтался такой же медальон, как у Триссы. Он был круглый и сделан из серебра. Когда Трисса надевала его на меня, на нем появилось мое имя.
Я еле дотерпел, не бежал лишь только потому, что не хотел показаться слабоком перед Триссой. Она попрощалась со мной возле своей комнаты, и, как только она закрыла за собой дверь, я стрелой помчался в очень нужную комнатку. Фух, успел. Теперь можно и у себя немного посидеть. Подожду Гэна, он ведь обещал зайти за мной перед ужином.
В комнате было хорошо — не жарко. Я достал свои свитки и бросил их на стол. Вроде бы мне надо было домашнее задание делать, но так не хотелось! Вместо этого я завалился на кровать и уставился на потолок. Ну потолок как потолок, разве что звезды на нем, как настоящие.
Ничего себе! Так они ж и есть настоящие! Я встал на кровати и попытался допрыгнуть до потолка. Глупо, конечно, но хоть что-то. Потом я взял стул, поставил его на кровать и забрался на него. До потолка еще было далеко. Стул вроде бы стоял надежно, и я решился подпрыгнуть и на нем. Подпрыгнул. Сначала совсем чуть-чуть, потом еще выше, а затем, совсем осмелев, прыгнул что было сил. И я свалился на пол с таким грохотом, что наверняка переполошил всю Школу. Я кое-как выбрался из-под стула, похлопал по себе, чтоб проверить, не сломал ли чего — не сломал. Стул тоже целый остался. Вот сейчас кто-нибудь придет и как… А? Никто не идет? Ого! Здорово!
Я убрал стул на место, поправил покрывало на кровати и снова на нее забрался. Только больше не пытался прыгать к потолку. Кстати, а потолок то совсем обычный! Может быть, звезды мне примерещились? Или наваждение какое было? Или я несвежее что-то съел? Пока я об этом думал, успел крепко заснуть.
Сон мне привиделся очень странный, будто брел я по пустыне. Да не такой, как за нашей деревни или возле Школы, а по такой, что кругом были холмы из песка. И они все время двигались! Только я обойду один, как он снова передо мной! И я точно знал, что это тот же самый, а не какой-нибудь другой. А еще тут было так жарко, воздух был такой раскаленный, что мне обожгло всю глотку. Чем дальше я шел… Нет, я уже не шел, а полз. Чем дальше я полз, тем невыносимее становилась жара. Все, о чем я мог думать — чтобы поскорее закончилась эта пытка. И она закончилась. Вдруг налетел страшный ветер, закружил надо мной песок и постепеннок укрыл меня им. Темнота.
Проснулся я от того, что мне было очень щекотно под носом, а потом я чихнул.
— Доброе утро, парниша! — хмыкнул Руфус и перебрался с моей подушки на стол, где и улегся на свитке.
— Как утро?! — подскочил я. — А ужин?
— Не боись, — Руфус почесал лапой за ухом. — Ужин ты продрых.
И я тут же услышал, как заурчал мой живот. За окном все еще горел фонарь, а значит, до завтрака было далеко. Ну, и чего теперь делать? Есть дадут только утром, а так и с голоду помереть можно. Эй! А почему за мной Гэн не зашел?
— Не дрейфь, парниша, — Руфус почесал за другим ухом. — Есть у меня одна мыслишка.
Не скажу, что я так уж хотел слушать крыса, но у меня все равно другого выхода не было. Кроме того, он тут явно больше меня знал.
— Что делать надо? — спросил я и подошел к окну. На улице было темно, но все фонари горели. Правда, тот, что под моим окном, вот-вот потухнет, а может и нет. Неважно. Главное сейчас — найти что-нибудь пожевать.
— Да так, почти ничего, парниша. Всего-то в Столовую залезть.
Этим он меня не удивил. Дома я частенько на кухню ночью пробирался, да и днем тоже. Вот только там я все знал. А тут все двери одинаковые.
— Не получится, — сказал я и снова сел на кровать, подпер рукой подбородок и носком башмака стал рисовать узоры на полу.
— Почему это?
— Я надписи на дверях не вижу. Так что точно заблужусь.
— Хех, тоже мне задачку нашел. Пошли! — крыс встал на задние лапы и подозвал меня к себе. Я подошел, и он запрыгнул ко мне на плечо. — Я тебя научу как выжить в этой Школе.
— Угу.
И почему мне как-то боязно?
Я открыл дверь, но тут же ее захлопнул — там кто-то с фонарем ходил.
— Это Норвус, — сказал Руфус. — Он каждый вечер Школу обходит. Погоди минутку и можешь открывать.
И правда, Норвус ушел.
— Так-с, — потер лапки крыс. — Начнем по порядку. Подойди ближе. Ага!
Он нацарапал что-то на двери и довольно уселся на моем плече.
— Идем дальше, — скомандовал он.
— Погоди-погоди, — помотал я головой. — А с этой дверью ты что сделал?
— Ты что, ничего не видишь?
— Не-а.
— Мда, — почесал макушку Руфус. — Совсем запущено. Ну, тогда сделаем так. Смотри: птичка полетела!
— А? — Я повернулся в ту сторону, куда он показывал. Но, конечно же, никакой птички там не оказалось, да и откуда ей взяться ночью в коридоре Школы.
А Руфус быстренько царапнул мою щеку, да так сильно, что я чуть не закричал.
— Ты чего?!
— Не чегокай. Лучше на дверь глянь.
И правда, там теперь была надпись: Комната школяра Марвуса.
— Ого! Так и написано? На других так же?
— Не-а. У них там просто номера. Это ты тут у нас такой один.
— Угу, я понял. Я тут весь такой особенный.
— А то! Ну хоть дурнем не прикидываешься, и то хорошо.
— Куда уж мне с таким-то дедом.
Так мы отметили еще дверей десять-пятнадцать, пока не дошли до той, что вела в Столовую. В коридоре было довольно светло из-за маленьких фонарей на стенах. Они хоть и неярко светили, но я зато ни на что не натыкался. Однако, когда я уже хотел открыть дверь в Столовую, вдруг стало совсем темно. И страшно.
— Тут каждую ночь фонари тушат? — спросил я у Руфуса шепотом.
— Да не должны, вроде…
От этого мне еще страшнее стало.
— Так, парниша, слушай внимательно. Принесешь мне два пирожка с яблоком, бутерброд с сыром и пирог с черникой. Целый. Все запомнил?
— А ты куда?
Но он уже исчез. Не просто спрыгнул на пол, а именно исчез. А тут как раз свет снова зажегся, и я услышал, как кто-то сюда идет — скорее всего это опять был Норвус. Деваться мне было некуда, и я вошел в Столовую.
Ночью она выглядела еще больше и казалось, что по углм попрятались всякие нехорошие бяки. Когда-то я верил, что в темноте живут маленькие, но очень злобные человечки, и они все время за мной следят. Я даже засыпать боялся! Но деда сказал, что это все неправда, и я ему поверил. Почти. И все равно иногда мне казалось, что из темноты на меня кто-то смотрит.
Я осторожно шел и то и дело оглядывался по сторонам. Вот уже и кухня была рядом, как я услышал такой страшный грохот, что сразу же спрятался под одним из столов. Оладка перепеченная! Звук был такой, будто кто-то развернул штук десять кастрюль сразу.