А единороги будут?

Значит, иномирную кафешку планируют прикрыть? Или, что более реально, меня планируют переселить туда, где иномирных ресторанов не предусмотрено. В академию.

- Спасибо, я наелась, - этой фразой надо было заканчивать завтраки, обеды и ужины. Причем, эту фразу мог произносить только старший по положению, и пока этот старший не наелся, – остальные должны были молча сидеть и изображать, что кушают. А главная печаль – как только эта фраза произнесена, все встают из-за стола и расходятся.

Так что Рикиши отодвинул свою тарелку, давно уже пустую, кстати. Я вложила свои пальцы в его протянутую ладонь, и, не смотря на все принятые мною решения, вновь почувствовала, как сначала внутри все вспыхнуло, выдав меня румянцем на щеках, а потом заледенело. Чужой. Раб. Нельзя верить. Даже промелькнувшему интересу в его карих глазах верить нельзя. Ему приказали меня соблазнить, вот он и старается.

- Скажи, я могу встретиться и поговорить с леди Алисой? – прямой путь иногда самый короткий. Я не собираюсь скрывать свое желание познакомиться с этой барышней. Просто, если мне откажут, буду добираться до нее окольными путями.

- Не уверен, что леди Сонола это одобрит…

Спокойствие, главное – спокойствие. Я не буду уточнять вслух, где видела эту леди и ее одобрение.

- Тогда я хочу встретиться с Сонолой!

- Леди… - Рикиши как-то уж очень обреченно вздохнул и сделал приглашающий жест рукой в сторону, противоположную от моей комнаты: - Прошу…

Я шла и обдумывала, как буду медленно душить Сонолу, потом стучать ее головой об пол, потом втыкать ей иголки под ногти… Шла и накручивала себя, чтобы было не так страшно. А страшно – было.

Пока не случилось этой странной выходки со стимулированием, я жила в полусне, вроде бы и так в параллельном мире, но еще и, похоже, в перпендикулярном. Потому что меня мало интересовало все, что происходит, – я с головой погрузилась в учебники. Это было потрясающе, захватывающе интересно, ну как в командировку по повышению квалификации в другую страну! Во мне поддерживалась вера, что я в любой момент могу вернуться обратно, и я, счастливая, наслаждалась библиотекой другого мира.

Если бы меня держали в клетке, – это бы меня насторожило, но я ходила по дому и гуляла по саду. Я даже пару раз в город выезжала! В карете, в сопровождении двух прислуживающих мне за столом мальчиков и Рикиши.

Мне показали большой дворец, в котором собирались альменхеттен семей, живущих поблизости. Здесь же устраивали балы, праздники, а еще этот дворец служил гостиницей для высокопоставленных особ.

Мне показали местный базар, где торговали тканями, за которыми мы, в сущности, и выезжали. А еще: оружием, украшениями, фруктами, приправами, овощами… Почти привычно, если вы были хоть на одном восточном базаре. Даже одежда у местных аборигенов чем-то напоминала восток – длинные яркие платья и платки на головах у женщин и такие же яркие и длинные халаты у мужчин. Но не с шароварами, а с такими же штанами в обтяжку, как у Рикиши.

То есть я не была ограничена в передвижении, мне самой хотелось сидеть в библиотеке и читать, читать, читать… Особенно последнюю неделю.

Но после стимулирования я прозрела. Осознала, что заявленное на Яхолии рабство – не древний атавизм, а вполне себе существующая часть общественного строя. Это отрезвило получше любого ведра холодной воды на голову.

И то, что вокруг меня плетутся интриги, в которых я не разбираюсь, не участвую, не знаю даже, кто поставил на меня, а кто – против. Я – пешка. Причем, я даже не понимаю, пешка ли я, которую выдвигают в дамки, чтобы потом ею манипулировать, или пешка, которую хотят подставить, чтобы в дамки вышел кто-то другой.

Сначала Рикиши вел меня привычной дорогой, как будто в библиотеку, а потом вдруг резко свернул в какую-то потайную дверь, и мы покрались темными коридорами, по которым никогда до этого не ходили. Мой сопровождающий шел, постоянно оглядываясь, прислушиваясь… Пару раз дергал меня на себя и прижимал к стенке. Я не вырывалась и не задавала дурацких вопросов. Просто, или быстро шла, или замирала и старалась даже не дышать.

Наконец, мы остановились у одной из двойных дверей, и Рикиши постучал.

- Войдите, - прозвучал женский, абсолютно мне незнакомый голос, и меня быстро затащили в большую залу. Единственное, что я успела разглядеть, это то, что все было в голубых тонах, и это не спальня. Но и не столовая, – стола не было. Скорее комната отдыха, огромная такая… С диванами и креслами вдоль стен, картинами и статуями… А в центре комнаты стояла леди Марими.

Рикиши сразу же опустился на колени, прямо возле двери, и застыл, уставившись в пол. Я же, придя в себя от неожиданности, изобразила местный поклон низший аристократической ветки – верхней: прижала левую руку к груди и склонила голову.

- Что привело тебя ко мне? – у леди Марими и голос был какой-то неживой, чем-то напоминающий звон хрусталя.

Я вопросительно посмотрела на Рикиши. Меня сюда привело не что-то, а кто-то, но этот кто-то стоял на коленях и старательно делал вид, что его тут нет. Вздохнув, я поняла, что отмазываться придется самостоятельно.

- Я хочу понять, в какой игре меня используют, а еще познакомиться с Алисой.

- Хорошие желания, похвальные, - прозвенела Марими. – Про интригу я тебе ничего рассказывать не буду, она тебя не касается…

- Как это «не касается»?! – возмутилась я до глубины души. – Очень даже касается…

- Когда взрослые играют, дети не должны мешаться под ногами, - и пока я хватала ртом воздух от возмущения, потому что меня уже давно никто не называл ребенком, эта старушка продолжила: - Не волнуйся, если ты оправдаешь мои надежды, я о тебе позабочусь.

Успокоила!.. Позаботится так, как она считает нужным? Мне тридцать с лишним лет, и я давно уже самостоятельный и полноценный член общества. И не важно, что кто-то вдруг резко захотел выдернуть меня из одного общества в другое. Я не позволю, чтобы ко мне относились как к несмышленому малышу!

Женщина изучала меня, даже не скрываясь, оглядывала с ног до головы, наблюдала и… улыбалась. Раздражающе-покровительственно. Свысока.

Я глубоко выдохнула и попыталась успокоиться. Учитывая то, что Марими старше Сонолы, которой триста двадцать восемь, если я правильно запомнила… То я, в свои тридцать два, для нее действительно ребенок. Тем более, я в этом мире недавно и знаю его только по учебникам. И вообще не стоит портить хорошее впечатление.

- Успокоилась? – с исследовательским интересом в голосе поинтересовалась моя собеседница. – Эмоции надо научиться прятать, иначе в академии не выживешь. О том, чтобы ты до нее дожила, я позабочусь. А вот выживание там будет целиком на тебе.

Звучит не слишком оптимистично…

- А если я не хочу в эту вашу академию? Если я домой хочу?

Идеально очерченная бровь чуть приподнялась вверх, едва заметно, и женщина внимательно посмотрела сначала на меня, потом на Рикиши, потом снова на меня.

- Ах, да… по условиям спора я не должна тебе говорить, - Марими подняла глаза к потолку и потом снова стрельнула ими в мою сторону. – Так что давай сделаем вид, что разговора про твой дом не было.

Я тихо выругалась, едва слышно, но женщина все равно рассмеялась:

- Какая интересная комбинация слов. Надо будет запомнить. А теперь иди обратно, уже пора спать…

- Вы мне так и не ответили про Алису! – хорошо, про дом и спор я попробую из Рикиши выбить, но явилась я сюда с определенной целью и запутать себя не дам.

- Я могу тебе ее показать, но познакомиться с ней будет очень сложно, - Марими поджала губы, очевидно осуждая мою напористость.

- Почему?

Да, почему я должна выжимать информацию, вытряхивая из всех сведения по крупицам?! Начала говорить, вот и говори… Нет, заинтриговала и выдерживает паузу!

- Она спит.

Я сжала кулаки и зубы, сосчитала до десяти, потом снова до десяти... Потом…

- Ее усыпили, когда она вновь завалила экзамен, к которому тебя так старательно готовят. Мы искали подходящую кандидатку несколько месяцев, нашли троих. Так что имей в виду, у тебя есть соперницы. У нас с тобой. А теперь уходи. Следующий наш разговор будет только после того, как ты поступишь в академию.