Дети на дороге

–… твою мать, Андрюха, ты в уши тут долбишься, или чё?!!!

И пока он спускался вниз вместе с Лукичём, пока вернулся с партией высушенного леса и вновь кинулся к оконному пролёту двор оказался пуст. На этот раз – совершенно…

– Стива, ты сводник, – устало произнёс Андрей. – Ты повторяешь ошибки моей матери…

– Боже, какая прекрасная у тебя, должно быть мать! – с чувством воскликнул Стива.

– А насчёт сводника ты согласен? – быстро проговорил Андрей. Стива ответил не сразу. Он вообще сделал вид, будто не расслышал вопроса, сидел, уставившись в стену с умным видом, толстый живот поднимался-опускался в такт дыханию.

– Нет, не согласен, – сказал, наконец, адвокат.

– Отчего же?

– Я не распевал ей о тебе дифирамбов, – рассудительно сказал Стива. – И тебе о ней – также…

– Как же ты додумался… – начал Андрей, но Стива перебил его, недослушав.

– Я ошибся, – сказал адвокат, скорее самому себе, чем Андрею. – Я думал, что знаю тебя более чем хорошо… – он повернул голову к своему позднему посетителю. – Ты по-прежнему чувствуешь жалость ко всем нам, убогим?

Андрей промолчал, скривился на секунду, как будто съел внушительную часть свеженарезанного лимона.

– Чу-у-увствуешь, – удовлетворённо протянул Стива. – Вот тебе урок за всю твою жалость. Ты ведь не сможешь ей отказать.

– Ещё посмотрим, – упрямо произнёс Андрей. – Ты сам сказал, что не знаешь меня хорошо.

– Не знаю, – согласился Стива, – но сказать ей «нет» у тебя не получится, даже если ты сильно этого захочешь. Может быть только из принципа.

– Вот именно, – с многообещающей улыбкой произнёс Андрей…

– Привет.

– Привет, – сказал Вадик. Выглядел он очень плохо: какой-то нервный, дёрганный, ежесекундно оглядывался по сторонам. Андрею таким вот он очень понравился. Просто глаз радуется, святая корова!

– Как дела? – двусмысленным тоном спросил Андрей.

– А то ты не знаешь! – истерически воскликнул Вадик, выпустив из-под контроля свои голосовые связки, и в следующую секунду уже забегали по сторонам его глаза, голова вжалась в плечи…

Вадик женился на преуспевающей предприимчивой девушке. За спиной говорили, что Вадик не женился, а девушка эта самая его на себе женила, как будто приобрела в магазине дорогостоящую, разговаривавшую умными словами игрушку. Умным Вадик был только на словах. Мало того, что он умудрился изменить жене, которая его одевала и обувала, у него хватило ума сделать это факт достоянием гласности. Он обсудил подробности из ряда вон выходящего события с двумя своими близкими друзьями, а, как говорится, что знают двое, знает и свинья.

Результат – вот он. Стоял перед Андреем, немытый, небритый, лохматый, сама жалость предстала пред ним в тот чудный дивный вечер под шепот опадающих с каштанов листьев. Вадик хотел ни много, ни мало – получить свои наиболее ценные вещи из их совместной с женой квартиры…

– И как ты думаешь, я смогу это сделать? – удивленно спросил Андрей. – Позвоню в дверь и скажу: «Извини, дорогая, можно мне взять то, что осталось от Вадика?..»

– В квартире никого сейчас нет, – суетливо пробормотал Вадик. – Она свалила в Париж вначале недели…

– Так пойди и возьми всё сам! – ещё более удивлённо воскликнул Андрей.

Вадик испуганно прижал указательный палец к своим губам, оттащил Андрей за рукав куртки в сторону.

– Меня там ждут, – почти прошептал он, предварительно просканировав в миллионный раз прилегающую территорию бульвара Стратонавтов.

– Где? В квартире?..

– Да нет же! – воскликнул Вадик. Андрей стал очередной раз свидетелем приступа паранойи.

– Они сидят снаружи, – заговорил вновь Вадик как можно более внятно, но негромко. – В квартиру она их не пустила.

– Кого?

– Братца своего и ещё какого-то пассажира, – сказал Вадик, и лицо его исказила гримаса как от зубной боли. По бульвару проехала одинокая машина, он вздрогнул, проводил её настороженным взглядом. Андрей вздохнул и сказал:

– Вадик, что тебе от меня нужно?

– Помощи, – честно признался Вадик…

Они жили с женой в обыкновенном пятиэтажном доме-хрущёвке, только с металлической подъездной дверью, домофоном и кондиционерами в каждой квартире. Ключ от подъездной двери подходил к дверям всех подъездов, об этом Андрею сказал Вадик – и не ошибся. Андрей всё надеялся получить вразумительный ответ: почему Вадик сам не проделает всю эту операцию. Тот долго ломался, изворачивался, как мог, но сказать ничего так и не сказал. Да и не нужно было. Андрей и так видел, – боится, вот и весь ответ.

Дальше – через дверь соседнего подъезда опуститься в подвал, Андрей больно ударился о какую-то трубу, наступил на кота, перемазался в паутине и пыли; когда он вылез в нужном подъезде, то уже сильно жалел, что согласился дать втянуть себя в эту авантюру. Но отступать было не в его правилах.

Следил ли действительно кто-то за домом, или это было плодом воспалённого воображения Вадика, Андрей так и не понял. На площадке, во всяком случае, никого не было, в квартире тоже – он позвонил дважды, прежде чем переступить порог чужого разбитого семейного очага. Свет зажигать он стал – на улице было достаточно светло, чтобы найти кипу дискет, компакт-дисков (музыку послушать, сволочь, захотел, мрачно подумал Андрей), бритвенный прибор, несколько книг – он наклонялся к корешкам книг, сумерки сгущались слишком быстро. Люстра здесь был величиною с обеденный стол на двенадцать персон, телевизор – со школьную доску, кровать – размером с бадминтонное поле. Чего этому уроду для счастья не хватало? Любви?

В дверь позвонили. Андрей замер в гостиной, с рюкзаком в руке, обернулся через плечо в сторону прихожей. Телеграмма? Он бесшумно подошел к цельному аккуратному куску красного дерева, вскрытого порядочным слоем лака, приложился к глазку. На площадке, переминаясь с ноги на ноги, стояли двое людей, широкоплечие, коротко остриженные. Знали, что кто-то наблюдает за ними через глазок, в глазок смотрели не мигая. Как они могли узнать, что я здесь, гадал Андрей без тени страха в душе. Один из стоявших за дверью отдалённо напоминал жену Вадика. Андрей знал его.

Не задавая идиотских вопросов («Кто там? – Сто грамм…»), он с усилием справился с замком. Нараспашку дверь открывать мешало хитрое приспособление, покруче цепочки, в виде какого-то рычага из тугоплавкого металла. То, что Андрей видел в дверном глазке, теперь предстало перед ним живьём, в щели, шириною в ладонь.

– Здравствуй, Андрюша, – зловеще произнёс тот, который стоял ближе к двери.

– Здравствуй, Антоша, – миролюбиво отозвался Андрей.

– Нам можно зайти? – спросил Антоша, вопросительно приподняв скудные брови.

– Я – не хозяин, – сказал Андрей, чем вызвал густое ржание обеих пассажиров

– А где хозяин? – вроде бы безразлично поинтересовался Антоша, отсмеявшись.

– Следующий вопрос, – произнёс Андрей. – Я не собираюсь перед тобой отчитываться.

– Что ты выдрючиваешься? – брезгливо процедил Антон сквозь зубы. – Кто он тебе? Брат?

– Нет, – Андрей повёл головой из стороны в сторону. – Он пришёл ко мне и попросил помочь.

– Ты всем помогаешь?

– Стараюсь по мере своих возможностей, – сказал Андрей.

– Тогда помоги мне, облегчи мои страдания, – предложил Антоша. – Скажи мне: где эта сука начится. Хочешь, – я тебе денег дам…

– Не хочу, – отказался Андрей. – А помочь я тебе не смогу, потому что Вадик ко мне первым пришёл.

Антоша издевательски зааплодировал.

– Браво, браво… Клёвая рисовка. Ты забыл одну важную вещь, – сказал он.

– Какую? – настала очередь Андрея вопросительно приподнимать бровь.

– Второго выхода из квартиры нету, – очень медленно, словно разговаривая с душевнобольным, проговорил Антоша.

– Людям свойственно ошибаться, – так же медленно отозвался Андрей и захлопнул дверь перед носом Антоши.

Тот действительно ошибся, – второй выход был, Вадик проинструктировал его на это счёт. Квартира располагалась на третьем этаже, выпрыгнуть из окна и разбиться насмерть можно было только при большом желании. Максимум – вывих сустава. Но многолетний тополь, разросшийся прямо напротив окна спальни не давал реализоваться даже такому финалу.