Страница 17 из 35
Ну и видимо этому Сэму нужно было как-то выпустить пар из-за этого некомпетентного журналиста, раз он, остановившись взглядом на Антипе, решил, что этот тип вполне подойдёт на роль ненавистного журналиста и, пожалуй, было бы не плохо за ним присмотреть. А то если за этими журналистами не доглядишь, то они, отбившись от присмотра, уже всё несут в информационную плоскость.
– Невмешательства в личную жизнь им подавай. Да не дождётесь. И без всяких санкций, – на этом месте Сэм, впав в когнитивный диссонанс из-за привычки слышать это слово в запретительном ключе, замешкался, но потом решив не придавать большого значения всем этим формальностям, принялся отстаивать свою точку зрения, пока что только перед собой, – если захочу, то буду не только подслушивать, подсматривать, но и если объект наблюдения окажется привлекателен, то и вмешиваться в личную жизнь объекта. Понятно. – Сэм прямо-таки пригвоздил своим взглядом ненавидимого им журналиста, у которого, наверное, даже шею свело, раз он отвести своего взгляда от окна не может.
Что же насчёт второго, дремлющего рядом с Сэмом типа по имени Хайнц, то и он, что уже и не удивляет, одновременно вместе с Сэмом проявил единство взглядов на прежнюю свою занятость, переведя свой взгляд из под шляпы в сторону Антипа. И, пожалуй, трудно, вот так сразу сказать, что повлияло на взгляды Хайнца и на их направление, которое так удачно совпало с направлением взглядов Сэма, на которого он, только по чистой случайности и опрокинулся из своего сна. Возможно, что это было дружеское плечо Сэма, на которое время от времени наваливался Хайнц, а может и не устраивающий Хайнца своей оконцовкой его сон, где не он выкидывал противника под колёса поезда, а почему-то он сам оказался там под вагоном.
А ведь на стороне Хайнца было практически всё, он был главным действующим лицом сна, за которым стояло его подсознание, вносящее свои правки в сценарий разворачивающихся событий во сне, различные сверх способности, которые только в снах и снятся всякому человеку, что отвечало этой его действительности, и знание всех повадок и направлений действий своего бегущего от него противника. Но как неожиданно для Хайнца выясняется, то всего этого мало, и этот злодей, его противник, умело введя его в заблуждение, отправляет его висеть на подножке вагона.
Правда надо отдать должное Хайнцу, и он не бросается с обвинениями на того своего противника, который так подло поступил по отношению к нему, да он уже и скрылся, а Хайнц принимается методично анализировать свои ошибки. – А я сам виноват. – Подвёл итог своему мысленному расследованию Хайнц. – Я самоуверенно посчитал, что ему от меня никуда не деться, вот и расслабился. А ему единственное, что и оставалось, как только пойти на хитрость, что он и сделал. Правда, откуда он мог знать, эту мою тягу к знаниям? – Хайнц с подозрением, краем глаза посмотрел на Сэма, после чего окинул взглядом Антипа, который определённо чем-то был похож на того злодея из его сна. И это показалось Хайнцу очень подозрительным совпадением, и он решил не сводить с него своего взгляда.
– На этот раз, тебе не удастся так легко меня обмануть. – Решил быть непреклонным к наблюдаемому типу Хайнц, с болью за себя вспомнив, как тот злодей из сна, простым вопросом сбил его с толку и отправил в своё небытиё.
– Я слышал, ты отличный агент и что даже во сне бодрствуешь. – Встретившись или эффектнее будет сказать, столкнувшись в тамбуре с Хайнцем, обратился к нему злодей из сна, как только сейчас понял Хайнц, один в один похожий на того типа сидящего у окна. И что мог на эти его слова ответить Хайнц, если всё это было истинной правдой? Не врать же в конце концов. Мол вы, сэр, меня с кем-то другим перепутали, и я не тот вами заявленный отличный агент и рубаха парень, а как раз наоборот, последний подлец, бездельник, и при удачном стечении обстоятельств и прохвост. Так что утвердительный ответ Хайнца, вполне был ожидаем.
– Да, это так. – Сказал Хайнц, не отменяя своей суровости взгляда на этого злодея, который может и говорит правильные вещи, но всё же это не отменяет того, что за ним нужен свой присмотр.
– Я также слышал, что в деле счёта, вам нет равных. – Продолжает удивлять Хайнца своей осведомлённостью и точностью воззрений на него этот злодей.
И с этим тоже не может не согласиться не терпящий любой неправды в свой адрес Хайнц.
– Не могу и с этим не согласиться. – Даёт ответ Хайнц.
– И неужели, вы на такой скорости можете посчитать то количество шпал, которое наш поезд преодолевает за минуту времени. – Проявляет ничем неприкрытое сомнение насчёт умственных качеств Хайнца этот злодей. И тут же вслед за этим своим, практически вызовом Хайнцу, воротит свой нос в сторону дверей ведущих на улицу. А ведь Хайнц сразу же в глубине своей души почувствовал, что тут что-то не так, какой-то прямо-таки подвох сквозит в этом заявлении злодея. Но видимо этот злодей отлично знал Хайнца, с его затмевающим его разум нетерпением ко всякой несправедливости, в особенности, если она обращена к нему, раз Хайнц не придаёт значение тому, что ему подсказывает чутьё, и в ответ решительно опровергает эти заблуждения на свой счёт со стороны злодея.
– Засекай! – яростно говорит Хайнц злодею, сам тем временем принявшись прислушиваться к стуку колёс поезда об соединительные стыки рельсов. «Вот же придурок, – улыбнулся про себя Хайнц, презрительно посмотрев на столь недальновидного злодея, – мне нужно-то, всего лишь посчитать количество стыков и затем умножить их на количество шпал входящих в состав рельсошпальной решётки. И всё. – Хайнцу даже стало немного жаль этого злодея, который и злодеем стал лишь потому, что не образован и его никуда не берут».
А злодей тем временем, пока Хайнц слегка отвлёкся, подошёл к двери ведущей на выход из вагона и открыл её. Что вызывает удивлённый взгляд на него Хайнца. Но злодей быстро успокаивает Хайнца, убедительно аргументировав свои действия. – Так тебе будет лучше слышен стук колёс.
– И то верно. – Улыбнулся злодею Хайнц, начиная испытывать к нему недопустимые для агента симпатии. После чего Хайнц подходит к двери, смотрит на злодея, который уже приготовился следить за временем, засучив рукава своих обеих рук (–А злодей-то, совсем растерялся, – усмехнулся Хайнц, обнаружив такие ручные приготовления злодея, которому и на одной руке достаточно было бы оттянуть рукав, чтобы было лучше часы видно), затем переводит свой взгляд во внешние пределы вагона и, прикрыв глаза, начинает прислушиваться к стуку колёс.
– Даже несколько укачивает. – Делает вывод из услышанного Хайнц, после чего он собирается было повернуться к злодею, для того чтобы дать старт отчёту времени, но не успевает это сделать, так как злодей уже дал старт, но только своему отчёту времени, – он резко навалился на Хайнца сзади, и без особых затруднений, в миг вытолкал его из вагона.
И пока Хайнц летел из вагона, – а это практически мгновение, но его всё же хватило, – то ему в голову пришла довольно неожиданная мысль: «Так это я сам его подвёл к этому!». И только мелькание перед глазами несущихся в прошлое шпал, на которые сейчас беспрерывно смотрел оказавшийся в буквальной к ним близости, зацепившийся ногой за ступеньки Хайнц, не дало ему додуматься до того, что всё это значило и, вообще, почему ему в голову, в самый неподходящий для этого момент, именно это пришло.
А ведь говорят, правда непонятно кто в таком случае, что в последние мгновения жизни человека, ему в голову, как им думается, приходят самые глупые и ничего незначащие мысли. А раз так, то наверное и Хайнц имел полное право на такого рода глупость, если бы конечно, это были его последние мгновения жизни. Но так как это было не так, то это мгновение не может не вызывать вопросов, но только не у самого Хайнца, чьё желание поработать агентом под прикрытием, полностью поглощало его, – а это в его понимании, вести двойную жизнь, нарушать закон и всё под сплошной вокруг обман, и себя в том числе, – и, пожалуй это и ограничивало его доступ к этой информации (но он всё же подспудно догадывался о том, каким образом он подвёл злодея под эти действия против себя – ведь он сам руководил им и вкладывал в его уста все эти хитрые вопросы).