Штурм и буря

Я оглянулась на такелаж китобойного судна. Верхушки мачт скрылись в тумане, но я все еще могла различить свет фонарика Тамары на брам-стеньге.

Очередной гарпун нашел свою цель, и морской хлыст запел. Это был самый прекрасный звук, который я когда-либо слышала. Хор голосов исполнял жалобную, бессловесную песню. «Нет, – внезапно осознала я. – Это не песня». Дракон кричал, извивался и корчился на волнах, пока лодки преследовали его, пытаясь вытащить крючки гарпунов из его плоти. «Борись, – мысленно молила я. – Если попадешь в его лапы, то уже никогда не познаешь свободы».

Но дракон уставал. Его движения стали вялыми, а крики – натужными и полными горечи. Их музыка тускнела и затихала.

Какая-то часть меня желала, чтобы Дарклинг поскорее положил этому конец. Почему он медлил? Почему не использовал разрез на русалье и не связывал меня с ним, как с оленем?

– Несите сети! – крикнул Штурмхонд. Но туман так сгустился, что я не могла разобрать, откуда доносится его голос. Со стороны правого борта послышалась череда глухих ударов.

– Рассейте туман! – приказал Дарклинг. – Мы теряем из виду лодки.

Гриши начали перекликаться друг с другом. Затем я почувствовала, как порывы ветра шквальных раздувают полы моего пальто.

Туман развеялся, и у меня чуть не отпала челюсть от увиденного. Дарклинг и его гриши продолжали стоять у перил правого борта, сосредоточившись на лодках, которые гребли прочь от китобоя. Но с левого борта появился, будто из ниоткуда, другой корабль – элегантная шхуна со сверкающими мачтами и яркими флагами: на одном был изображен красный пес на фоне изумрудного поля, а на втором, ниже, – бледно-голубом с золотом – равкианский двуглавый орел.

Вновь раздался глухой стук. Я увидела, как за перила судна цепляются стальные кошки. Абордажные крюки!

Все произошло в мгновение. Откуда-то раздался вой, напоминавший завывания волка на луну. Люди начали перебираться через перила на палубу китобоя. К их груди были прицеплены пистолеты, а в руках блестели тесаки. Они выли и лаяли, как стая диких собак. Дарклинг обернулся, и на его лице застыло выражение недоумения и ярости.

– Что за чертовщина творится? – спросил Мал, пока мы пятились под бизань-мачту, обеспечивающую нас хоть и скудной, но защитой.

– Не знаю. Либо что-то очень хорошее, либо что-то очень плохое.

Мы встали спиной к спине. Мои руки были закованы, его – связаны, и у нас обоих не было никакой возможности защищаться, пока на палубе разворачивался бой. Гремели выстрелы пистолетов. Воздух ожил от всполохов пламени инфернов.

– Ко мне, псы! – прокричал Штурмхонд и кинулся в гущу толпы с саблей в руке.

Гришей со всех сторон обступали лающие, скулящие, рычащие люди – уже не только с перил шхуны, но и с такелажа китобоя. Это люди Штурмхонда! Штурмхонд предал Дарклинга!

Корсар определенно потерял рассудок. Да, их было больше, чем гришей, но количество не играло никакой роли в бою с Дарклингом.

– Смотри! – позвал Мал.

Мужчины в уцелевшей лодке поймали отбивающегося морского хлыста. Они подняли паруса, но бодрый ветерок нес их не к нашему судну, а прямиком к шхуне. Этот свежий бриз появился словно из ниоткуда. Я присмотрелась внимательнее. Матрос на корме лодки стоял с поднятыми руками. Ошибки быть не могло – на Штурмхонда работал шквальный.

Вдруг кто-то схватил меня за талию и оторвал от пола. Мир перевернулся вверх тормашками. Меня закинули на чье-то мощное плечо, и я закричала.

Подняв голову и заколотив кулаками по руке, державшей меня стальной хваткой, я увидела, как Тамара бежит к Малу с ножом.

– Нет! Мал!

Он занял защитную позу, но девушка всего лишь перерезала его веревки.

– Беги! – крикнула она, подкинув ему нож и доставая меч из ножен на бедре.

Толя схватил меня покрепче и побежал по палубе. Тамара и Мал следовали за нами.

– Что вы делаете? – запротестовала я, ударяясь головой о широкую спину великана.

– Просто бегите! – ответила Тамара, замахнувшись на корпориала, вставшего у нее на пути.

– Не могу! Твой идиот-братец закинул меня на плечо, как мешок с картошкой!

– Ты хочешь, чтобы тебя спасли, или нет?

У меня не было времени ответить.

– Держись крепче, – предупредил меня Толя. – Сейчас будем прыгать.

Я зажмурилась, готовясь окунуться в ледяную воду. Но не успел Толя сделать и пары шагов, как вдруг закряхтел и упал на колено, выпуская меня из рук. Я рухнула на палубу и неловко перекатилась на бок. Подняв глаза, увидела Ивана и инферна в синей мантии.

Рука Ивана была вытянута. Он сжимал Толе сердце, и на сей раз Штурмхонд не мог его остановить.

Инферн накинулся на Тамару и Мала с кремнем в кулаке. Второй рукой рисовал дугу пламенем. «Битва закончилась, толком не начавшись», – жалобно подумала я. Но в следующий миг инферн замер и ахнул. Его огонь погас в воздухе.

– Чего ты медлишь?! – взревел Иван.

Единственным ответом гриша было сдавленное шипение. Его глаза выпучились, и мужчина зацарапал себе горло.

В правой руке Тамары был меч, но ее левая сжалась в кулак.

– Неплохой фокус, – сказала она, выбив кремень из ладони инферна. – Я тоже парочку приберегла.

Девушка подняла меч и умело проткнула им беспомощного гриша.

Тот свалился на палубу. Иван недоуменно смотрел на Тамару, нависающую над безжизненным телом, с ее меча стекала кровь. Должно быть, он слишком на нее отвлекся, потому что в следующую секунду Толя поднялся с колена и издал боевой клич.

Иван сжал кулаки, сосредотачиваясь на противнике. Лицо Толи исказилось, но он не упал. Затем великан вытянул руку, и Иван скорчился от боли и удивления.

Я переводила взгляд с Толи на Тамару, и тут меня осенило. Они гриши! Сердцебиты!

– Как тебе такое, малыш? – спросил Толя, подходя к Ивану. Впав в отчаяние, тот вытянул вторую руку. Его трясло, и я видела, как он силится сделать вдох.

Толя слегка покачнулся, но продолжил идти.

– Вот мы и узнаем, у кого из нас крепче сердце, – прорычал он.

Великан медленно зашагал вперед, будто двигался против сильного ветра. Его лицо блестело от пота, а зубы обнажились в свирепой улыбке. Я задумалась, не падут ли они оба в этой битве.

Пальцы Толи сжались в кулак. Иван забился в агонии, его глаза закатились. На губах надувались и лопались пузыри крови. Он повалился на палубу и уже не встал.

Краем сознания я отмечала все, что творилось вокруг. Воцарился хаос. Тамара боролась со шквальным. Два других гриша накинулись на Толю. Прогремел выстрел – Мал достал пистолет. Но я не могла отвести взгляд от безжизненного тела Ивана.

Он мертв. Правая рука Дарклинга. Один из самых сильных сердцебитов Второй армии. Ему удалось пережить битву в Каньоне с волькрами, а теперь он мертв.

Чей-то тихий всхлип вывел меня из забвения. Женя смотрела на Ивана и прикрывала рот ладонью.

– Женя…

– Остановите их! – донесся крик с другой части палубы. Я обернулась и увидела Дарклинга, сцепившегося с вооруженными матросами.

Женю била дрожь. Она потянулась в карман кафтана и достала пистолет. Толя бросился в ее сторону.

– Нет! – крикнула я, становясь между ними. Не позволю ему убить Женю!

Тяжелое орудие тряслось в ее руке.

– Женя, – тихо начала я, – ты действительно пристрелишь меня?

Ее взгляд забегал в разные стороны. Она не знала, куда стрелять. Я положила руку на ее запястье. Девушка вздрогнула и попыталась навести дуло на меня.

Воздух сотрясся от громоподобного звука. Я тут же догадалась, что Дарклинг выиграл бой. Повернувшись, увидела, что к нам мчится волна непроглядной тьмы. «Все кончено, – подумала я. – Нам конец». Но в следующую секунду передо мной мелькнула яркая вспышка. Прозвучал очередной выстрел. Облако тьмы рассеялось, и за ним я увидела сжимающего предплечье Дарклинга. Его лицо скривилось от боли и гнева. Мне не верилось – его подстрелили!

К нам уже спешил Штурмхонд с пистолетом в руке.