Золотой мост

Голоса теперь слышались явственней. Казалось, они доносились оттуда, где мерцал свет. Один из голосов принадлежал Гастону. Осторожно заглянув за угол, я испытала громадное облегчение, когда увидела его с факелом в руке. Рядом с ним стоял худой, высокий человек лет двадцати или чуть больше.

– Мадемуазель! – Он склонился передо мной в почтительном поклоне. – Я Филипп. Посыльный этого времени.

Я кивнула.

– Меня зовут Анна, – и обратилась к Гастону: – Похоже, я опять очнулась последней. Что с Генри и Мэри?

– Уже оделись и на пути к дому. Все обстоит наилучшим образом.

– Надо же, как быстро. – Внезапно у меня ком подступил к горлу. – С ними все будет хорошо?

– Расчудесно, – заверил Гастон. – Лучше не придумаешь.

– А какое сегодня число и какого месяца? – Несмотря на позднюю ночь, воздух показался мне достаточно теплым.

– Хм, с точностью до дня не скажу. Филипп?

– Двадцать восьмое июня тысяча шестьсот двадцать пятого года.

– О, – сказала я, – лето. Хорошо хоть, зябнуть не придется. – В прошлом отопительная техника была очень несовершенной, более того, местами ее не существовало вовсе.

Гастон нетерпеливо махнул рукой в мою сторону.

– Одевайся уже, и пойдем отсюда. Филипп, дай ей вещи.

Филипп протянул мне узелок и деликатно отвернулся, давая возможность спокойно одеться. Гастон, тоже повернувшись ко мне спиной, нетерпеливо раскачивался с пятки на носок, пока я спешно проводила ревизию вещей. Нижнее платье, похожее на допотопную ночную рубашку с картинок Вильгельма Буша, и прорезанная с четырех сторон роба, – такие элегантные, как старый мешок из-под картошки. Такое носить отказалась бы даже Золушка. Но о высоких запросах нечего было и думать, гораздо важнее было влезть в одежду быстро и без посторонней помощи. Чтобы надеть действительно шикарное платье со всеми наворотами, в этой эпохе мне потребовалась бы помощь вышколенной камеристки. По крайней мере все вещи, похоже, были чистыми, хотя верхняя роба на ощупь здорово кололась.

– А где обувь? – спросила я, сбросив с себя простыню и нырнув в длинную рубашку. – Можете уже повернуться.

– Про обувь я забыл, – испуганно сказал Филипп.

– Ничего, – решил Гастон. – Сесиль ей что-нибудь даст.

Я натянула на себя мешковатую верхнюю робу – она и правда адски кусалась, – подвязала ее на талии лежавшей здесь же веревкой и постаралась выглядеть как можно более непринужденно.

– Я же могу взять твои туфли, – сказала я Гастону.

Они смотрелись довольно благородно, как и все его облачение. Видимо, некоторый бюджет выделялся ему и в прошлом. Для него Посыльный припас самые изящные вещи: шелковые чулки, камзол и кюлоты из бархата, кружева на рукавах и ко всему этому стильную шляпу с пером – прямо как для принца из какой-нибудь пьесы Шекспира. Одежда самого Филиппа выглядела значительно скромнее. Его рубашку не украшали кружева, а чулки, как и камзол со штанами, были хлопчатобумажные, пусть и очень добротной выделки. У него было узкое серьезное лицо. Шляпу он в моем присутствии снял. Светлые волосы были заплетены в косичку на затылке.

– Возьмите мои туфли, мадемуазель! – предложил он. – Это ведь моя вина, это я плохо подготовился.

– Филипп работает нашим Посыльным всего второй переход, – вмешался Гастон.

Филипп, казалось, пребывал в состоянии, близком к отчаянию.

– Я безмерно скорблю о своем упущении.

– Да ваши туфли наверняка в два раза больше моих, – сказала я. – Обувь Гастона явно подошла бы больше, но я пока попробую обойтись без нее. А кто такая Сесиль?

– Молодая дама, с которой вы разделите кров этой ночью. Мы сейчас пойдем туда.

– Хочу к Себастьяно, – воспротивилась я. – И немедленно.

Гастон покачал головой.

– Это будет возможно только завтра утром.

– Но…

– Просто поверь мне, – перебил он меня на полуслове. – Если мы сейчас поднимем его из постели, это только привлечет ненужное внимание. А нам следует избегать любого повышенного внимания, тебе это так же хорошо известно, как и мне.

Оставалось только послушаться, и я побрела следом за ними. Наш путь проходил по темным улочкам, мимо сплошных рядов домов в несколько этажей.

– А где мы сейчас? – спросила я.

– На острове Сите, – ответил Гастон.

Поскольку я все равно там не ориентировалась, эта информация мне мало что дала. Кроме того, возникла другая проблема. Я совершила ошибку, решив идти босиком. Мостовая была выложена неровными булыжниками с острыми краями и завалена самыми разными отходами. Филипп с факелом шел впереди, Гастон за ним. Своей широкой фигурой он закрывал свет, так что я не вполне видела, куда ступаю. Один раз я влезла в кучу раскисшей овощной кожуры, два или три раза – в лужи, о происхождении которых даже думать не хотелось. Потом я наступила на что-то мохнатое, мягкое, дернувшееся под моей ногой. У меня вырвался крик, и я подпрыгнула чуть ли не на метр.

– Хочу идти впереди, – дрожащим голосом заявила я Гастону, обернувшемуся в нетерпении. После этого дело пошло на лад. Филипп предупредительно освещал мне дорогу, опустив факел пониже. Теперь я по крайней мере могла вовремя огибать все кучи собачьих какашек и конского навоза, трупы (или полутрупы) животных и пищевые отходы. Но минусом в этой ситуации было то, что, кроме булыжной мостовой и разбросанных на каждом шагу препятствий, я не видела практически ничего вокруг.

Спустя некоторое время Филипп остановился и указал факелом на какой-то дом.

– Мы пришли.

– На этом позволю себе откланяться. Желаю спокойной ночи, – сказал Гастон, взяв у Филиппа факел, и спокойно зашагал себе прочь.

– Стой! – испуганно крикнула я ему вслед. – Мы же не обсудили, как действуем дальше! Как я попаду к Себастьяно? Как мы будем возвращаться? – Внезапно мне живо вспомнилось мое первое путешествие в прошлое. Тогда меня тоже спихнули куда-то к чужим людям, и пришлось ждать целую вечность, пока обо мне позаботится кто-нибудь из местной команды Стражей времени.

Но Гастон уже исчез за ближайшим поворотом, и факел вместе с ним. Мы с Филиппом стояли в темноте, я видела лишь его очертания.

– Все уже обсудили, – успокоил он меня, пока я раздумывала, не лучше ли прямо сейчас броситься вдогонку за Гастоном и вынудить его дать какие-то твердые обещания.

– Что – все? – поинтересовалась я, чувствуя себя заложницей обстоятельств. Возможность догнать Гастона была упущена, и я вынуждена была остаться тут и подчиняться существующему плану.

– Я зайду за вами завтра в девятом часу утра и доставлю к Гастону, чтобы он отвел вас к Себастьяно.

– А не могли бы вы прийти чуть пораньше? – спросила я с беспокойством. – Мне ну просто на фиг не сдалось зависать здесь так долго.

Точнее говоря, я сказала: мне крайне не хотелось бы задерживаться здесь на столь долгое время.

Подействовала одна из уловок межгалактического преобразователя – хотя, конечно, система называлась как-то по-другому, как в точности – я не знала и для себя назвала ее так. Выражения, которых в прошлом еще не существовало, просто преобразовывались в какие-то другие слова. В первом путешествии во времени этот феномен меня чуть с ума не свел. Например, я тысячу раз пыталась сказать «iPod», но каждый раз произносила «зеркало», до сих пор не знаю почему. Себастьяно предположил, что iPod сзади немного походит на зеркало, и, возможно, автоматический преобразователь ориентируется на это сходство. Замену некоторых других слов объяснить было проще. Из «фильма» получалось «костюмированное действо», из «машины» – «повозка», из «фрэнда» – «компаньон» и так далее.

Но преобразование работало только в простых случаях. Если же хотелось рассказать о каких-либо важных событиях или достижениях будущего, включалась блокировка. Ты так и стоял с открытым ртом, не в состоянии произнести ни звука, чем производил довольно идиотское впечатление.

Все остальное безупречно переводилось само по себе, хотя ты и не замечал, что говоришь на иностранном языке. Жаль только, что этот славный трюк не срабатывал в настоящей жизни, в некоторых случаях он бы мне очень даже пригодился.