Страница 51 из 54
Еще в самом начале, при проектировании, батискаф, подобно аэростату, был тоже снабжен гайдропом в виде тяжелого стального каната с расщепленным концом. Благодаря такому гайдропу посадка батискафа на дно моря должна происходить плавно, без толчков, и «корабль глубин» не рискует удариться о подводную скалу или увязнуть в придонном иле.
Неужели же «Триест» совершит свое первое глубоководное погружение без гайдропа? Да! Профессор Пикар решился на такой риск, хотя, конечно, с его стороны это не слишком благоразумно.
Наконец «Триест» начинает погружаться. Однако в тот момент, когда радиотелефон, связывающий кабину батискафа с палубой «Стойкого», возвещает: «Вы погружаетесь… Башенка антенны наполовину ушла под воду. Мы отключаем телефон…» — в этот самый момент пассажиры вдруг замечают, что из переднего резервуара балласта неудержимо сыплется дробь. Что случилось? Почему ток, питающий электромагниты, которые удерживают дробь, внезапно прервался?
Подводный фильм, снятый во время погружения «Триеста», открыл нам впоследствии причину этой аварии: один из ныряльщиков, производивших последние подготовительные работы под водой, нечаянно зацепился за кабель, посылающий электроток к переднему резервуару с балластом, и порвал его.
«Триесту» не остается ничего другого, как подняться на поверхность.
По-видимому, «недержание» дроби — хроническая болезнь всех батискафов.
Огюст и Жак Пикары поспешно поднимаются на борт вспомогательного судна и держат военный совет с инженерами судостроительной верфи. Что делать? Попытаться исправить кабель под водой? Об этом нечего и думать! Вернуться в Кастелламаре, выкачать бензин, вынуть «Триест» из воды, исправить повреждение и затем проделать еще раз всю подготовительную к погружению процедуру? Это займет по меньшей мере неделю. Между тем лето на исходе…
Выход из создавшегося положения находит Жак Пикар. Высокий двадцатитрехлетний юноша, еще более высокий, чем отец, Жак по окончании школы изучал политэкономию. Но, еще будучи мальчиком, он так страстно интересовался всеми перипетиями работы отца над первым батискафом, а позже принимал такое горячее участие в проектировании и постройке «Триеста», что отец теперь полагается на него при решении самых разнообразных вопросов и мечтает в будущем передать управление батискафом в его руки.
Предложение Жака Пикара сводится к следующему: заткнуть наглухо выпускное отверстие переднего резервуара, заполнить его дробью взамен потерянной и провести погружение. Как! С одним резервуаром балласта вместо двух? Да, конечно, риск порядочный! Но теоретически, для того чтобы батискаф мог всплыть, достаточно сбросить балласт из одного резервуара. Кроме того, практически содержимое переднего резервуара в случае необходимости может быть сброшено вместе с самим резервуаром благодаря специальному механизму, рассчитанному на непредвиденную аварию. Ну что ж! Если такая необходимость представится, придется пожертвовать резервуаром, сбросив его вместе с четырьмя тоннами дроби, которыми он загружен.
Подъем, конечно, произойдет на почти космической скорости, но самое главное — он произойдет!
Сразу же после полудня начинается первое глубоководное погружение итальянского батискафа.
Взволнован ли профессор Пикар? Вспоминает ли он о словах, сказанных ему в Дакаре одним скептически настроенным моряком: «За годы двух мировых войн я видел много кораблей, опускавшихся на морское дно, но не встречал еще ни одного, который вернулся бы обратно».
Нет, Пикар, как всегда, спокоен. Он сам говорит об этом в своей книге: «Надеюсь, я недаром изучал всю жизнь физику. Мы верим в незыблемость законов природы. Ведь нам достаточно повернуть переключатель тока, питающего электромагниты, чтобы прервать его и сбросить балласт. И тогда батискаф, более легкий, чем окружающая его вода, непременно поднимется на поверхность. Еще Архимед знал об этом!»
Совсем другого рода опасение тревожит ученого: «Я боюсь только одного — вернуться на поверхность раньше, чем успею достигнуть намеченной глубины».
Погребенные в иле
Скорость спуска — больше одного метра в секунду. Она значительно превосходит скорость, на которую способен ФНРС-3. Поэтому наблюдение за морскими животными, к тому же весьма немногочисленными, практически невозможно. Но сегодня важно только одно: испытать технические возможности «Триеста».
Небольшие количества сбрасываемой время от времени дроби почти не замедляют спуска. Начиная с 1000 метров, Жак Пикар напряженно всматривается в иллюминатор, чтобы вовремя обнаружить близость морского дна. Глубинного эхолота на «Триесте» нет, а гайдроп, как мы уже знаем, сегодня также отсутствует. Внезапно в световом конусе прожектора появляется темная поверхность…
«Держись, отец!» — кричит Жак.
Но «приземление» происходит почти незаметно, без ощутимого толчка или удара.
Впервые в истории человек коснулся морского дна на глубине километра! Вспомним, что Уо и Вильм во время своих глубоководных погружений все три раза вынуждены были остановиться в толще воды, высоко над морским дном: на глубине 750 метров — потому, что один из резервуаров с дробью внезапно оказался пуст; на глубине 1500 метров — потому, что повиновались приказу; на глубине 2100 метров — потому, что ультразвуковой эхолот вышел из строя.
Однако и на этот раз человеку не суждено увидеть сколько-нибудь ясно таинственную картину морского дна. Кабина глубоко погрузилась в толщу придонного ила, гораздо глубже обоих иллюминаторов.
1080 метров — говорят стрелки манометров.
Но сумеет ли батискаф освободиться от своего вязкого савана? Сможет ли дробь высыпаться из резервуара? Что, если отверстие его забито грязью? А что, если, даже сбросив балласт, батискаф не обретет подъемную силу, достаточную для того, чтобы вырвать кабину из илистого грунта и победить «действие присоса», которого так боятся даже бывалые подводники?
Жак Пикар поворачивает выключатель заднего резервуара с балластом. Однако пассажиры не слышат и не видят, сыплется ли дробь из выходного отверстия. Батискаф неподвижен. Проклятие! Неужели ситуация становится трагической?
Но вот густая грязь, залепившая стекла обоих иллюминаторов, как будто приходит в движение. Струйки ее медленно сползают вниз. «Триест» понемногу выбирается из илистой западни. Но, выбираясь, он поднимает вокруг себя густое облако непроницаемой мути, окончательно скрывающее от глаз обоих людей зрелище морского дна на тысячеметровой глубине…
Скорость подъема непрерывно возрастает. Ни одного живого огонька не видно…
Как это ни странно, но самая серьезная опасность подстережет батискаф не на дне моря, а на его поверхности. Стремительно вынырнув из глубины, он может удариться своей верхушкой о днище проходящего мимо судна. Такой удар, без сомнения, пробьет поплавок, бензин хлынет в море, и батискаф камнем пойдет ко дну. Поэтому зона погружения «Триеста» строго охраняется, и судам всех видов не разрешается плавание в районе, где батискаф может появиться из пучины.
Роль полицейского исполняет военный корвет «Фенис», на борту которого находится итальянский адмирал. Все суда повинуются его приказу и обходят зону погружения. Только капитан большого грузового парохода хочет во что бы то ни стало следовать обычным путем. Адмирал вынужден пригрозить упрямцу интернированием: лишь после этого грузовой пароход изменяет наконец свой курс.
Одна лишь надувная резиновая шлюпка дежурит в районе погружения. Столкновение с ней не сулит никаких неприятностей «кораблю глубин».
Он показывается на зеркальной глади моря в 500 метрах от утлого суденышка. Инженер и матрос, сидящие в шлюпке, гребут что есть силы к батискафу, состязаясь в скорости со «Стойким», находившимся на расстоянии трех километров. Гонку выигрывает шлюпка. Инженер немедленно включает радиотелефон.
Внутри стальной кабины Пикары — отец и сын — вздрагивают от неожиданно раздавшегося звонка. Неужели они уже вернулись снова в надводный мир?