Разрывая душу

– Ты что задумала? – успела выкрикнуть подруга, но я оставила её без ответа, захлопнув крышку.

Та-а-ак… Лишь бы мне хватило смелости! А при отце её, ой как, сложно поймать за хвост и вытащить наружу. Блин! Но попробовать я себе обещаю.

И тут, после пары коротких стуков, дверь в мою спальню растравилась, являя моему взору маму в красивом платье в пол.

– Солнышко, пора спускаться. Он уже здесь, – сияя, словно прожектор огромной лампы, сообщила она, а затем нахмурилась: – Господи! Обязательно нужно было валяться на постели, портя укладку?

Она удивительно быстро оказалась около меня и начала поправлять волосы, недовольно цокая, а я снова сгорала в пламени своего волнения, чувствуя, как сердце быстро трепыхается, словно крылья бабочки.

– Ну вот, – улыбнулась мама, беря меня за руку. – Теперь гораздо лучше. И естественный румянец на щеках тебе так идёт, милая. Пойдём. Не нужно заставлять мужчин долго ждать.

Она на мгновение чуть крепче сжала мои пальцы и аккуратно потянула на себя, вынуждая встать. Нежно притронулась к моей щеке и снова ласково улыбнулась, с блеском радостных слёз в глазах, а затем развернулась и направилась из комнаты, не сомневаясь, что я пойду следом. Я закусила нижнюю губу и, сцепив дрожащие руки в замок, тоже вышла из спальни.

Они стояли в гостиной у камина с бокалами виски, в которых таяли кусочки льда, забавно постукивая о стекло, когда тот или иной двигал рукой.

– А вот и мы! – возвестила мама о нашем приходе и обе головы повернулись в нашу сторону. – Пойду, выясню готов ли ужин, – улыбнулась мама и, кивнув самой себе, удалилась.

Папа без особого выражения в своих глазах коротко мне улыбнулся и повел бокалом в своей руке в мою сторону, приветствуя.

А Ярослав… У него сверкнули глаза, и он, сделав несколько широких шагов, оказался возле меня.

– Здравствуй, Злата, – придерживая меня за талию свободной рукой, он наклонился к моему лицу, чтобы оставить поцелуй на моей щеке, обдавая меня ароматом своих духов и крепкого алкоголя. Чуть сжал пальцы на талии и быстро шепнул на ухо: – Отлично выглядишь, котёнок.

– Здравствуйте, – еле выдохнула я сквозь оглушающе бьющееся сердце в ушах, когда он отстранился, делая шаг назад.

Это невозможно! Кожа, где были его пальцы секунду назад горела, не смотря на ткань платья, что их разделяла! Бли-и-ин! Как он это делает? Это всё Вася! После разговора с ней стало только хуже, да так, что я даже глаз боялась поднять…

Спасение пришло в виде мамы, пригласившей нас пройти в столовую.

Всё, как в тумане. Не помню, как заняла место, не помню, как на автомате поглощала еду, не слышала о чём говорят родители и Ярослав, даже вкус вина не помню, которое мне позволили пить в честь гостя… Единственное – его короткие, пронзительные взгляды, завораживающие своей насыщенностью и блеском интереса, когда я осмеливалась поднять на него глаза. И мысли, что будет, если мы останемся наедине…

Это ужасно и невыносимо!

Затем мы вернулись в гостиную, и родители настояли на том, чтобы я сыграла на фортепьяно. Вот когда я выдохнула с облегчением – музыка всегда позволяла мне расслабится и не думать ни о чём, кроме завораживающих своей магией нот.

Я заняла танкетку, пока остальные рассаживались на диван и кресла и открыла крышку фортепьяно. Любовно провела пальцами по клавишам, сомневаясь стоит ли играть свою музыку, потому что папа этого особо не любил. А в следующее мгновение решила, что если и быть сегодня смелой, то до конца! Да и уверенность, что отец не посмеет меня остановить при важном госте, твёрдо расправляла плечи.

Первая несмелая нота, затем вторая, третья… Далее я не считала, околдованная звуком, который создавали мои собственные пальцы. Меня больше не существовало в реальном мире… Я летела ветром по склону горы, колыхая высокую траву пшеничного цвета… Разбивалась пенистой волной о каменный берег высокого утёса… Грела лучом солнца восходящий из тёплой, коричневой земли зелёный росток… Кружилась песком по бескрайней, горячей пустыне… Падала каплями дождя на серую, промерзлую мостовую… И, наконец, я горела пламенем в насыщено-карих глазах.

Когда я осознала чьи это глаза, пальцы меня подвели, обрывая мелодию и я резко распахнула свои.

– Невероятно красивая музыка… Злата, – раздался совсем рядом бархатистый голос.

Я резко обернулась и с замиранием сердца поняла, что в комнате мы одни…

– Последние аккорды мне пришлись особенно по душе, – улыбнулся он и присел рядом, вызывая во мне шквал затопившего с головой волнения. – Насколько я помню, ты всегда отдавалась игре полностью, но эту композицию я слышу впервые. Собственное сочинение? – задав вопрос, он перевёл глаза на меня, пронзая теплотой.

Я быстро кивнула и, вдруг, решила объяснить:

– Папа не любит, когда я сочиняю… Но я решила, что при вас он меня не остановит… Вы разбираетесь в музыке?

– Немного, – коротко улыбнулся он и посмотрел на клавиши, затем прикасаясь к ним пальцами обеих рук. – В детстве мама решила, что мои руки созданы для рояля. Но меня хватило на пару месяцев занятий, – он усмехнулся, словно что-то вспомнил и начал играть …собачий вальс, при этом весело улыбаясь и так же весело смотря на меня.

Я рассмеялась, не в силах отвести глаз от так задорно пляшущих смешинок в его взгляде.

– Ну же! Не допускай, чтобы я опозорился полностью, – рассмеялся он, бросив выразительный взгляд на клавиши.

И я ему подыграла…

Так забавно и необычно. Мы переглядывались, играли и смеялись. Я даже волноваться забыла! Класс!

– Мне нравится твой смех, котёнок, – прозвучал его голос, ухая моё сердце в пропасть, когда затих последний аккорд, а затем глаза чуть прищурились: – Но не нравится, что ты продолжаешь общаться со мной на “вы”.

– Простите, – тут же опустила я голову и скривилась, исправляясь: – То есть, прости.

– Понимаю, что тебя смущает наша разница в возрасте, но, – он прикоснулся двумя пальцами к моему подбородку и приподнял его, вынуждая посмотреть в его глаза, – ты поймёшь, что я так же бестолков, как в свои двадцать, как только узнаешь меня получше, – улыбнулся он.

– Не верю, – робко улыбнулась я в ответ.

– Нежелание взрослеть, – пожал он плечами, усмехнувшись и снова прищурился, становясь серьёзным: – Возможно, это одна из причин, почему я не отказался от затеи с браком…

– Вы хотели отказаться? – округлила я глаза, представляя, что бы было с отцом.

– Ты хотел отказаться, – улыбнулся он. – Давай, повтори.

– Прости, – поджала я губы из-за собственной глупости. – Ты хотел отказаться. Почему?

– Я когда-нибудь обязательно тебе это расскажу, – кивнул он, отпуская подбородок и поворачиваясь в профиль.

– У меня не складывается, – осмелилась я. – Нежелание быть взрослым и брак. Как брак поможет не взрослеть, ведь у него прямо противоположная функция…

– Да, – усмехнулся он и снова повернулся ко мне: – Теперь видишь границы мой бестолковости?

Его глаза смеялись, сбивая меня с толку. Я не понимала его. А ещё меня мучило осознание того, что он хотел отказаться от нашего брака и очень волновали остальные причины, побудившие его, всё же, согласиться…

– Думаю, пора обсудить дату свадьбы, – прозвучал взволнованный голос мамы, заставляя меня вздрогнуть. – Идите к нам.

То есть, настало время выдвинуть своё условие. Сердце снова забилось в груди, как сумасшедшее.

Ярослав, вставая, улыбнулся мне и предложил свою руку. И пока мы шли к дивану, на котором сидели родители, он наклонился к моему уху и шепнул:

– Ты снова дрожишь. Но, котёнок, ты всегда можешь отказаться от свадьбы, пусть я этого и очень не хочу…

Отказаться?! Я? Могу?

Я даже остановилась, смотря на него недоумённым взглядом. Он, что, не понимает, что я…

– Не могу, – выдохнула я и посмотрела на отца, который о чём-то беседовал с мамой.

– Ясно, – поджал Ярослав губы, проследив за моим взглядом. – Нам с твоим отцом нужно будет серьёзно поговорить.