Стерва для демона

— Олененок, поднимайся! Я заказал ужин! — радостно сообщил мне Роберт.

Лифта в гостинице не было. Три этажа всего, но лестничные пролеты шли один за два. Хотя бы на этот раз я топаю не на каблуках, а в кедах. Когда до конца оставалось всего только пол лестницы, Роберт подхватил меня и, слегка прихрамывая, но все же доставил на самый верх и распахнул дверь.

Это был большой, прямо-таки огромный номер. С одной спальней.

Правда, в зале стоял вполне себе удобный диван, на который я плюхнулась и возвестила:

— Я сплю здесь!

— Не, ну с двумя спальнями здесь вообще нет номеров. Это самый большой двухкомнатный люкс! И ты можешь занять спальню! — Роберт указал на огромную кровать, укрытую красным покрывалом.

— Красный цвет вреден для моих нервов Роберт. Я все-таки перенесла стресс — мой жених умер во время брачной ночи, поэтому будь снисходителен! — Я зевнула, устроилась поудобней, собираясь подремать до ужина.

— Олененок…. — Роберт сел рядом, обнял. — Олененок, почему ты так холодна со мной?

— М-м-м… — зевая, промычала я.

— Олененок, знаешь, я не кому раньше не признавался в любви.

— М-м-м…Вообще-то, признавался.

— Кому?

— Мне, Роберт, мне. Где-то года два назад. Помнишь? После концерта, когда мы с тобой познакомились. Ты пригласил меня кататься на яхте, мы пили вино и закусывали икрой, а потом у тебя не хватило денег расплатиться. Я звонила Людви, и нам пришлось отдать всю выручку за вечер.

— Главное, уже тогда я понял, что люблю тебя.

— Ага, понял, когда я за тебя расплатилась. Но, когда жена депутата подарила тебе машину, ты тут же признался в любви ей.

— Олененок, не будет такой злопамятной. Или ты до сих пор ревнуешь?

В дверь постучали. Полная дама в пестром халате расставила на столике сырную тарелку, фрукты, два бокала и бутылку шампанского и, устало вздохнув, удалилась. Роберт разлил шампанское по бокалам.

— За…нас?

— За дружбу!

— За любовь!

Шампанское было сладким и теплым. Я вспомнила терпкий вкус шампанского на печальной веранде. Шампанское там было лучше, компания все-таки хуже. А потом с тоской оглядела стол, съела тонкий кусочек сыра, который оказался слишком соленым и попробовала персик, одна половина которого была немного подгнивший.

— Надеюсь, это не весь ужин, который ты заказал.

— Нет, еще должно быть две пиццы и два цезаря. Ты сама просила небольшую гостиницу, а в небольшой гостинце и выбор небольшой. Я знаю, что такая девушка, как ты, Оля, достойна большого…Я…

Роберт вдруг опустился передо мной на колени, взял мои ладони в свои и уткнулся лбом в колени.

Ой, опять.

— Слушай, Роберт, а в больнице тебя на сотрясение мозга проверяли? Что-то мне кажется голова твоя очень даже сильно пострадала.

Я аккуратно погладила его по светлым волосам. Он тут же откликнулся на ласку и принялся страстно целовать мои колени. Я затопала ногами, прекращая безобразие.

— Эй, а как же есть да пить и разговоры разговаривать. — Мой живот, который вспомнил про пиццу, жалобно заскулил. — И знаешь, Роберт, в моих планах на завтра — отъезд с утра пораньше, а сейчас уже почти одиннадцать. Поэтому давай не будем хулиганить и попробуем рассчитать дальнейший маршрут.

— Оля… — простонал Роберт, точно у него болел зуб. — Я…мы…

Я высвободила колени из его захвата и, скрестив ноги уселась на диване, взяв тарелку с остатками сыра и намереваясь его доесть.

— У нас не осталось водички?

Роберт разлил шампанское. Везет мне сегодня на любителей выпить. Может быть, он тоже заснет. Крепко. А с утра я рискну уехать без него. Или не рискну?

— Оля, я понимаю, у тебя есть причины не воспринимать меня серьезно, но вчера, когда ты с этим старым уродом поднималась наверх. Оля, у меня внутри все перевернулось. — Роберт яростно тряхнул головой, длинные волосы растрепались, окутали плечи. Он сжал кулаки, мускулы напряглись, карие глаза страстно сверкнули. Он выглядел таким искренним, таким влюблённым, страстным. Я на секунду опять почувствовала себя влюбленной в него семнадцатилетней девчонкой, готовой для него на любой риск, на любую авантюру. Попросит он отвлечь вот того влиятельного господина на пару часиков, а еще лучше попробовать достать из его кармана его кредитные карты и передать ему, Роберту, чтобы жена этого господина могла расплатиться этой картой за…что там хочет себе наш крысотулька? И ведь эту карту еще нужно вернуть на место.

Оля поет, Оля танцует, Оля умеет быстро бегать. И Роберт говорит, что умеет любить?

— Да, у меня есть причины тебе не доверять……. но, с другой стороны, я без страха повернусь к тебе спиной и усну. А это в моем случае уже много. Только я очень хочу пиццу-у-у-у.

Роберт залпом выпил свой стакан. Я тоже. Пить хотелось, а воды не наблюдалось. Стало душно и смешно.

— Роберт, ты с распущенными волосами похож на водяного! Слушай, Роберт, иди сходи куда-то там и поторопи кого-нибудь, чтобы уже нам что-то дали нормальное поесть. А мне жарко! Я иду в ванну!

Роберт вздохнул, но спорить не стал, задумчиво посмотрев на меня, а потом на ванну, он послушно исчез за дверью. Я же направилась к комнате с удобствами, обнаружила там полотенце и даже махровый халат. Раздевшись, я закрылась в душевой кабине, повернула кран и зажмурилась в ожидании, но воды не было. Я еще раз повернула кран, дожав его до конца — ничего. Я сняла душ, потрясла, опять покрутила кран вверх — вниз, вправо — влево. Воды не было. Я разозлилась, вылезла из ванной, накинула халат и ринулась к телефону.

— Да… — сонно ответил ресепшен.

— В моем номере нет воды! Совсем нет! Никакой нет! Как это понимать? Сделайте что-нибудь немедленно! Мне нужен душ! Сейчас!

— Девушка….успокойтесь…сейчас к вам подойдут…какой номер… Вы только что заехали…понятно…сейчас к вам поднимется мастер и все решит…

Я вышла на балкон. Южное небо сверкало, как сундук с самоцветами. Воздух остыл. Ветер шалил и ласкал лоб, щеки. Я взяла телефон и снова попробовала дозвониться до Ами и Людви, но они снова не доступны. Я отправила еще одно сообщение. Может быть, не встретив меня, они решили отправиться меня спасать. Они уже в самолете? Они просто забыли телефон? Телефон сломался? Сломалась зарядка? Сообщение опять без ответа. Кривая грань! Где вы, братишки? Ничего, братишки, я доберусь до вас! Я доберусь до вас во чтобы то ни стало! Я отправила им обоим по грозному смайлику, но на душе было неспокойно.

В дверь постучали.

— Открыто! — крикнула я.

На пороге стояло нечто круглое непонятного пола в клетчатом халате и потертым сундучком в руках.

— Хде потоп?

— Потоп? У нас потоп наоборот!

— В смысле?

— В смысле воды нет — совсем! А уже поздно! И я, между прочим, хочу мыться!

— А…ясно…Да вы, девушка, не волнуйтеся! Сделаем!

И «сантехник» (да, это была она, задняя выпирающая часть сомнений не оставила) вразвалочку потопала в сторону ванной. Да, мой образ «сантехника» навеки утерял ареол романтики. Я взяла бутылку с остатками шампанского и вернулась на балкон. Допив, я расстелила полотенце и улеглась на пол балкона, продолжая смотреть в небо. Мы с Сашкой любила в августе залезть на крышу и вот так лежать, я каждый раз надеялась, что он меня обнимет и, увидев, срывающуюся с неба звезду, всегда загадывала поцелуй. Сашка все-таки поцеловал меня однажды. И это был прощальный поцелуй.

За дверью послышались шаги, и я услышала, как Роберт напевает что-то типа — «ночью, на берегу, я тебя увлеку…». Между тем, в ванне, к моей радости, послышался шум воды. Я села, поджала ноги, так, чтобы из комнаты меня не было видно. А Роберт осторожно открыл дверь, а одной руке у него была еще одна пузатая бутылка, в другой коробка с пиццей, в зубах — красная роза. Я тихонько наблюдала сквозь окно.

Роберт замер, прислушался, удовлетворенно посмотрел на дверь ванной, а там шумела вода, слышался плеск и шуршание.

— Детка, мне тоже жарко!

Роберт разделся очень быстро, оставив бутылку и коробку на столе, он, абсолютно голый с розой в зубах, двинулся к ванне.