Страница 14 из 37
«5.09.1944. Взорван эшелон с танками на железной дороге в районе села Красне».
«8.09. В Банска-Бистрице обезоружен отряд словацкой жандармерии. Захвачен склад оружия».
«10.09. Бесследно исчезли офицеры штаба 17-й дивизии СС Гергард Майер и Роберт Безиц. Вместе с ними пропали секретные документы».
«11.09. Взорван мост через реку Ваг в районе Жилина, по которому одновременно проходили два эшелона, один из них с боеприпасами…»
Пайчер читал и волновался: снова будет неприятный разговор с генералом Лахузеном. Ведь в сообщениях речь шла не только о диверсиях. Его как разведчика и контрразведчика особенно беспокоило то, что в Словакии начали исчезать офицеры штабов и секретные документы. «Это дело рук не обычных диверсантов, а, вероятнее всего, советской разведки, — пришел к выводу штандартенфюрер. — Возможно, разведывательной сетью в Словакии руководит кто-нибудь из партизанских вожаков».
Зазвонил телефон.
— Господин штандартенфюрер, машина подана! — прозвучало в трубке.
— Отправьте ее обратно в гараж, — сердито буркнул Пайчер. — Я не поеду обедать.
Вечером он вызвал к себе своего заместителя, также одного из инициаторов создания и руководителей «Зондерштаба-Р» фон Регенау-Смысловского, главаря организации бывших офицеров царской армии, бежавших из России в Германию. Эти два волка допоздна обсуждали создавшееся положение.
На следующий день Пайчер засел за работу. Через некоторое время он доложил план операции под кодовым названием «Дым» своему шефу Лахузену, а тот поспешил лично проинформировать о нем рейхсфюрера Гиммлера. План был одобрен. Ответственность за его исполнение Гиммлер возложил непосредственно на генерала Лахузена.
В те ранние часы, когда «опель-адмирал», пронизывая фарами серую мглу, направлялся к аэродрому Темпельгоф, улицы Берлина были еще пусты. Погода портилась. Пронизывающий северный ветер становился все более влажным. Пассажиры «опеля», генерал Лахузен и три офицера, с тревогой посматривали на небо. Но в самолете они успокоились: «Юнкерс-52» без помех поднялся в воздух и взял курс на Словакию.
В мягком кресле рядом с генералом сидел обер-лейтенант Рауль Шлезингер — уполномоченный «Зондерштаба-Р». Время тянулось медленно. Молодой офицер развернул газету, но, почувствовав на себе взгляд Лахузена, аккуратно сложил ее и, спрятав в портфель, повернулся лицом к генералу.
— Ваши пышные темные волосы выдают в вас тирольца, — не без зависти заметил лысоватый Лахузен.
— Я родился на острове Рюген, — сказал Шлезингер и, оценив доброжелательность генерала, шутя добавил: — Мой отец был властелином Балтийского моря.
Лахузен прищурил глаза и усмехнулся, располагая подчиненного к разговору.
— Вскоре мы переехали в Гамбург, — продолжал офицер. — Но прожили там недолго: отец оставил нас, и я с матерью оказался в Судетах. Вырос в городке Хеб. После смерти отца стал наследником рыбного промысла и завода в Штральзунде. Со временем наследство продал, переехал в Берлин и не жалею об этом. Работа в абвере стала моим настоящим призванием…
Дальше разговор перешел на служебные темы и продолжался вплоть до того момента, когда самолет приземлился на братиславском аэродроме. В ходе разговора Шлезингер нашел возможность высказать несколько своевременных и удачных мыслей.
Генерал Лахузен слушал его благосклонно и с вниманием.
— Старайтесь, обер-лейтенант, — сказал он под конец. — Нам нужны именно такие работники — разумные, трезво мыслящие и инициативные, — и как бы между прочим пообещал: — Я постараюсь сделать все, чтобы ваши будущие успехи были отмечены достойной наградой и порадовали моего старого друга Пайчера.
В Словакии Лахузен задержался недолго. Он встретился с находившимся в Братиславе главнокомандующим генералом Хефле, а также с полковником Бизанцем, который во главе остатков разбитой в боях под Бродами и пополненной новым пушечным мясом дивизии СС «Галиция» принимал участие в подавлении Словацкого национального восстания.
Детально ознакомившись с политической ситуацией в протекторате, высокий представитель имперской безопасности на следующий день провел совещание. На нем вместе с руководителями секретных служб присутствовал и Шлезингер. Со слов участников совещания, нетрудно было понять, какой сокрушительный удар нанесло гитлеровцам Словацкое национальное восстание. Народ Словакии не только поднялся на открытую борьбу с фашизмом, но и заявил о своей принадлежности к единой Чехословацкой Республике, продемонстрировал стремление к демократической перестройке своего общественного строя. И хотя в конце октября врагу удалось вновь захватить территорию, ранее освобожденную повстанцами, население не сложило оружия. Все шире разворачивалась подпольная и партизанская борьба. Немецкое командование, которое хотело превратить Словакию в бастион своей обороны, не могло с этим мириться.
Шлезингер фиксировал в памяти сведения, которые могли заинтересовать Центр, а также партизан, активизировавших свою деятельность в оккупированной гитлеровцами Чехословакии.
Оккупанты стремились изолировать словаков от советского влияния. С этой целью министр внутренних дел Словакии, давний агент фашистских тайных служб Шаньо Мах предложил создать так называемые лесные отряды, назначение которых — всячески компрометировать советских партизан, накосивших гитлеровцам ощутимый урон и оказывающих братскому словацкому народу интернациональную помощь.
Лахузен сразу же ухватился за эту мысль. Опытный мастер мокрых дел, он рекомендовал чаще засылать в партизанские отряды провокаторов и террористов, с тем чтобы разлагать их изнутри, пулей и ядом уничтожать их командиров, комиссаров, широким фронтом вести среди населения провокаторскую и антисоветскую работу.
Не обошел он вниманием и отряд подполковника Морского, действовавший в районе Банска-Бистрицы, назначение которого, по предположениям Лахузена, состояло именно в разведке.
— Поэтому, — подчеркивал генерал, — необходимо выяснить все возможное об отряде и его командире. Морского надо захватить или уничтожить. Такие меры, кстати, уже предусмотрены специально разработанным планом.
Совещание закончилось далеко за полночь. Утром генерал вылетел в Берлин. Для контроля за осуществлением операции «Дым» Лахузен оставил в Словакии подполковника Брюмера и уполномоченного «Зондерштаба-Р» обер-лейтенанта Шлезингера.
РЕЙС НА ВОСТОК
Комендант небольшой польской железнодорожной станции заперся в кабинете. Светлая комната, к которой он привык за полтора месяца работы, теперь казалась ему неуютной и тесной. Он не замечал, что портрет Гитлера на стене перекосился, а в широком венецианском окне не хватало стекол. Вообще-то комендант ждал того, что случилось. Но не думал, что это произойдет столь быстро. Фронт еще относительно далеко, и вдруг — диверсия!
На перроне суета. Прямо перед окнами темнеют вагоны. Поезд, который шел на восток, задерживался на станции уже больше десяти часов. Такого здесь еще не случалось.
В дверь кабинета постучали. Снова будут ругаться. Комендант поморщился: перерыв же! Стук раздался снова. Теперь настойчивее.
— Ах, чтоб вас… — Комендант отодвинул кресло, решительно повернул ключ. На пороге стояла молодая, красивая женщина.
— Извините, что побеспокоила, — проговорила она по-немецки, но с заметным акцентом.
Незнакомка была одета со вкусом — в строгом темном платье и габардиновом плаще стального цвета, но выглядела утомленной. Комендант смерил гостью острым взглядом. Женщина, не ожидая приглашения, переступила порог, молча подошла к стене и поправила покосившийся портрет фюрера.
— Извините, не заметил… — тихо обронил хозяин кабинета. — Это его так от взрыва…
Он замялся, застегнул воротник и в нерешительности остановился у стола. Поведение таких подчеркнуто вежливых и уверенных в себе персон всегда вызывало в нем чувство беспокойства. Так входили в кабинет сотрудники различных секретных служб. От них у него уже были неприятности. Но акцент!..