Ключ от Снов

И они вдвоем постепенно освободили Марта из западни, которая неожиданно оказалась его спасением. Сверху на сосновом стволе лежало поперек еще пара бревен гораздо толще, и хотя одно из них надломило сосну, она выдержала тяжесть и спасла Марта, может быть, сама того не желая. А, может быть, дерево знало, что под ним – служитель Леса, и приняло удар на себя?

Растащив бревна, они нерешительно приблизились к Марту, еще не привыкнув к его теперешнему жуткому виду. Лицо молодого друида напоминало страшную морду исчадия тьмы, оно было черно, и вдобавок огонь сыграл с ним дьявольскую шутку – на лице, словно навеки, застыла гримаса злобы и коварства. Это был Март наоборот, словно огонь извратил его добрую и светлую сущность, и это было особенно страшным. Но только не для Травника.

Он опустился на колени перед распростертым телом, одним движением разорвал на нем остатки куртки с рубашкой и приложил ухо к груди молодого друида. Затем повернулся к Эгле, и его губы медленно раздвинула странная, даже глуповатая улыбка.

– Живой…

И словно в подтверждение его слов Март глухо застонал и засучил ногами.

– Жив… – прошептала Эгле и закусила губу. – Нужно что-то делать, Симеон.

– Не уверен, что хорошо разбираюсь в ожогах, – вздохнул Травник. – Остаются заклятья или скрепляющий наговор, но выдержит ли их Збышко?

– Должен… – тихо прошелестел голос у него за спиной, и Травник от неожиданности вздрогнул всем телом. Эгле повернула голову и увидела перед собой дым. Но это не был дым от деревьев или восходивший от земли, усыпанной углями и золой. Он был прозрачнее, больше похож на легкий утренний туман, и заключен в невидимую форму, очень напоминавшую человеческую фигуру. Она медленно переливалась серыми и грязно-белыми тонами и слегка колыхалась в воздухе меж поваленных стволов в трех шагах от них.

– Должен выдержать, – повторил странный, призрачный голос, в котором уже совсем не чувствовалось жизни, кроме суровых ноток и какой-то неощутимой печали.

– Кто ты, дух? – удивленно пробормотал Травник. – И что тебе нужно?

– Мне? – прошептал призрак. – Мне, пожалуй, уже ничего. А вот ему, – он указал рукой, которая казалась закутанной в широкий, ниспадающий полупрозрачный плащ, на стонущего Марта, – ему сейчас потребны отвар огнецвета с травой-воронихой. Да хорошо бы еще льняного масла подбавить, пожалуй, – добавил дух, но в его голосе послышалась легкая неуверенность.

– Откуда ты знаешь? – вскричал Травник, которого поразила ясная и знающая речь призрака.

– Плохо, что ты подзабыл мои уроки, Симеон, – вздохнул призрак, и у Травника непроизвольно открылся рот.

– Учитель… – прошептал он, и призрак в ответ тихо прошелестел, как старая листва – должно быть, это был смех. – Камерон!

– Не время телячьих нежностей, Симеон, – сухо ответил дух, и было видно, что эту фразу он частенько повторял в своем земном существовании. – Твои семечки при тебе?

Травник сорвал с пояса неразлучный мешочек с семенами, который он хранил как зеницу ока во всех переделках своей полной опасностей и приключений жизни.

– Очень хорошо, – похвалил дух. – Просто разотри семена в руках и смочи водой. Если нет этих – должен знать, чем заменять.

– Если нет нужного – возьми противоположное и извлеки из него то, что считаешь первым. Вторым будет искомое, – заученно пробормотал быстрой скороговоркой Травник и вопросительно взглянул на духа. Тот качнул головой в знак одобрения, и Эгле могла бы поспорить на что угодно на всем белом свете, что в эту минут призрак улыбнулся, хотя увидеть это ни одному земному человеку было не под силу.

– Правила Цветов… – прошептал друид, а его руки уже судорожно развязывали драгоценный мешочек.

– Правила Соцветий, – ответил дух. – Ибо сейчас тебе предстоит смешать Цвета Живые с Цветами Мертвыми. И, усилив первое, поглотить второе. Торопись! Мертвые Цвета уже одолевают.

Травник хотел что-то спросить, но дух резко оборвал его:

– Торопись, и ни о чем меня не спрашивай. Я все скажу ей.

И Травник высыпал свои драгоценные семена прямо в грязный снег, перемешанный с золой и подтаявшей землей, и стал выбирать нужные, шевеля про себя губами. Дух некоторое время смотрел на его работу, затем повернулся к Эгле и поманил ее рукой.

– Подойди ближе, дитя мое.

Эгле послушно, хотя и не без робости, шагнула к туманной фигуре.

– Не бойся, потомок Властителей Круга. У тебя хорошая память?

Эгле кивнула, во все глаза глядя на колыхание границ, в которые был заключен дух.

– Тогда слушай меня внимательно и запоминай. В полудне пути отсюда, – призрак покосился на распростертое тело Марта, над которым уже хлопотал Симеон, – пожалуй, для вас троих это займет немного дольше времени… Ну, так или иначе, рано или поздно вы должны добраться до города Аукмер. Ты поняла?

Эгле наклонила голову, и тут же вновь устремила свой взор на духа.

– В заброшенной крепости стоит старая деревянная башня с часами – бездельник Куртис все никак не доведет их до ума… Так вот: если встать под часами, по левую руку как раз увидишь неподалеку двухэтажный дом…

ГЛАВА 13

БЫСТРЫЕ СНЫ СКОРОТЕЧНОЙ ЗИМЫ

– Юрис, Юрис! – закричала уже с порога запыхавшаяся Гражина. – Наша Рута!

– Ну, и что ты кричишь на весь дом, спрашивается? Нешто наша Рута действительно пропала? Уж поверь мне, я нашу дочь знаю!

С тех пор, как исчезла Рута, чета Паукштисов не переставала надеяться, что вот завтра, ну, послезавтра их дочь непременно вернется, причем непременно – с женихом. Юрис и Гражина перерыли все побережье, допросили всех, кто только мог знать о судьбе дочери, встретились со стариком-хозяином злополучной лодки, не обошли ни одного рыбака, кто только мог пролить свет на исчезновение Руты. По всему выходило, что девушка вместе с молчаливым молодым человеком, производившим впечатление честного и надежного парня, взяла курс в море, по всей видимости, на один из близлежащих к материку островов. Выплакав все слезы, супруги уверились, что дочка попросту сбежала к жениху. Подобная история, кстати, в свое время случилась и с самими Паукштисами, когда родители Гражины наотрез отказались выдать дочь за небогатого торговца, только начинавшего свое дело. Может быть, только это и помогало им смирится с судьбой. Смущало лишь, что Рута не удосужилась даже попрощаться с родителями, и Паукштисы попеременно играли роли уверенных, но притворных оптимистов, поддерживая друг друга в своей печали. Каждый же по отдельности догадывался, что случилась беда, но до поры до времени никто из них еще не произнес этого неотвратимого слова.

Именно поэтому дядька Паукштис даже не оторвал глаз от пухлой кипы счетов и прочей бумаженции, которой немало сопутствует праведным трудам удачливого торговца мясом. Он приплюсовал очередные цифры, вздохнул, как всегда, когда дело касалось неизбежных расходов, и строго сказал жене.

– Коли взрослая дочка сбегает из дому с молодым парнем, она либо вернется обратно в скором времени, либо – уже изрядно пожив и вволю хлебнув жизненных тягот. Сколько я тебе говорил: выздоровел молодой друид, ну и наша Рута с ним увязалась! Зачем увязалась – известно: вскружил ей голову молодой Ян. Парень, надо сказать, не промах – вон с какими знатными господами знается. Друиды завсегда к богатствам причастны, золота, поговаривают, в ихнем Круге видимо-невидимо. Вернется, вот увидишь, да еще и с женишком, на нашу, между прочим, голову.

При этих словах дядька Паукштис лукаво усмехнулся: молодой и статный Ян был ему по душе, и он охотно бы видел его в своей семье в качестве зятя.

– Да нашлась наша Рута, совсем уже нашлась! – прервала мужнины разглагольствования Гражина и, волнуясь, всплеснула руками. – К соседям в факторию морских охотников заходил какой-то старик, по виду, говорят, издалека! Он и сказал, что знаком с нашей дочкой, и та сейчас вместе с женихом как раз и направляется в Юру, вроде как повиниться за самовольство да просить родительского благословения.