Ключ от Снов

Старик, первым оправившийся от замешательства, взвизгнул и вновь поднял меч, норовя рассечь мальчишку пополам. Но ближайший к нему селянин, стоявший с вилами наизготовку, сильно размахнулся и, коротко хакнув, метнул свое страшное оружие в спину мертвому, но пока так и не умершему зорзу. Старик глубоко вздохнул, зашатался, колени оборотня подогнулись, и он стал медленно опускаться назад, все глубже насаживаясь всем своим мосластым телом на остро заточенные зубья вил. На миг глаза его широко раскрылись, хищно сверкнули, словно это в последний раз в нем пробудилась его уже не призрачная, а настоящая, земная жизнь. Затем он закашлялся, свалился набок и больше не двигался. А селяне вокруг уже остервенело рубили топорами и резали длинными косами ночных. Ошеломленные и зачарованные случившимся, оборотни сопротивлялись вяло, и через несколько минут все было кончено. Кое-кто из оборотней попытался искать спасения в колодце, но из него вдруг стали вылезать наружу кривые сучковатые ветви, от которых ночные приходили в ужас и тут же отшатывались в замешательстве. Казалось, где-то в самой глубине колодца только что вырос огромный дуб, и теперь его крона пробилась наружу, навеки закрыв обитателям тьмы этот вход в мир живых.

– Что ж ты такое забросил-то в этот чертов колодец? – с интересом подсел к мальчишке Март. До утра было еще далеко, и друиды воспользовались гостеприимством Мотеюнаса, в доме которого им уже довелось однажды побывать при столь же удивительных обстоятельствах. Стол был накрыт по случаю счастливого избавления от нечисти обильно, даже с каким-то нарочито отчаянным, безоглядным хлебосольством, по принципу: гуляй сегодня, а завтра – хоть потоп. Маленький Казис перепробовал всего понемногу, как говорится, чего не съел – надкусил, да и друиды с хозяевами на отсутствие аппетита не жаловались. Смущенная хозяйка поначалу поминутно делала мальчишке замечания, что он чересчур уж налегает на сладкое и совсем не ест ничего с хлебом. Но возбужденный и несказанно гордый собой Казис к хлебу за все застолье так ни разу и не притронулся, а мать, лицо которой еще хранило память о давешних слезах как страха, так и радости, скоро отстала и тихо любовалась сынишкой, пережившим вместе с ней такие страхи.

– Да, Казимир, ну-ка расскажи господам друидам, счастья и довольства им без меры, что же такое ты зашвырнул прямо оборотням в логово? – довольно хохотнул Мотеюнас, который втайне тоже очень гордился сыном, хотя толком так ничего и не понял, что же все-таки произошло у колодца.

Мальчишка разом сник, осторожно глянул на отца и неестественно тоненьким голоском жалобно и притворно пропищал.

– Ничего и не кинул, так, безделицу.

– Ничего себе – безделицу, – улыбнулась Эгле. – Да он какую-то волшбу сотворил, это уж точно, потому что мой глаз наметан на такие дела, будь здоров.

Теперь уже пришла очередь нахмуриться отцу.

– Это еще какую такую волшбу, постреленок? Ну-ка, выкладывай отцу все подчистую!

Мальчишка шмыгнул носом и опасливо покосился на папашу.

– Небось, заругаешь ты меня, вот что…

– Да за что же тебя ругать-то, сыночек, – всплеснула руками мать, однако при этом выразительно и осуждающе глянула на мужа. – Ты ведь теперь наш спаситель-избавитель от ночных. Вот и господа друиды говорят: заткнул ты им самую что ни на есть дырищу, через нее-то эти злыдни к нам в деревню и пробирались. А ты тоже, старый! – хозяйка укоризненно замахала на мужа рукой. – Устроил тут форменный допрос, а Казялис-то, вишь, уже спит, намаялся, поди, сыночек.

– И в самом деле, – усмехнулся Мотеюнас, пряча улыбку в окладистой бороде, которую он уже успел отпустить со дня их первой встречи. – Укладывай-ка, мать, нашего героя на боковую, да и мы покурим перед сном маленько. А после ляжем, умаялись ведь не на шутку.

Потихоньку в доме все стихало, даже голоса переговаривающихся вполголоса друидов и хозяина стали приглушенными, ночными. За стеной тихо пела хозяйка, укладывая полусонного Казимира.

– Так думаете, почтенные господа друиды, не вернутся больше сюда ночные? – продолжил Мотеюнас прерванный разговор. – Вот и милостивая сударыня молодая волшебница так мне давеча молвила.

– Обещать не возьмемся, но, сдается мне, вроде похоже на то, – не сразу ответил Травник. Еще сидя за столом, он все время цепко обшаривал взглядом избу, словно искал чего-то. Пару раз, извинившись, друид выходил в сени, но на предложение радушного хозяина провести и показать, «где у нас тут чего по оправной части», ответил вежливым и мягким отказом, напомнив, что уже гостил тут и хорошо помнит все расположение двора и сада. А в какой-то миг Травник вдруг успокоился, словно бы нашел, что искал, и это тоже не ускользнуло от проницательного и сметливого Мотеюнаса.

– Прикрыл твой парень ход оборотням, – улыбнулся Травник, и Март счастливо засмеялся, а Эгле ответила смущенной улыбкой. На самом деле она уже битый час ломала голову, что же произошло у колодца, поскольку заклятья, которое привело бы к такому исходу, она себе и представить не могла. Пару раз за столом она потихонечку и шутливо попыталась выяснить все у мальчишки, но Казис крепко хранил свою тайну, и это тоже было для девушки удивительной загадкой.

– А вы, почтенные господа, как думаете: что мой постреленок учинил там со страху? – хитро усмехнулся Мотеюнас. – Слыхал я прежде, что через вот этот самый страх и от прочих потрясениев души самые разные чудеса как раз и могут случиться, вот ведь что!

– Бывает, что и со страху, – согласился Травник и тоже усмехнулся. – Но чаще – от чистого сердца.

– Это как же тебя прикажешь понимать, гостюшка? – удивился Мотеюнас.

– Понимать надо просто, – в тон ему ответил друид. – Видел я, что твой парнище в колодец бросил. Или показалось, что видел – в пылу-то боя не до рассматриваний было, сами понимаете…

– А что это было? – в голос воскликнули Март и Эгле и, покосившись друг на друга, одновременно прыснули.

– Не был я поначалу уверен, – просто сказал Травник. – Поэтому когда уж все кончилось, первым делом глянул я в твоем доме эту вещь – и не нашел. Прошелся по светлице, по комнатам – тоже нет. Тут я и уверился. А теперь знаю наверняка.

– Вот те раз – гости пошли! – хохотнул в бороду крайне заинтригованный хозяин. – Загадки мне загадывают, что твои скоморохи! Говори же скорей, почтенный господин, потому как никаких моих разумениев тут нет. Да и быть не может! Я в колдовствах не сведущ, как ты понимаешь.

– Что ж, почтенный хозяин, – в тон ему улыбнулся Травник. – Тогда глянь, что за пятно у тебя над дверью образовалось.

Мотеюнас поспешно встал и направился к дверям. Чуть выше, над косяком, на стене явственно светлело пятно не меньше как прошлогодней пыли. Мотеюнас узрел пятно и обернулся – вид у него был порядком сконфуженный.

– Да, недоглядела моя хозяйка, – покачал головой хозяин. – Да и то сказать, все дела да хлопоты, на все иной раз и рук-то не хватит.

– Да не об этом речь, – покачал головой Травник и лукаво усмехнулся. – Хозяйка-то твоя как раз женщина справная, каждому бы дай Бог такую. Пятно-то ведь недавно появилось, верно?

– Да почитай вчера, – поскреб затылок бородач. – Постой-постой, а Чур-то наш где? Ах ты, мать честная…

И он в замешательстве уставился на друидов.

– Понял теперь? – похлопал его по плечу Травник. – Эта мысль только твоему парню в голову и могла прийти. И, как оказалось, мудрее любого колдовства да волшбы эта идея. Так-то!

Маска родового предка Чура, что всегда висела в избе Мотеюнаса и охраняла окна и двери от ночных, исчезла. Вместо нее над дверью осталось только продолговатое пыльное пятно.

– Вот дела так дела, – только и сумел выговорить пораженный хозяин. И тут же в его глазах мелькнул огонек беспокойства. – Постой-постой, почтенный господин! А как же мы теперь без Чура-то, охранителя нашего, будем, коли этот шельмец Чура в колодец швырнул ко всем этим, понимаешь, чертям, а?

– А к чему вам теперь Чур-то ваш? – светло улыбнулась Эгле, так что Март на мгновение ею даже залюбовался. – У вас ведь теперь свой Охранитель растет. Вон, слышишь?