Н 5

– О боже, я забыла в самолете оружие массового поражения… – Словно прочувствовав новую грань вины, с головой рухнула в нее Ника, закрыв лицо ладонями и принявшись мерно раскачиваться.

– Ты на нем замужем! – Рявкнул я на нее. – Все будет хорошо! – В приказном порядке выдал я целеуказание и тут же сменил тон на сухой и деловитый. – Смотри, за окном есть пожары? Город не горит?

– Н-нет, кажется, – чуть испуганно доложила Ника.

– Значит, все с ним нормально. По себе знаю. – Успокоил я ее.

– А нет, там кажется что-то дымит, – приникла девушка к окошку.

– Это ТЭЦ.

– Н-ну, если так… – Засомневалась Ника.

Понятное дело, телефонные звонки в аэропорт и лично владельцу самолета – княжичу Мстиславскому, были произведены. Но и механизм, предписывающий взаимоотношения с неустановленным человеком без документов, оставшемся в самолете, оказался давно запущен. К счастью, без свойственных исполнителям перегибов – пусть аэродром был военным, но и борт был личной собственностью княжича, оттого абы кого там быть не могло.

Всего час по дорогам, отнятым в очередной раз ото сна, и десяток минут телефонных разговоров по прибытию, и Нику увели в глубь отдельно стоящего здания на въезде в огороженную часть терминала – подтверждать личность и забирать оставленного пассажира. Права аристократки позволяли обходиться без нотариусов и прочих документов – иногда было достаточно честного слова… А еще Нику не объявили в розыск, оттого пропустили через турникеты без тревожной кнопки или что предусмотрено для таких моментов, если бы зайти внутрь попытался бы я… Выезжали мы на машинах, единым конвоем, и никому не было дела до личности в салоне…

Правда, не обошлось без короткого и удивленного 'Это вы?' от охранника на проходной, явно распознавшего в девушке героиню новостей центрального канала. Но обрадованное и столь же лаконичное 'нашлась!' вполне устроило вопрошавшего.

Со мной бы так просто не прошло – вон и портрет мой, как оказалось, распечатан в черно-белом виде и подвешен на стойке информации… Да и глазастый постовой возле рамки детектора нет-нет, да поглядывал в мою сторону, словно в сомнениях касаясь рации в нагрудном кармане. Своим наблюдениям он наверняка верил, но так же помнил, какие люди предупреждали о нашем прибытии. Долг и осторожность явно вступили в конфликт, выражаясь в движениях и взглядах, нервной походке и переглядываниях с коллегой – тот тоже отметил мою персону, но не хотел брать на себя ответственность.

Иногда сложно определить, где негодяй, а где – образец благочестия, что их разыскивает. Особенно, если они передвигаются на машинах одной и той же марки и жмут руки одним и тем же людям. Премия и награда за бдительность – вещи приятные, но кто гарантирует, что политика не перевернет все с ног на голову уже через пару часов? В Анадыре тоже есть военные аэродромы, и там тоже нужны охранники – особенно с наградами и внеочередным званием…

В любом случае, сомнения вредны.

– Извините, вы не одолжите ручку? – Обратился я к одному из постовых, указав взглядом на искомое возле раскрытого журнала посещений.

Тот недоуменно повернулся к столу, но просимое передал – не лично в руки, но положив на борт, отделявший тамбур от охраняемой территории.

– Что-то он у вас на фотографии какой-то грустный, – вернулся я вновь к своему портрету и критически посмотрел на изображение. – Как будто его попытались задержать, и в аэропорту все умерли.

После чего аккуратно дорисовал лицу улыбку.

– Так лучше, – оценил я свою работу, вернулся на пост, улыбнулся и положил ручку обратно. – Не правда ли?

Постовой перевел взгляд от розыскного листа на меня, медленно кивнул и убрал руку от рации.

Возвращение Ники с новоявленным Сережей произошло через десяток минут, абсолютно спокойно и без эксцессов – хотя Ника пыталась наводить суматоху, виновато кружа вокруг подаренного ей и забытого ею же охранника.

Сам же лысый производил довольно странное впечатление – казалось, этот эпизод прошедшего его совершенно не волновал. Будто в самом деле ребенок, забытый в торговом центре – но еще слишком маленький, чтобы даже предположить, что родители способны просто так его оставить, оттого недоумевающий по поводу окружающих его эмоций.

– Его надо покормить, – категорично заявила Ника.

– А меня? – Нахмурил я брови.

– Вместе поедим, – примирительно улыбнулась невеста. – Я тоже проголодалась, – обратила она внимание на входящий в силу световой день за окном.

По отзывам постовых, ни одного приличного кафетерия и ресторана в Монино не было, и лучше бы нам ехать сразу в Москву.

Во всяком случае, отправляться туда действительно стоило до больших пробок, а нужное заведение искать в направлении больницы Шуйских – раз уж выспаться не получилось, то следовало исполнять данные этой ночью обещания и проведать болезных. Тем более, что Артему всерьез досталось, а проблему Аймара Инки требовалось как-нибудь решать. Скорее даже – проблему ее родственников, разыскивающих ее по всей столице…

Но до того – Ника не нашла ничего более правильного, чем высыпать перед новоявленным Сережей горсть сладостей на стол круглосуточного кафетерия, словно в самом деле выкупая долг перед потерянным ребенком. Нам уже готовили горячее, пообещав десятка два минут ожидания, однако пачка сока и визуально треть ассортимента здешнего буфета, по мнению невесты, вполне подойдет для перекуса. Сказано это было тем самым бодрым и звонким голосом, которому никогда не хочется верить.

Во всяком случае, на столе нашлось мороженое, что позволило примириться с действительностью.

Вызволенный охранник, понукаемый настойчивыми предложениями Ники 'что-нибудь съесть' тут же взял со стола такое же. Раз кушают соседи, значит – съедобное…

– Вечером ему билеты в Румынию купим. – Поделился я с невестой планами. – Разумеется, не просто так отправим. В бизнес-класс. Если хочешь, рядом будет сопровождающий.

– Ты просто ревнуешь, что его поставили охранять меня, а не тебя. – Из ворчливости выдала Ника нежизнеспособную версию. – Ты кушай, кушай, – попросила она застывшего с мороженым в руках охранника.

Тот энтузиазма не проявлял, но под настойчивыми требованиями, словно из вежливости, попробовал кусочек. Затем, будто прислушавшись к своим чувствам – еще один… Чуть повернул голову, прикрыл глаза и вновь прикоснулся к ощущениям, которые наверняка не чувствовал за все время своего странного существования – и которые определенно касались тех эмоций, что были запрятаны далеко за неподъемным весом навязанной ему службы; что ворохнулись только один раз до того, когда Ника позволила ему на мгновение вспомнить себя-прежнего.

– Ладно, в конце недели отправим.

Ника с чувством превосходства глянула на меня. Мол, пронял меня довод.

– Ты, кстати, знаешь, – обратился я к стражу, чуть пододвинувшись к столу и наклонив вперед плечи. – Что все производство мороженого в этой стране принадлежит мне?

Мне ответил равнодушный взгляд, в котором если и было что-то – так это легкое недоумение.

– И если я умру, мороженого просто не станет. Никакого. Даю слово. – Завершил я свое обращение.

Недоумение во взгляде напротив сменилось обеспокоенностью. А затем и серьезной тревогой.

Тут же чувства тронул всплеск энергии, и столик с нами в центре оказался под прозрачной пленкой щита.

Ника с ревностью покосилась на охранника и легонько стукнула его локотком.

– Сергей, это общественное заведение. Не привлекайте к нам внимания, Максим в розыске.

Щит тут же пропал, как и еще одна пачка пломбира со стола. Равно как исчезли виноватые метания Ники – что самое ценное.

– Билеты я ему сама куплю, – заверила меня девушка. – Иначе его кто-нибудь еще перекупит за пачку конфет.

С навязанной охраной всегда так. Равно как и с чужими артефактами.

Я посмотрел за окно, где терпеливо дожидались наши машины сопровождения. По счастью, все еще было кое-что свое в этом дне – благодаря которому оставался шанс дожить до следующего.