Страница 19 из 30
– Тогда же у нас появилась традиция выбирать туровый гимн, который мы постоянно пели на гастролях, – добавил Сергей. – И первым гимном была песня «Ты – моя вода» группы «Обе-Рек».
Весна 2011 года была богата интересными выездами. Например, на концерт в Калугу они приехали в полуразобранном состоянии. Незадолго до этого Сергей Понкратьев отдыхал в Шри-Ланке и вернулся оттуда с какой-то странной сыпью. Не то краснуха, не то аллергия. При том, что Лу не болела в детстве краснухой, контакт с потенциальным больным был совершенно ни к чему. Они даже начали думать, кем заменить Сергея на этот концерт, но за пару дней до выступления он позвонил и сказал, что загадочная хрень прошла так же внезапно, как появилась. Леня же поломался прямо перед концертом. Отменять свое участие он не стал, но чувствовал себя предельно мерзко. Играл с высокой температурой и едва держался на ногах. В качестве тур-менеджера с ними поехал Антон Дьяченко, у которого тоже все было не слава богу. Антон страдает аллергией на цветение березы и каждый год буквально помирает, если, конечно, не успеет свалить в южные края, где нет берез. Он повелся на рекламу и купил в соседней палатке книжку от аллергии. Если оставить за скобками саму абсурдность того, что аллергию можно победить прочтением книжки, то можно сказать, что это ему все равно не помогло.
Я был организатором этого концерта, и меня сильно удивило, что в Калугу приехало человек двадцать из Москвы. Фан-клуб группы легко можно было отличить по футболкам LOUNA и белым театральным маскам, вроде той, что была изображена на обложке первого сингла «Черный». Фишка с масками появилась еще на московских концертах. Одни покупали их в театральных магазинах, другие просто вырезали из бумаги. Но когда в зале было несколько десятков человек в белых масках, это всегда дико бодрило группу и создавало свою атмосферу.
Я спустился на первый этаж клуба «Хоровод» и организовал себе рабочее место. После бардака в Нижнем, когда я весь зарылся в футболках и ничего не мог найти, стало понятно, что надо тщательнее подходить к раскладке товара. Я по-хозяйски сдвинул диван в холле, отжал один большой стол и два маленьких, выставив их буквой П. Выложил перед собой весь товар с ценами, а по бокам разложил футболки по принтам, размерам и половым признакам. Место оказалось настолько удобным, что я чувствовал себя в силах отоварить толпу любой численности. Но к моему удивлению народ не попер сносить мерч, как это было днем ранее в клубе Milo. Посетители скромно раздевались в гардеробе прямо напротив меня и тихо уходили в сторону. Несколько человек очень робко подходили «просто посмотреть». Сначала это казалось очень странным, а потом я понял, что саранская публика вообще вся без мерча. За все время прошло всего два-три человека в футболках LOUNА и еще человек пять в ДДТ, «Сектор газа» или вроде того. Судя по тому, что рассказывал организатор Сергей, в городе с рок-движухой было не очень. Стоит ли удивляться, что мерч народу тоже не был интересен. Билет на концерт – это уже большие расходы.
После концерта мы перекусили в гримерке, погрузились в автобус и поехали в гостиницу, которая была полной противоположностью вчерашнему «Марриотту». Саранский гостон не смог удивить нас даже теплыми номерами. Дубак был такой, что раздеваться не хотелось совсем. Самый холодный номер сначала достался Лусе, но потом выяснилось, что его бронировали для меня. Лу сразу обрадовалась мазе переехать в помещение потеплее, но подняла вопрос предельно корректно: «Вова, не мог бы ты поменяться со мной номерами? Ну, понимаешь… Если я там заночую, то завтра уже ничего не спою… Мне просто нельзя переохлаждаться… Ведь все равно его на твое имя бронировали…» Я без проблем махнулся комнатами, уверенно парируя бесконечные извинения вокалистки. Нам оставалось спать всего несколько часов. В шесть утра мы должны были уже быть на вокзале, где нас ждал поезд до Ижевска.
Глава 6
В пять утра около гостиницы на окраине Саранска стояло несколько невыспавшихся тел. Участники команды LOUNA почти одновременно выгрузились из своих номеров и спустились вниз. Выход из гостиницы всегда происходит без предварительных ласк, вроде «встретимся во столько-то в лобби». Все знают, когда отъезд, и сами следят за собой. Никого отдельно не будят и не подгоняют. Вся координация происходит в Telegram-чате «Чистые гастроли», и общение там ведется только по делу. Никаких прикольных ссылочек, даже стикеры стараются не использовать. Андрей Бока каждый день выкладывает тайминг: во сколько транспорт из гостиницы, чек, выезд из клуба, поезд и так далее. Все четко, без воды. К слову, для этой самой воды, самых откровенных фотографий, мемов и обсуждений есть чат «Грязные гастроли», который не так давно был переименован в «Газовые гастроли». Словами «газ» и «газовый» на сленге группы LOUNA обозначается днище, провал, крайняя степень неодобрения. В каждом коллективе есть свои характерные словечки, и LOUNA тут не исключение. Более того, у них есть даже своя манера говорить. Но об этом позже.
Общий настрой утренней хмурости и ворчливости нарушал только пьяный Никита Краснов. Светорежиссер группы хаотично покачивался и пел: «Нун либе киндер гибт файн ахт. Ищ бин ди штимме аус дем киссен!» Им с Панком не удалось поспать этой ночью. По возвращении из клуба они решили сходить поесть в заведение под названием «Рок кафе». Оно находилось здесь же, в здании гостиницы. Название очень странное, потому что к рок-музыке этот кабак не имел никакого отношения. Парни сами не заметили, как накидались в процессе потребления пищи, но это было не самое интересное. Внешний вид чуваков привлек внимание гопарей за соседним столиком. Надо сказать, что Панка не просто так панком прозвали. Андрей (Панк) Севиев – крупный парень с ярко выраженным ирокезом и многочисленным пирсингом в ушах и на лице. Начался вялый, но достаточно гнилой базар на тему внешности и уместности подобных имиджевых решений в таком скромном провинциальном городе, как Саранск. Скандал парням был не нужен. Второй город тура, куча работы впереди, и если затевать драку, то непонятно, чем она может закончиться. Чуваки рассказали, что они артисты, сейчас на гастролях и все такое. Чтобы окончательно исчерпать конфликт, Краснову пришлось петь Rammstein в караоке.
Дорога до вокзала пролегала по сонным улицам Саранска, плотно окутанным холодным, осенним туманом. Наш автобус обгонял одинокие поливальные машины, наводящие знаменитое саранское благоустройство. Настроение – полная противоположность вчерашнему выезду из нижегородской гостиницы. Раннее утро – это вообще тяжелое время. А если выходишь из холодного номера и садишься в холодный же автобус, то никакая позитивная песня на ум не приходит. В голове звучали тоскливые, депрессивные строки: «Туман, туман на прошлом, на былом. Там далеко, за туманами наш дом».
Нужная нам платформа Саранского вокзала пребывала в состоянии частичного ремонта. На треть длины она была разобрана и заставлена паллетами брусчатки и мешками с цементом. Везение нас подвело – нужный вагон остановился прямо напротив этой стройки, и мы потащили свои пожитки ко входу, матерясь и ломая ноги.
– Так, запоминаем места! – кричал Бока, пока проводница сверяла паспорта музыкантов со своим списком пассажиров.
Гремя чемоданами и матерясь, артисты топали по проходу. Когда садишься в поезд в шесть утра, не потревожить остальных пассажиров невозможно. Мое место было в соседнем вагоне. Бока предупреждал меня об этом еще на стадии подготовки тура, но сразу успокоил, что остальные переезды будут в одном вагоне с группой.
Я нашел свое купе, быстро постелился и лег на верхнюю полку, решив, что остальные поступят так же. Это казалось самым логичным решением в такое время суток. Спать хотелось невероятно. Я уже начал отрубаться, когда услышал звук входящей эсэмэски. Ничего важного в такое время мне никогда не приходило. Потом посмотрю. Через минуту пришла еще одна. Какая настойчивость. Неужто банк требует платеж по кредиту? Они могут и ночью прислать. Ничего не случится. Потом прочитаю. Ничего… Важного…