Страница 21 из 23
Простые жители были не единственными объектами золотой зачистки Франклина Рузвельта. «Закон о золотом резерве», принятый президентом Рузвельтом 30 января 1934 года, обязывал передать все монетное золото, находящееся на территории США, включая золото из банков Федерального резерва, в хранилище Министерства финансов.
Двенадцать частных региональных банков Федерального резерва, расположенные по всей стране – от Бостона до Сан-Франциско, – хранили золото, принадлежащее самим владельцами банков, после того как в 1913 году была создана эта банковская система. Согласно «Закону о золотом резерве» от 1934 года, золото из Федерального резерва должно было быть передано Министерству финансов США в обмен на золотые сертификаты, которые с тех пор находятся на балансе ФРС.
К 1936 году золотые запасы Министерства финансов США приобрели размеры, не позволяющие безопасно хранить слитки в имеющихся помещениях. Золотое хранилище в Форт-Ноксе, Кентукки, было открыто в 1937 году как место для безопасного хранения золота, конфискованного в 1933 и 1934 годах. Другие хранилища были созданы при Монетном дворе США и в военном форте в Вест Пойнте. Золото, когда-то раскиданное по многочисленным сейфам и кошелькам от побережья к побережью, отныне было собрано в нескольких хранилищах, защищенных силами Армии США.
За промежуток времени 1914–1934 гг. золото США преодолело путь от частной собственности, став имуществом банков, затем центральных банков и, наконец, Министерства финансов США. Весь процесс преобразования шел параллельно аналогичным процессам в Великобритании и других странах с развитой экономикой. Правительства заставили золото исчезнуть.
С началом Второй мировой войны в 1939 году конвертация оставшегося к тому моменту золота была вновь приостановлена. Международные пересылки золота практически сошли на нет.
Единственным крупным дилером официального золота во времена Второй мировой войны был Банк международных расчетов, расположенный в Швейцарии в городе Базель. БМР вел оживленный бизнес в качестве нацистского золотого брокера, в торговле также участвовало золото, отобранное у иудеев и жертв Холокоста. Вся выгода, вырученная при сделках, использовалась в качестве военной финансовой помощи нацистам, убивающим американцев и их союзников. Во время войны БМР находился под руководством американца по имени Томас Маккитрик. На сегодняшний момент БМР остается единственным и самым главным агентом по обмену золотом между суверенными государствами и крупными банками.
К концу Второй мировой войны золото утратило статус ходовой валюты. В июле 1944 года, с момента подписания Бреттон-Вудского соглашения, золотой стандарт возник вновь. Он имел огромную значимость, но не для простых обывателей, а для государств. Стоимость валюты каждой из сорока четырех стран – участниц соглашения была привязана к доллару США по фиксированной обменной ставке, который, в свою очередь, был привязан к золоту по цене в размере 35 долларов за унцию. Золото по-прежнему обладало функцией денег, однако оно было изъято из обращения, и его заменил доллар США.
В течение последующих десятилетий торговые партнеры зарабатывали американские доллары, продавая процветающей послевоенной Америке все, что только можно, начиная с транзисторных радиоприемников, заканчивая Volkswagen Beetles и французскими винами. Страны-экспортеры конвертировали доллары в золото. В большинстве случаев золото оставалось в пределах страны. Оно хранилось в Нью-Йоркском хранилище банков ФРС, расположенном на Либерти-стрит в Нижнем Манхэттене. Юридически имя собственника могло быть изменено, например с США на Японию, что соответствовало его статусу после продажи, однако золото по-прежнему оставалось на своем месте. Единственным исключением была Франция, которая требовала транспортировку слитков в Париж, где они и хранились впоследствии.
К 1968 году Бреттон-Вудская система стала ломаться. Возросли массовые изъятия банковских вкладов. Исключением был лишь один банк, расположенный в Форт-Ноксе и служивший золотым депозитарием. Швейцария и Испания присоединились к Франции в требованиях по транспортировке золота на свои территории. Президент Никсон был вынужден закрыть золотое окно, чтобы остановить поток непрерывных запросов и сохранить оставшиеся в США золотые запасы.
В период времени с 1971 по 1974 год царила неразбериха. Ведущие силы экономики не могли определиться с дальнейшей политикой и решить, стоило ли возвращаться к золотому стандарту на новых условиях, придерживаться ли фиксированных обменных ставок без привязки к золоту или же ввести плавающие валютные курсы.
Прекращение действия Бреттон-Вудского соглашения совпало с усилением авторитета экономиста Милтона Фридмана из Чикагского университета. Основой академической репутации Фридмана был его фундаментальный труд под названием «Становление денежной системы в США в период 1867–1960[23]» в соавторстве с Анной Джейкобсон Шварц. Фридман придерживался денежной политики, основанной на количественной теории денег (теории, ранее обрисованной Ирвингом Фишером и другими специалистами). Основной тезис Фридмана заключался в том, что причиной Великой депрессии стала чрезмерно жесткая денежная политика ФРС перед обвалом фондового рынка 1929 года и в последующий за ним период.
Решение, предложенное Фридманом, заключалось в «эластичных деньгах». Под этим термином подразумевались банковские полномочия, разрешавшие выпуск новых банкнот в условиях необходимости в качестве мер подавления последствий рецессии и временного снижения спроса на товары и услуги. Эластичные деньги означали отказ от золотого стандарта и фиксированных обменных ставок, поскольку оба эти условия ограничивали полномочия центральных банков по увеличению денежной массы. Бен Бернарке, а позже Джанет Йеллен, принимая важнейшие политические решения по урегулированию глобального финансового кризиса 2008 года и его последствий, руководствовались взглядами Фридмана.
Теория денег и научные исследования Фридмана не могли не впечатлять. В 1976 году ученый был награжден Нобелевской премией по экономике.
Однако предположения Фридмана были неверно интерпретированы. Политические рекомендации, основанные на его трудах, оказались ошибочными. Фридман верил в эффективные рынки и рациональные ожидания – две гипотезы, впоследствии дискредитированные по мере получения новых данных и развития поведенческой психологии. В частности, Фридман, а перед ним и Фишер верили в неизменность скорости или оборота денег. Фридман не сумел увидеть, что оборот был нестабильным понятием по причине рекурсивных функций в возникающем адаптивном поведении рыночных агентов. При отсутствии стабильной скорости множественная теория денег представляет собой бесполезный политический инструмент, хотя эта теория будет полезной для умственных упражнений по вычислению результатов в разных условиях.
Было бы несправедливо обвинять Фридмана за это «слепое пятно» в теории. Наблюдаемая скорость была стабильна в течение всего расцвета карьеры Фридмана, пришедшейся на 1950–1990 гг. Она дестабилизировалась только во время финансового кризиса 1998 года, а впоследствии этот процесс лишь усилился с приходом нового кризиса в 2008 году. Однако Фридману должен был быть известен факт изменения скорости в сторону снижения, пришедшегося на 30-е годы двадцатого столетия. Суждения Фридмана были слишком ограниченны и в конечном счете ошибочны. Они заключались в том, что снижение скорости оборота в 30-е годы он объяснял зависимостью от золотого стандарта и фиксированных курсов обмена. По его мнению, эти факторы ограничивали ФРС в возможностях денежного смягчения.
В новом дивном мире финансовой политики Фридмана отказ золотого стандарта и фиксированных валютных ставок позволял просвещенным руководителям центральных банков тщательно калибровать объемы денежной массы для достижения максимального реального роста, согласующегося с низкой инфляцией. В 1971 году Ричард Никсон сказал: «Я стал кейнсианцем в экономике». Это был один из вариантов знаменитого высказывания Фридмана: «Теперь мы все кейнсианцы». С тем же успехом Никсон мог бы сказать: «Теперь мы все фридманцы».
23
Friedman M. A Monetary History of the United States, 1867–1960 / Milton Friedman and A