Страница 5 из 21
Для Рене этот разговор стал откровением.
– Жюль Мишле не помог делу, – сказал еще отец. – В 1849 году он написал большую историю Франции, ставшую безукоризненным справочником, содержащим все то, что следует знать и говорить о нашей истории. Это он отобрал решающие сражения, королей, которых считал важными и неважными, он истолковал факты. Только он все исказил в угоду собственным политическим взглядам, и никто потом не посмел ему перечить.
Рене усвоил, что все известное нам о прошлом – это пропагандистская карикатура, распространяемая историками ради удовольствия могущественного заказчика. После поучительной беседы о Мариньяно он завел папку под названием «Мнемозина», в которой стал собирать истинные, но малоизвестные версии исторических событий, которые жаль было бы забыть. Последующие важные разговоры с Эмилем на другие столь же удивительные темы не прошли зря: заветная папка сохранила их следы.
Однажды Рене спросил отца:
– Папа, почему ты не говоришь на уроках того, что рассказываешь мне?
Эмиль серьезно посмотрел на сына:
– Запомни хорошенько: нельзя просто так взять и обрушить людям на голову то, что произошло на самом деле. Привыкшему ко лжи правда всегда кажется подозрительной.
Тогда Рене дал себе обещание: «Вырасту – тоже стану учителем истории, только я не побоюсь говорить всем правду. Если люди не будут мне верить, то тем хуже для них».
Пенелопа, его мать, видя любознательность сына и зная о его договоре с отцом, не пожелала оставаться в стороне. Она тоже принялась снабжать его сведениями из своей научной сферы: она рассказывала ему, как работает мозг и откуда взялась жизнь. Она была женщиной нервной, много курила. Спустя годы она умерла от рака легких. После ее смерти Эмиль впал в депрессию. Тогда у него впервые возникли провалы в памяти. Входя в комнату, он не помнил, что его туда привело. Он забывал начало фраз: «Так о чем мы? Что был за вопрос?» Он забывал шифр кодового замка на двери. Однажды потерялся и не смог вспомнить собственный адрес. Ему было всего 55 лет. Он обратился к неврологу и услышал диагноз-приговор, страшное немецкое слово. Определенно, с этой страной у их семьи были связаны одни несчастья. «Альцгеймер»! Отец немедленно, не дожидаясь пенсионного возраста, ушел с работы.
Рене, 23-летнему студенту, пришлось подписывать бумаги о помещении отца в специализированую клинику Papillons[4]. Девизом этого учреждения была фраза «Память – это всё», эмблемой – треснутый череп с вылетающими оттуда бабочками, символизировавшими, без сомнения, воспоминания.
С тех пор Рене раз в неделю, а то и чаще, навещал отца. Беседуя с ним, он наблюдал, как мир отца скукоживается, подобно шагреневой коже. Эмиль судорожно подыскивал слова. Начиналось с имен: «Погоди, как зовут президента Республики?», «Как звали твою мать?», «Тебя-то как зовут?..». Следом за именами стали теряться обычные слова: «Как называется эта штука, ее крутят для открывания бутылок?», «У тебя есть стеклянный шарик, он дает свет, как же он называется, такой, с электрическим огоньком внутри?».
У Рене возник новый повод тревожиться: у него было впечатление, что, наблюдая отцовскую деградацию, он видит, как завершатся его собственные дни. Ведь эта болезнь считалась наследственной. Поэтому его волновали недавно начавшиеся провалы памяти у него самого. Собственный мозг казался ему дырявым рюкзаком, из которого вываливаются мелкие предметы и который рвется все сильнее; скоро начнут выпадать крупные предметы, а потом вообще все, все воспоминания, все лица, фамилии, имена, штопоры, лампочки, все до одного слова.
Для отца все исчезает. Все исчезнет и для меня. Это дело времени.
До этого вечера он цеплялся за свою память, как потерпевший кораблекрушение – за бревно. Он спокойный человек, хороший работник, живущий устоявшейся жизнью, друг Элоди, увлеченный своим делом преподаватель истории, на хорошем счету у руководства, будущий пенсионер – с дамокловым мечом под названием «Альцгеймер» над головой.
Все так и было еще час назад, до открытия этой его глубинной памяти. До того, как с ним произошло неожиданное, заставившее его открыть скрытую часть себя самого.
За бронированной дверью моего бессознательного притаился убийца. Память, прятавшаяся за привычной памятью, вытянута, как пинцетом, гипнотическим сеансом. Не прими я в нем участия, так и продолжил бы жить, не имея к ней доступа.
Он снова подставляет лицо под струю ледяной воды.
Я должен знать.
Он включает компьютер и пишет в строке поиска «Битва на Дамской дороге».
Выясняется, что линия фронта тянулась в те дни от Суасона до Реймса. Первая атака французов против германских порядков началась в 6 утра 16 апреля. У французов было 850 тысяч человек, у германцев 680 тысяч. Французскими силами командовал генерал Нивель. После боя выяснилось, что немцы, укрепившиеся на этом рубеже еще в 1914 году, создали разветвленную сеть укрепленных подземных галерей, обеспечивавших сообщение между тылом и передовой. Поэтому, невзирая на усиленный артобстрел гребня возвышенности, французские пехотинцы оказались в клещах у неприятеля, вылезшего у них за спинами из тоннелей. Только в первый день наступления потери достигли 150 офицеров и 5000 солдат, половина из которых были сенегальскими стрелками. Вопреки обещанию генерала Нивеля, что наступление продлится максимум два дня, оно затянулось на полгода, до 24 октября, и стоило жизни 187 тысячам французов и 163 тысячам немцев.
При этом, как убеждается Рене, никто никогда не пытался подвести итог этой колоссальной стратегической ошибки. Энтузиазм победы позволил забыть, что эта страшная битва оказалась не только смертоносной, но и бесполезной.
Во Вторую мировую войну, по прошествии 21 года, французские военачальники, удовлетворенные Первой, готовились к новой окопной войне. Они не предвидели, что немцы сделают ставку на танки, что позволит им быстро и без труда обойти французские оборонительные позиции.
Вот какую цену приходится платить за невыученные уроки прошлого.
Рене Толедано ищет в интернете официальный список погибших в Первой мировой войне. Выясняется, что капрал Ипполит Пелисье – это реальный человек, погибший в возрасте 23 лет во время наступления на Дамской дороге.
На всякий случай Рене ищет фотографии Ипполита Пелисье – и находит. Человек на снимке очень похож на того, кого Рене видел при погружении в прошлое: те же серые глаза, те же усики, те же тонкие губы, та же ямочка на подбородке. Рене возвращается на страницу капрала.
Ипполит Пелисье входил в число лазутчиков, выполнявших опасные задания за линией фронта. Он считался образцовым солдатом, уничтожившим в прошлых вылазках более десятка неприятельских военнослужащих. Он погиб в тоннеле и был посмертно награжден.
Он был героем. Быть героем – не лучшее решение. Герои гибнут первыми. Выживают трусы, прячущиеся от пуль.
Потом они производят потомство и умирают естественной смертью. Они – те, кто рассказывает свои версии происшедшего. Настоящих героев нет в живых, и они не могут опровергнуть выдумки.
Он снова вглядывается в фотографию молодого погибшего солдата.
Представить только, этот убийца сидел в моем подсознании. Вот только на войне убивать врагов кинжалом – это геройство, а то, что совершил я, называется преступлением.
Фотография Ипполита Пелисье на дает ему покоя. Ему кажется, что его воплощение глядит на него сквозь время.
Никогда не хотел прерывать чужие жизни. Никогда не получал от этого удовольствия.
Я убивал, выполняя приказы старших по званию. Убивал, защищая родину от вторжения чужестранцев. И только что опять убил, спасая свою жизнь. В порядке законной самообороны.
Он смотрит на свое отражение в экране компьютера.
Два разных тела на одну душу?
Он вздыхает.
В полицию, в полицию. Прямо завтра с утра.
4
Бабочки (фр.).