Ящик Пандоры

Она тяжело вздыхает.

– Я сделала аборт. После этого он меня нашел, произошло объяснение. Он клялся, что это была случайность, что он слишком много выпил, что знать не знал тех девиц. Он обещал, что это больше не повторится, стоял передо мной на коленях, умолял его простить, но нет, об этом не могло быть речи. Всякий раз, когда я доверялась мужчине, я кого-то теряла. Шоб манипулировал мной, и я потеряла дядю. Готье манипулировал мной, и я потеряла ребенка.

– Прости, – говорит Рене, как будто просит прощения за всех мужчин.

– Прошло время, и я его простила. Мы снова стали друзьями. Близкими друзьями. Я готовилась к преподаванию естественных наук, он стал телевизионным журналистом. Теперь он научный обозреватель на центральном телевидении, звезда, женат на актрисе, у них двое детей. Мы не теряем друг друга из виду, но, думаю, он заронил мне в душу зерна неискоренимого недоверия.

– Обжегшись на молоке, дуешь на воду?

– Наверное, после Шоба и Готье я уже не хотела рисковать и предпочитала мужчин-друзей, а не любовников. По этой самой причине мы с тобой – только друзья.

Рене не смеет это обсуждать.

– Знаешь, в чем разница между друзьями и любовниками?

– Я слушаю.

– Любовники приходят и уходят, а друзья остаются. А знаешь почему? Потому что друзьям можно все рассказать, им можно довериться. А когда у двух людей секс, то один всегда выигрывает, а другой проигрывает.

Она берет его за руку.

– Ты мне дорог, поэтому я не хочу, чтобы тебя водила за нос эта зеленоглазая колдунья, явно манипулирующая тобой, как ребенком.

Элоди говорит себе, что надо изъясняться на его языке, чтобы его убедить. Он любит греческую мифологию, историю, прошлое.

– Одно то, что ее баржа называется «Ящиком Пандоры», заставило тебя навострить уши. Вспомни этот миф, по-моему, он символизирует то, что с тобой происходит.

И он вспоминает.

«Мнемозина». Ящик Пандоры

В греческой мифологии Прометей похитил огонь у бога-кузнеца Гефеста, чтобы принести его смертным. Главный бог Зевс рассвирепел (такая была у него привычка). Он считал людей слишком глупыми и не заслуживающими дара, с которым они приобретут излишнее могущество. Отнять у людей огонь он уже не мог, тогда он решил наказать Прометея за дерзость. У него родился план. Он повелел Гефесту создать женщину, которая должна была увлечь героя в ловушку.

Гефест слепил из глины и воды тело, Афина вдохнула в него жизнь, дала одежду, научила ткать, Афродита наделила ее красотой и привлекательностью, Аполлон – музыкальной одаренностью, Гермес – умением лгать и манипулировать людьми. Потому она и была наречена Пандорой, «одаренной (“дорон”) во всем (“пан”)».

Согласно критериям Зевса, Пандора была образцовой смертной женщиной, божественно прекрасной. Она была девственна, прелестна, умна, полна соблазна.

Гермес познакомил Пандору с Прометеем. Но тот (его имя значит «думающий заранее»), почуяв опасность, ее отверг. Он предостерег своего брата Эпиметея от даров Зевса.

Вопреки его предостережению Эпиметей (это имя значит «думающий потом»), повстречав Пандору, не устоял и пожелал немедленно на ней жениться. Сыграли свадьбу. У новобрачной был таинственный ящик, подарок Зевса, который запретил его открывать. В этом волшебном ящике находились все беды человечества. Поселившись в доме Эпиметея, Пандора принялась вертеться вокруг ящика (на самом деле это был глиняный кувшин), исполненная любопытства, которым ее наделил Гермес.

Однажды она, не выдержав, открыла ящик, чтобы узнать, что такого страшного хранится в таком простом вместилище.

Что она наделала! На свободу тут же вырвались все человеческие язвы: старость, болезнь, война, голод, нищета, безумие, похоть, ложь.

Поняв свою оплошность, она попробовала закрыть волшебный сосуд, но поздно, бедствия уже успели разлететься по свету. Взаперти осталась одна надежда. С того дня, как учит миф о ящике Пандоры, люди живут в страданиях и находят утешение только в надежде.

Опять у Рене тик на правом глазу.

Большинство учеников в лицейском дворе играют в мяч или сидят в смартфонах. Учитель истории замечает, что некоторые смотрят на него. Директор наблюдает сразу за всеми, забрасывая себе в рот шоколадки. Рене трудно не сравнить его с фермером, оценивающим на глазок свое стадо.

Сначала с них будут состригать шерсть. Когда это станет нерентабельно, их отправят на бойню, чтобы они появились на прилавках в виде окороков и грудинки.

А пока что стадо надо содержать в покое, так нежнее будет мясо. Стаду ни к чему подозрения о том, что превосходит его воображение.

Все бунтари – панки, рокеры, готы, анархисты, коммунисты, скинхеды – образумлены и смирно торгуют музыкой и одеждой.

Перед началом урока Рене заглядывает в энциклопедию, чтобы уточнить, какая цивилизация, знакомая с астрономией, существовала ранее 300 года до нашей эры.

Сперва он думает о шумерах, но декорации не те. Жара, мелкий белый песок, кокосовые пальмы, бирюзовая вода, дельфины – это все скорее Карибы, Индийский океан, острова Тихого океана.

Какие еще были достаточно развитые древние цивилизации? Египтян и евреев не предлагать: у них не было таких пляжей. Геб очень загорелый, но голубоглазый, а значит, не африканец, не китаец, не полинезиец, не австралийский абориген, а вполне узнаваемый человек европейской расы.

К тому же он обмолвился о своем «острове». Египет, Шумер, Иудея, Индия были материковыми цивилизациями.

Он вспоминает разговор с Элоди.

Смотри, кончишь, как твой отец.

После работы он решает навестить отца. Учреждение, где он живет, специализируется на проблемах памяти, деменции, старческого слабоумия. Девиз клиники Papillons – «Память – это всё» – вместе с эмблемой, треснутым черепом, из которого вылетают бабочки, только теперь приобретает для Рене смысл. Он опасливо ежится.

Строители, возведшие это здание, явно не обладали избытком архитектурного воображения: бетонные стены, застекленные балконы, линолеум. В холле пусто (дефицит персонала), в дверях никакой охраны. По пути к отцовской комнате Рене не встречает ни души.

На белых дверях в коридоре нет номеров, вместо них имена и фамилии. Он находит табличку «Эмиль Толедано».

Он стучится, не слышит ответа, открывает дверь.

Отец смотрит телевизор, идет документальный фильм о крупных мировых заговорах. Это один из каналов, беспрерывно показывающих сюжеты о всяческой конспирации, тайнах иллюминатов, масонов, капиталистов, Ордена розы и креста, инопланетян. Эмиль не отрывается от экрана, и Рене приходит к выводу, что отец, всегда сомневавшийся в честности официальной пропаганды, теперь зашел в своей паранойе слишком далеко.

– Папа?

Тот даже не поворачивается на зов.

– Вы кто? Почему вы называете меня папой?

– Это я, папа, твой сын Рене.

Ему снова приходит мысль, что не знать, не помнить, не узнавать может быть отчасти сознательным выбором.

В комнату заглядывает молодой врач, с виду студент.

– Вы его сын, я правильно понимаю? Приятно познакомиться. Им занимаюсь я, – сообщает он Рене с сердечным видом.

Они жмут друг другу руки. Заранее зная ответ, Рене все же не удерживается от вопроса:

– Его болезнь излечима?

– Для нынешней медицины – нет.

– Его состояние может улучшиться?

– Знаете, как работает память? Запоминается то, что связано с эмоциями. Ваш отец больше не испытывает эмоций, ему ни до чего нет дела. Все для него серо, пресно, размыто. Мир его сознания однообразен, в нем все одинаковое. Отсюда безразличие.

– Кажется, эти передачи про заговоры – исключение.

– Действительно, это, похоже, его увлекает.

– Мой отец преподавал историю.

– Я этого не знал.

– В молодости он вроде бы был хиппи, бунтовал против общества. Его бунт состоял в основном в употреблении марихуаны и в слушании рок-музыки, без всяких уличных боев со спецназом.