Страница 5 из 148
Схватив ватный диск и выдавив на него молочко для снятия макияжа, она стала очищать своё лицо от остатков теней, туши и блеска. Покончив с этой нудной процедурой, Алекс почувствовала себя человеком. Совсем чуть-чуть. И пока — только внешне.
Она направилась к двери. Ей так хотелось пить, что она была уверена — осушит всю жидкость в доме. Но мама и дедушка... Чёрт, что же ей делать?
Но нет, ведь сейчас ещё так рано! А пришла она не так давно, поэтому они оба, конечно, думают, что она ещё дрыхнет. Вряд ли они до самого вечера побеспокоят её. Просто она сейчас проскользнёт быстро на кухню, утолит жажду и снова уляжется спать.
Решив так, Алекс схватилась за ручку двери, но тут её как громом поразило.
Эндри ведь звонил ей!
Подбежав к кровати, она схватила мобильный. Три пропущенных вызова. Зачем он звонил? Он, по идее, сейчас тоже должен был отсыпаться. Неужели она так явно показывала всем, что знает, что случилось с ним и Викки на втором этаже? Ну и ладно, ей сейчас было всё равно. По крайней мере, она убеждала себя, что ей всё равно.
Бросив мобильный на кровать, она вышла из комнаты и направилась на кухню. Ещё на подходе она увидела мать и повернула назад, намереваясь по-тихому уйти, пока её не заметили. Но мать заметила, и Алекс со вздохом, как осуждённая на казнь, шаркающими шагами зашла на кухню.
— Доброе утро, — прохрипела она.
— Доброе.
Голос матери был таким спокойным и ровным, что Алекс стало не по себе. Её бы больше устроило, если бы на неё сразу накричали, и этим бы дело закончилось.
— Он всё рассказал, да? — спросила девушка, имея в виду своего деда.
Саманта только кивнула.
— Ну а теперь — объясняй ты.
Алекс открыла холодильник и осмотрела содержимое. Увидев литровую банку солёных огурцов, она схватила её, вспомнив, что, вроде как, рассол помогает при похмелье.
Ей не хотелось брать кружку. Подняв тяжелую банку, она секунд десять пила рассол, а потом отставила её и повернулась к матери.
— Я напилась, и на это были причины, — честно призналась она.
— А причины приходить в таком виде со дня рождения подруги тоже были? — приподняла брови Саманта.
—Я не была ни на каком дне рождения, ты ведь сама это уже поняла. И да, на всё, что произошло, были причины. И весьма веские.
— Как всё серьёзно! — насмешливо протянула мать. — Ну, расскажи-ка, пожалуйста, об этих «весьма веских» причинах. Я же должна знать, почему моя дочь заявляется домой похожей на шлюху.
Алекс опешила. Она вообще впервые слышала, чтобы её спокойная и добрая мать выражалась при ней так резко.
— Я не шлюха. Я просто...
Она почувствовала, как подступают к глазам слёзы, и отвернулась, машинально беря банку в руки и снова отпивая из неё.
Ей так хотелось рассказать маме правду! Ей нужно было хоть кому-нибудь всё рассказать! Мать — единственный человек, которому она могла довериться полностью и безоговорочно.
— Мама, Эндри мне изменил.
Она с трудом выговорила эти слова. Её голос чуть не сорвался. Она вцепилась руками в твёрдую поверхность стола, приказывая себе не думать об этом предательстве.
— И что?
Спокойный голос матери дошёл до её слуха. И что? И что?!
— Это ведь не повод, — продолжала Саманта, — приходить в таком виде домой.
Алекс молчала, всё сильнее вдавливая ладони в край стола. Она еле сдерживалась от того, чтобы не разреветься. «Сейчас, — думала она, — сейчас скажу что-нибудь и уйду куда-нибудь подальше. И буду реветь. К чёрту всё!».
— Ты вообще должна была быть вместе с Кейт, а не находиться в какой-то сомнительной компании вместе с этим твоим Эндри. Он мне никогда не нравился, и я всегда говорила...
— Но я его любила!!! — не выдержав, закричала Алекс со слезами на глазах и бросилась вон из кухни.
Она выбежала из дома и босиком пошла по пустым улицам. Её не волновало, как она выглядит в глазах редких прохожих. Она шла быстро, а потом и вовсе побежала, стараясь ни о чём не думать, пока не доберётся до пустынного поля неподалёку. Там никогда никого не было, и она сможет остаться наедине со своими мыслями.
Иногда острые камешки впивались ей в босые ноги, но она даже рада была физической боли. По крайней мере, это отвлекало от гораздо более страшного — боли душевной.
Она уже добежала до поля, но не остановилась, а стала пробираться всё дальше. Трава исколола ей все ноги, солнце уже начало палить, и Алекс стало душно и просто отвратительно.
Не в силах больше держать себя в руках, она на ходу упала в траву и зарыдала. Скорее даже не из-за Эндри, а из-за реакции матери. Как она могла так спокойно и равнодушно говорить ей все эти слова? Как?!
Алекс чувствовала себя такой несчастной, самой несчастной на свете. У неё была любовь, а теперь её безжалостно растоптали. Она думала, что Эндри — мужчина её мечты, а всё оказалось совсем не так. И он не любил её.
Перевернувшись на спину, Алекс сквозь слёзы уставилась в лазурно-голубое небо. Солнце слепило ей глаза, но девушке было плевать.
Как же она могла так ошибиться? Как могла подумать, что Эндри — её любовь?
— Я так хочу... так хочу, чтобы сейчас рядом был кто-то... — Она не замечала, что говорит вслух, и даже не знала, о чём конкретно говорит. — Я бы всю свою жизнь отдала, чтобы очутиться рядом с ним сейчас.