Принцессы-императрицы

На границе невесту наследника престола встречала графиня Румянцева, назначенная к ней статс-дамой. Ей было к тому времени шестьдесят два года. Разумеется, советы опытной и добродетельной женщины могли быть очень полезны молодой девушке, сорванной, словно зелёная веточка, с немецкого дерева. Пребывание её на родной земле кончилось. Вся будущая жизнь принцессы отныне пройдёт в России. Что ждёт её там, как она будет жить в разлуке с родителями, к которым была очень привязана, как примет её императрица, как... Многие вопросы беспокоили Софию на всём пути до российской столицы. Ответы на них появятся позже.

Екатерина II тщательно готовилась к приезду принцессы, вникала во все подробности по приготовлению помещения для неё в Зимнем дворце. Встретила она будущую невестку очень радушно и своей избранницей осталась весьма довольна. После первой же встречи она написала своей подруге, госпоже Бьёлке:

«Я пристрастилась к этой очаровательной принцессе, пристрастилась в буквальном смысле этого слова. Она именно такова, какую хотели: стройна, как нимфа; цвет лица белый, как лилия, с румянцем наподобие розы; прелестнейшая кожа; высокий рост с соразмерной полнотой и лёгкость поступи. Кротость, доброта сердца и искренность выражаются у неё на лице. Все от неё в восторге, и тот, кто не полюбит её, будет не прав, так как она создана для этого и делает всё, чтобы быть любимой. Словом, моя принцесса представляет собой всё, чего я желала, и вот я довольна».

Так что волнения молоденькой принцессы из небольшого германского княжества были напрасны. Но ей предстояло ещё одно испытание: сменить свою веру на православную. Для этой цели к невесте великого князя был приставлен архиепископ московский Платон, известный своим красноречием и образованностью. Начались занятия и русским языком.

Ровно через две недели после приезда принцессы был совершён обряд священного миропомазания и обручения. София Доротея стала отныне называться великой княгиней Марией Фёдоровной. Потребовалось немало времени, чтобы привыкнуть и к другому имени, и к совершенно новой обстановке, и к иным традициям.

26 сентября состоялось бракосочетание. Всё было очень торжественно и помпезно. При дворе несколько дней продолжались празднества, для народа были устроены различные увеселения. Молодые были счастливы. Не менее счастлива была и матушка-государыня Екатерина. Супруга сына сразу же пришлась ей по душе. Нравилось ей и то, что новая великая княгиня была совершенно равнодушна к политике и нежна к мужу, что упорно изучала русский язык и старалась всячески угодить своей могущественной свекрови. Разве только одна слабость невестки пришлась ей не по вкусу: молодая женщина прониклась добрыми чувствами к воспитателю её сына, графу Панину, к которому сама императрица с некоторых пор относилась с явным недоверием. А великая княгиня не раз писала своей подруге, графине Оберкирх, что кроме мужа Панин — единственный человек, с которым она может говорить откровенно. Ведь вокруг были чужие люди; среда, в которой следовало жить принцессе, резко отличалась от обстановки, где она пребывала ранее. Нелегко было привыкать к роскоши и блеску русского двора, немало ума, искусства и ловкости требовалось для того, чтобы обойти все подводные камни придворной жизни и остаться в стороне от интриг. Но главное — следовало поддерживать к себе постоянную благосклонность самой императрицы, известной всей Европе своим умом и властолюбием. Всему этому молодая женщина научилась, хотя это потребовало от неё немало усилий.

«Ваша дочь имеет дарование и талант обворожить и заинтересовать всех, я испытал это на самом себе, — писал великий князь Павел своей немецкой тёще. — Мать моя её любит уже выше всякого выражения, я её обожаю, а народ принимает её с единодушным одобрением. Счастье своё я получил из Ваших рук, Вас я должен благодарить за него...»

Любимая свекровью, мужем и всеми окружающими, будучи надеждой России, ожидавшей от неё продолжения династии, великая княгиня старалась со своей стороны сделать всё, чтобы упрочить своё счастливое положение. С первых же дней пребывания в российской столице принцесса вела дневник о событиях собственной жизни и жизни двора. Писала она часто и своим родителям, причём для предосторожности — вдруг письма попадут в чужие руки — иногда молоком, что, не оставляя видимых следов на бумаге, давало, однако, возможность при нагревании прочесть написанное. Письма Мария — как она будет ниже называться на этих страницах — писала чаще всего в несколько приёмов (иногда одно письмо в течение двух-трёх недель) и ждала верного случая для их отправки. Написаны они были мелким сжатым почерком, что связано с её близорукостью, но очень разборчиво.

В супружеской жизни немецкая принцесса оказалась счастлива. Великий князь, которому пришлось пережить драму смерти и, как его убедили, неверности своей первой супруги, был очень внимателен к Марии и своей нежностью старался облегчить ей разлуку с родителями и родными местами. Их считали идеальной парой, хотя внешне они были полной противоположностью друг другу. Павел — небольшого роста, рано облысевший, с большим ртом и толстыми губами, с курносым носом и тревожно бегающими глазами. Ходил всегда с высоко поднятой головой, словно желал казаться выше. Мария — высокая, стройная блондинка со слегка прищуренными глазами и доброй улыбкой — всем своим видом излучала спокойствие и добросердечность.

Став женой великого князя, немецкая принцесса сразу же проявила свою хозяйственность и бережливость. Первое, что она сделала, — это отказалась покупать себе новые наряды, решив пользоваться платьями, оставшимися после первой жены великого князя, Зачем лишние траты? Мария вообще не любила роскошные одежды. Чётко сознавая свою высокую роль в обществе, она предпочитала носить строгое парадное платье, элегантное и без всяких излишеств, была всегда красиво причёсана и подтянута. Даже во время беременности на ней никто не видел капота, хотя это было естественно для женщины в положении. Затянутая в корсет, великая княгиня занималась вышиванием или шитьём, читала что-либо из немецкой или французской литературы, писала в дневник впечатления дня или письма родителям и родственникам. На свои недомогания, даже в столь трудные дни, она никогда не жаловалась, чтобы, не дай бог, не расстроить своего Павлушу.

Зиму молодые супруги прожили в Зимнем дворце, участвуя во всех придворных собраниях и торжествах. Великая княгиня чувствовала себя под вечным наблюдением десятков глаз — беременна или нет. Лишь в своих комнатах ей было спокойно, в кругу избранных друзей: литературные чтения, лёгкая непринуждённая беседа, весёлые игры. Лето Мария с супругом провели вблизи Петербурга, на Каменном острове, где у Павла был небольшой дворец. Затем несколько лет подряд летние месяцы они проводили в Царском Селе и Петергофе, куда выезжали вслед за императрицей. В июне 1777 года по случаю именин сына мать подарила ему землю с двумя небольшими деревеньками, расположенными неподалёку от Царского Села, её летней резиденции. Там впоследствии появится Павловск. Немецкая принцесса решит, что именно здесь она будет проводить лето и обустроит эту землю наподобие родного Этюпа.

В начале сентября молодая семья возвратилась в Петербург. Буквально через несколько часов после её прибытия в городе случилось страшное наводнение, стоившее жизни многим жителям столицы и вызвавшее большие разрушения. Настроение Марии было тревожным, ведь через три месяца она должна была родить. Беспокойств было много, но всё, к счастью, обошлось.

Утром 12 декабря великая княгиня без всяких осложнений родила сына. Мальчика назвали Александром в честь князя Александра Невского, народного героя России. Двести один пушечный выстрел прогремел в городе — преемственность русского престола, которая так долго беспокоила Российское государство, была обеспечена. Молодым родителям императрица на радостях выдала по 100 000 рублей, а отцу великой княгини, вюртембергскому принцу Фридриху Евгению, по желанию дочери была назначена ежегодная пенсия.