Страница 15 из 16
Я спросила:
– Ангелина, вы слышали что-нибудь о том, что Александр хотел развестись с женой? Или это тоже ложь?
Она пожала плечами.
– Не слышала. Если это сказала моя свекровь, девяносто процентов за то, что это выдумки.
Катя же вернулась к своей любимой теме:
– Ваш муж сейчас в США, да?
– Да. В Нью-Йорке.
– Ага, финансовая столица мира, – Катя удовлетворенно закивала, словно была экспертом в этой области. – А не тяжело ли разлучаться на длительный срок, жить на разных континентах? Может, ваш муж навещает вас и детей? В смысле, он же прилетел на похороны…
– Нет. Он всего шесть дней назад туда улетел, потому что Александр отправил его в командировку как раз перед смертью, и вернулся только в день похорон, а ночью уже был в самолете. А что?
– Нет, ничего… Просто хотела пообщаться с ним тоже и надеялась, что он тут бывает наездами.
Я-то понимала истинные причины этого допроса, учиненного Ангелине. Мы знали от Хрякина, что Юрочкин должен был быть в Штатах во время убийства, но что если он вернулся на один день, никому на работе не сообщив? Да, жена в таком случае будет покрывать, но тогда она соучастница, а Катя, видимо, надеялась, что она не при делах.
– Что ж, в таком случае, когда мой муж вернется, я вам сообщу. – Ее голос поменялся, став прохладным и негостеприимным. – А сейчас прощу меня извинить, мне нужно покормить детей.
Словно подслушивая, мальчики тут же влетели на кухню.
Обуваясь в прихожей, Катя зачем-то спросила:
– Ваша свекровь сказала, что вы посменно работаете. Это очередная ложь, или завтра и потом в среду вам на службу?
– Это так… – Ангелина ответила с большим недоумением, но не успела потребовать каких-то объяснений, потому что мы с Катькой быстренько растворились в подъезде.
– Как тебе эта семейка? – как только мы вышли на улицу, спросила Катька. – Все друг друга ненавидят: свекровь – Наташку, причем взаимно, Ангелина – свекровь. Повезло, что у нас пока только один труп.
– Типун тебе на язык! – в ужасе пролепетала я. Мне не хотелось опять свалиться на чье-то прохладное тело и трогать его за руки. – И все-таки не все всех ненавидят. Ангелина тепло отзывается о Наталье, а Ефросинья Григорьевна рисует Ангелину лишь с хорошей стороны. Плюс, есть еще Георгий, которого почему-то любят все, даже Коля.
Внезапно я подумала, что, будучи фаворитом, Георгий мог попросить всех покрывать себя, не вызывая подозрений. Может, он улетел все же пять дней назад, а не шесть? Сразу из деревни, совершив убийство, в аэропорт?
Подруга не дала мне поделиться этой идеей, начав говорить всякую чушь:
– Ах, да, твой Коля Хрюкин… Как я могла о нем забыть? Он ведь тоже подозреваемый.
– Нет! И кстати, он начал свое собственное расследование. Поэтому он поначалу казался подозрительным. И он не Хрюкин, а Хрякин!
– Да что ты говоришь? Он, видимо, настоящий профессионал своего дела, раз начал расследовать еще до того, как выяснилось, что есть что расследовать!
Несмотря на то, что подруга выразилась витиевато, я поняла ее намек и кинулась на защиту своего парня, словно была его адвокатом:
– Он не был в деревне, чтобы что-то расследовать. Это просто совпадение.
– Почему тогда ты не поинтересовалась у него, что он там делал? Или поинтересовалась-таки?
– Нет, я… – Я замолчала и заскрипела зубами от злости.
– Именно. Ты боишься спрашивать, потому что боишься услышать то, что тебе не понравится. Ко мне?
– Что? – Я не умела переключаться так быстро на другую тему. Это Катькин мозг всегда работал быстро и хаотически.
– Я спрашиваю: ты ко мне или домой?
– Домой.
Я не хотела снова видеть Вована (а вероятность такая присутствовала), но с Катькой я в эту минуту не хотела общаться еще сильнее.
Глава 5
Стоило переступить порог квартиры, как внутри моей дамской сумочки раздался звонок. Я долго не могла откопать телефон среди кучи бесполезных, но зачем-то носимых с собой предметов, но, слава богу, абонент был настойчив.
– Юля, это Николай, – прозвучал в трубке до потери пульса приятный голос. – Как дела?
– Превосходно! – Но дела были такими именно потому, что он позвонил. А еще потому, что никаких чужеродных ботинок в прихожей не было.
– Ну как насчет ресторана? Давай я через час подъеду. Тебе хватит времени?
– Угу. Уже бегу собираться.
Мать слышала конец разговора, так как вышла с кухни на звуки моего голоса, и теперь спросила:
– Ты идешь куда-то?
– Я разулась, это означает, что я, напротив, пришла откуда-то. – Я как раз вешала ветровку, а мама покачала головой, сложив руки на груди. Она не любит, когда я ее высмеиваю. Вздохнув, я все же ответила нормально: – Да, звонил Коля и пригласил меня на свидание.
– Тот самый парень, о котором ты говорила вчера?
– Да. – Я боком протиснулась в кухню, потому что мама так и стояла в дверях, и налила себе чай.
– А он надежный? Ты уверена в нем?
Я сначала сделала глоток, а после кивнула.
– Что ж, удачи. Тебе придется доказать это твоему отцу.
Да, мой папа не был в курсе, что мне семнадцать и что даже те, кто помладше, давно уже встречаются с парнями. В семье военного дочь, по обычаю, воспитывается в строгости.
– Я когда-нибудь все равно должна была пойти на первое свидание!
– Да, но ни один день не будет подходящим для твоего отца, и ты знаешь это.
Я даже отставила свою лишь наполовину опустевшую чашку.
– Это нечестно! Если бы вы не начали встречаться, я бы никогда не родилась! Почему вам можно, а мне нет?
Мама опустила глаза и вздохнула. Мы молчали, глядя в одну точку. Мама что-то усиленно обдумывала, а я возвращалась мысленно к посиделкам с Вованом на этой самой кухне. Если бы я согласилась встречаться с «их» парнем, они не были бы против? Или это только мамина затея и папу она в свои своднические намерения не посвящала?
– Ты права, – наконец изрекла она. – Вот что мы сделаем…
Так как папа все это время мылся, мы могли свободно обсуждать придуманный мамой план, после чего родительница повела меня к гардеробу.
– Давай оденем тебя во что-то более соответствующее приличному ресторану.
Я в ресторане раньше никогда не была (дешевые кафешки и доставка еды на дом не считаются, да?), а мама была лишь раз, да и то на собственной свадьбе, так что мы обе не совсем понимали, как в эти дни одеваются для похода в дорогие заведения, но, каким-то чудом найдя в моем шкафу скромное черное платье (я даже не знала, что кроме свитеров и джинсов там вообще что-то еще обитает), мы решили, что эта вещь вполне подойдет.
Видя, как я полезла за коробкой новеньких кроссовок, мама схватилась за сердце.
– Нет? – спросила я, невинно моргая глазками, с малой толикой надежды в голосе: а ну как я ее жест неправильно истолковала?
– Нет!
Она прошлась еще раз по моему гардеробу и нашла в самом углу пару неношенных черных туфель на небольшом и устойчивом каблуке.
– Ты уверена, что я в них выживу?! – Надежда чувствовать себя комфортно на первом свидании таяла секунда за секундой.
– Да! Хватит уже в джинсах да в брюках ходить! Хоть в ресторане, овца, не позорься! – Здесь следует уточнить, что «овца» – мамимо обожаемое слово-паразит. Хотя она не применяет его почему-то ни к кому другому, кроме своей дочери. – И волосы-то распусти. И накрути. Хоть раз в жизни на человека похожа будешь! – И она дала мне что-то железное, что я могла классифицировать не иначе как орудие Инквизиции. – Это щипцы для завивки! – Видя что-то в моих глазах, возможно, страх, пояснила мама.
И тут вода в ванной перестала литься. Я замерла на месте и бросила взгляд на часы. Мне оставалось на сборы двадцать пять минут.
– Иди на кухню, я разрулю, – положив мне в руки щипцы и косметичку, сказала мама и подтолкнула в нужном направлении. Уже из-за двери я услышала: – Серж, ты не забыл, что купил свой любимый журнал про рыбалку? Вот он!