Скрежет ручки в залитой вином комнате

Мне не хочется влезать в подобного рода конфликты, тем более пачкать руки о такого рода говнолюдей. Они считают себя крутыми, а главное чести, чести-то сколько, давно забытой и похороненной под страницами истории. И они, словно последний её росток в этом каменном и холодном мире, должны нести этот тяжёлый крест на себе. Вот и пусть несут, только честь и долбоебизм частенько путают. Я уже говорил: о чести меньше всех знают те, кто больше всех ею кичится. Да, возникает желание набить таким уродам морду, но оно мне нужно? Здесь я промолчу, пускай Сатана восторжествует. Предпочитаю воевать на том поле, где у меня есть соратники, а именно люди, стремящиеся обогатить свой внутренний мир и получить новую порцию знаний. Буду бороться за каждый ум, желающий стать лучше. А бороться за тех, кто сам не хочет быть спасён, я не вижу смысла. Все мы братья и сёстры, да, но, к сожалению, у меня слишком много больных братьев и сестёр. Я отвлёкся от них и вернулся к Шопенгауэру.

На Курском вокзале я зашёл в кофейню взять бокальчик капучино с банановым сиропом. Магазинчик «Всё за 50 рублей» мне как раз подходил. На кассе стояла молодая, обычной внешности девушка, но она пыталась казаться очень обаятельной и уверенной. Насчёт уверенности хвалю, получалось, а вот с обаянием что-то не вышло. Не мой типаж, быть может.

— Здравствуйте, — с хорошей, даже не натянутой улыбкой сказала она мне.

— Добрый день. Один большой капучино с банановым сиропом, пожалуйста, — мне нравилось разговаривать с незнакомыми людьми, потому что это обязывало к вежливости. Со своими близкими так не поговоришь. Но нравилось это только тогда, когда отвечали взаимной вежливостью, иначе всё плохо, и хочется уйти.

— Хорошо, — она вбила заказ в компьютер. — Может, бутерброд какой-нибудь?

— Нет, спасибо.

— Пончик?

— Благодарю, нет.

— Второе блюдо?

— Нет, только кофе, — я начал улыбаться, хотя это надоедало.

— Пирожное? — она ответила улыбкой, но продолжала предлагать.

— Нет, спасибо, только кофе, — тут последовала пауза, она посмотрела в экран. Я был спасён.

— Кекс? — а, нет, показалось. Я молча уставился на неё с ухмылкой, она всё поняла. — С вас сто рублей.

— Я о вас в книжке напишу, — заметил я.

— А вы что, писатель? — удивлённо смотрела она, пока я расплачивался.

— Типа того, — я был рад, что она меня не знала, видать, книги не читает совсем или как эта система работала здесь? Через пару минут я уже шёл в сторону метро со стаканом кофе в руке.

Мама прислала мне адрес, и дом был совсем недалеко от центра, где-то в районе Сретенского бульвара. Вот тебе и дела: то они жили в нашем родном захолустье, но стоило мне внезапно стать богатым и популярным писателем, как родители тут же покупают жильё практически в центре Москвы. Иногда жизнь оборачивается к тебе не задом, не передом, а той стороной, о существовании которой ты и догадываться даже не мог.

Когда я вышел из метро, то наткнулся на большую толпу людей. Тот день был, вроде как, праздничный и выходной, так что я не сильно удивился, хотя и перестал следить за выходными и праздниками с тех пор, как мог позволить себе жить в своё удовольствие на заработанные от продажи книг деньги. Однако что-то пошло не так: вокруг меня стало слишком много пиздюков 17-, у некоторых из них в руках были переносные синий зуб (aka Bluetooth) колонки, из которых лилось невыносимое дерьмо, называющее себя музыкой. Какой-то пердёж, какие-то непонятные слова и какие-то непонятные долбоёбы, считающие это крутым. Мне казалось, я в Аду, но нужно было идти далее. Впереди я заметил большое столпотворение людей, оттуда слышались возгласы «позор» многих и многих ртов. Из нашей шайки кто-то закричал.

— Сергеев! Это Сергеев, он с нами! — заорал молодой парниша.

— Чего блять? — удивился я.

— Идём до конца! — подхватил ещё один молодой пиздючелло.

— Да! — поддержала девочка лет шестнадцати.

— Охуеть, — я шёл в направлении того адреса, который указала мама, хотя чутьё кричало во всю глотку «беги отсюда, еблан». Иногда приходится жалеть, что не слушаешь свой внутренний голос.

Ещё дальше показались большие отряды полиции и ОМОНа, а через пару мгновений кучки полицейских уже выхватывали из толпы самых ярых долбоёбов, крутили их и уводили под белы рученьки. Толпа остановилась, но я протискивался вперёд всё сильнее, пока не наткнулся на стенку из ОМОНовцев.

— Да ёбаный в рот, — закричал я. — Как мне пройти дальше, парни? — спросил я у них, но они молчали, словно по инструкции. — Господа! Алё!

Мгновение спустя подбежала кучка ребят в шлемах и бронежилетах, взяла меня за руки и повела куда-то. Они просочились через эту стенку из ОМОНа, за что я был им благодарен.

— Спасибо, парни, а то я думал, не пройду уже.

— Грузите его, — я не заметил, как стоял у автобуса, напрочь заполненного другими идиотами.