Страница 5 из 22
– Поразительно это все. Что мне делать дальше?
– Помочь мы тебе можем лишь в некоторых пределах. Тебе как герою придется совершать поступки самостоятельно и самому принимать…
– Я герой?
– Можешь им стать.
Такими они были пригожими, Гермес с Афиной. Сияли. Что бы ни делали – все им давалось без всяких зримых усилий. Рядом с ними Персей сам себе казался заполошным и неуклюжим.
Словно прочтя его мысли, Афина сказала:
– Ты привыкнешь и к эгиде, и к серпу, и к сандалиям, и к шапке и суме. Это все внешнее. Если ум и дух устремлены к цели, все остальное приложится. Расслабься.
– Но сосредоточься, – добавил Гермес. – Расслабление без сосредоточенности – путь к неудаче.
– Сосредоточенность без расслабления – путь к неудаче не менее верный, – сказала Афина.
– В общем, собраться… – суммировал Персей.
– Именно так.
– …но спокойно?
– Соберись спокойно. Все верно.
Персей несколько раз вдохнул и выдохнул, надеясь, что получается расслабленно и при этом сосредоточенно, собранно – и спокойно.
Гермес кивнул.
– Кажется, у этого юноши великолепные шансы на успех.
– Но эти – чудесные! – дары не способны мне помочь вот с чем – с поисками горгон. Я спрашивал у всех подряд, но о том, где обитают горгоны, все говорят разное. На каком-то острове, далеко-далеко в море – и больше толком ничего. На каком острове? В каком море?
– Этого мы тебе сказать не можем, – произнес Гермес, – но слыхал ли ты о ФОРКИДАХ?
– Никогда.
– Их иногда именуют ГРАЙЯМИ, или Седыми, – сказала Афина. – Они дочери Форкия и Кето – как и их сестры, горгоны Стено и Эвриала.
– Они старые, – добавил Гермес. – Такие старые, что на троих у них один глаз и один зуб.
– Найди их, – сказала Афина. – Они знают всё, но ничего не говорят.
– Если они ничего не говорят, – начал Персей, – что в них толку? Мне серпом им пригрозить?
– Ой, нет, придется придумать что-нибудь поизощреннее.
– Что-нибудь гораздо хитрее, – молвил Гермес.
– Но что?
– Ты, несомненно, додумаешься. Грай можно найти в пещере на диких берегах Кисфены – это общеизвестно.
– Желаем тебе большой удачи, брат Персей, – сказала Афина.
– Расслабленно, однако сосредоточенно – самое главное, – повторил Гермес.
– Прощай…
– Удачи…
– Погодите, погодите! – вскричал Персей, но силуэты богов уже начали тускнеть в ярком утреннем свете и вскоре исчезли совсем. Персей остался один посреди рощи священных дубов. – Ну хоть серп настоящий, – сказал Персей, разглядывая ранку на пальце. – Сума тоже настоящая, и сандалии. Эгида опять же…
– Ты пытаешься меня ослепить?
Персей резко обернулся.
– Поосторожней щитом размахивай, – вновь послышался раздраженный голос. Казалось, он исходил из самой середки ближайшего дуба.
– Так, значит, вы, деревья, все же умеете разговаривать, – сказал Персей.
– Конечно, умеем.
– Обычно предпочитаем помалкивать.
– Мало что стоит произносить вслух.
Теперь словно загомонила вся роща.
– Понимаю, – сказал Персей. – Но, может, вам не жалко будет показать мне, в какой стороне Кисфена?
– Кисфена? Это в Эолии.
– Скорее, во Фригии на самом деле, – вклинился другой голос.
– Я бы сказал, в Лидии.
– Ну уж во всяком случае на востоке.
– К северу от Ионии, но к югу от Пропонтиды.
– Не обращай на них внимания, юноша, – загремел старый дуб, шурша листвой. – Они понятия не имеют, о чем толкуют. Лети над островом Лесбос, а затем вдоль побережья Мисии. Пещеру Седых сестер не заметить невозможно. Она под скалой, что напоминает ласку.
– Горностая она напоминает, хочешь ты сказать, – пискнул юный саженец.
– Выдру, верно же?
– Я бы предположил – куницу.
– Скала напоминает хорька – и ничто другое.
– Я сказал – ласку и имел в виду ласку, – заявил старик, содрогаясь снизу доверху так, что закачалась крона.
– Спасибо, – проговорил Персей. – Мне и впрямь пора.
Забросив суму за плечо, повесив серп на пояс и покрепче взявшись за щит, Персей насупился, чтобы пробудить сандалии, и с торжествующим воплем рванул в небесную синь.
– Удачи! – вскричали дубы.
– Ищи скалу, похожую на мартышку…
Грайи
Когда Персей изящно – носки вытянуты – приземлился на берегах Мисии рядом с пещерой в скале, чьи очертания снаружи напоминали, на его взгляд, раздавленную крысу, день почти завершился. Глянув на запад, Персей увидел, как солнечная колесница ГЕЛИОСА из медной сделалась красной и, завершая свой дневной пробег, мчала к землям ГЕСПЕРИД.
Персей отправился ко входу в пещеру и надел шапку, подаренную Гермесом, – колпак Аида. Не успела шапка оказаться на голове у Персея, как длинная тень, что шагала по песку рядом с ним, исчезла. От надвинутой на глаза шапки-невидимки все вокруг потемнело и слегка затуманилось, но все же видно было достаточно.
«Это все не пригодится», – сказал он себе, оставляя серп, суму и щит на песке у входа в пещеру.
Двинулся на голоса и мерцание света вдоль длинного, петлявшего коридора. Свет делался все ярче, голоса – громче.
– Подошла моя очередь на зуб!
– Да я его только что вставила.
– Тогда пусть ПЕМФРЕДО мне хотя бы глаз даст.
– Ой, да хватит брюзжать, ЭНИО…
Персей вошел под каменные своды и увидел в неверном свете лампы, висевшей сверху, трех фантастически старых женщин. Лохмотья их облачений, растрепанные волосы и обвислая плоть были серы, как камни пещеры. У одной сестры в оголенных деснах нижней челюсти торчал единственный желтый зуб. В глазнице у другой сидело одинокое глазное яблоко, взгляд пугающе метался туда-сюда, то вверх, то вниз. Все как Гермес и говорил: один глаз и один зуб на троих.
На полу громоздилась гора костей. Грызла кость и сестра с зубом – обдирала с нее гнилое мясо. Сестра с глазом тоже взяла себе кость и разглядывала ее пристально и любовно. Третья сестра – без глаза и без зуба – резко вскинула голову и принюхалась.
– Чую смертного, – взвизгнула она, тыкая пальцем в ту сторону, где стоял Персей. – Смотри, Пемфредо. Разуй глаз!
Взгляд Пемфредо, сестры с глазом, дико заметался из стороны в сторону.
– Нет там никого, Энио.
– Говорю тебе, есть. Смертный. Я его унюхала! – вопила Энио. – Куси его, ДИНО[11]. Бери на зуб. Кусай! Закусай до смерти!
Персей тихонько подобрался поближе, очень стараясь не наступать на разбросанные кости.
– Дай мне глаз, Пемфредо! Клянусь, я чую смертную плоть.
– На, держи. – Пемфредо извлекла глаз из глазницы, и та, которую звали Энио, жадно протянула руку.
Персей шагнул вперед и выхватил глаз.
– Что такое? Кто? Что?
Персей толкнул Дино, сестру с зубом. Воспользовавшись тем, что Дино от изумления разинула рот, Персей выдернул зуб у нее изо рта и с хохотом отпрянул.
– Добрый вечер, дамы.
– Зуб! Зуб, кто-то украл зуб!
– Где глаз? У кого глаз?
– У меня ваш зуб, сестры, – у меня же и глаз ваш.
– Верни их!
– Ты не имеешь права!
– Всему свое время, – проговорил Персей. – Могу и вернуть этот мутный старый глаз и этот гнилой старый зуб. Мне они без надобности. Конечно, так же запросто я мог бы выкинуть их в море…
– Нет! Нет! Молим тебя!
– Молим…
– Все зависит от вас, – сказал Персей, вновь и вновь обходя сестер по кругу. Когда б ни оказывался он рядом, старухи тянули к нему костлявые руки, пытались схватить его, но он всякий раз оказывался проворнее.
– Чего тебе надо?
– Сведений. Вы стары. Вы многое знаете.
– Что тебе сообщить?
– Как найти ваших сестер горгон?
– А чего тебе от них надо?
– Хочу забрать Медузу к себе домой. По крайней мере, частично.
– Ха! Глупец. Она тебе петрификацию устроит.
– Окаменеешь ты то есть.
– Я учен. Я знаю, что такое «петрификация», – сказал Персей. – Предоставьте мне обо всем этом беспокоиться, просто скажите, как найти остров, на котором они живут.
11
Имена грай, как это часто бывает в греческой мифологии, говорящие. Пемфредо – «та, что указывает путь», Энио – «воинственная», Дино – «ужасная» (как в слове «динозавр», что означает «ужасная ящерица»). Дино иногда называли Персидой – «разрушительницей». Этот вариант похож на имя Персея, и потому я его отставил. Но становится ясно, что и Персей, и все прочие имена, содержащие перс-, имеют «разрушительные» значения.