Страница 4 из 16
Помимо трудностей с определением слова на возникновение несловоцентрических концепций повлияли и осознанные к началу ХХ в. трудности, связанные с применением традиционного понятия слова к языкам нефлективного строя. Поскольку «слова не даны нам в речи», а интуиция здесь не могла помочь, то необходимы были эксплицитные критерии, которые, как сразу выяснилось, легко не устанавливались. Видимо, не случайно ориентация не на слово, а на морфему как на базовую единицу исследования была особо свойственна дескриптивной лингвистике, во многом ориентированной на описание «экзотических» языков; впрочем, по-видимому, на нее мог влиять и строй английского языка (см. 3.2).
В целом же большинству направлений структурализма были свойственны несловоцентрические подходы. Некоторое исключение составляла Пражская школа, которая старалась совместить словоцентрический и несловоцентрический подходы, см. обзор взглядов пражцев на слово в книге [Krámský 1969] и позицию самого И. Крамского. Еще меньше несловоцентрические подходы были распространены в СССР, особенно среди тех лингвистов, которые по своей узкой специализации были русистами (впрочем, из словоцентризма исходил и А. И. Смирницкий, германист по специализации). Не связано ли это было с тем, что чешский и русский языки, как и латинский, в отличие, например, от английского или французского, по выражению Ш. Балли, «топят семантему в молекуле»?
А вот среди советских лингвистов, занимавшихся языками иного строя, несловоцентрические подходы встречались чаще. Вот, например, концепция И. Ф. Вардуля, япониста по узкой специализации: «В естественных ЯС (языковых системах. – В. А.) выделяется восемь ярусов… Морфонологический ярус. Н-единицами (низшими единицами. – В. А.) являются фонемы. В-единицами (высшими единицами. – В. А.) – морфемы… Лексико-морфологический ярус. Н-единицами являются морфемы. В-единицами – словоформы (или точнее – глоссемы)» [Вардуль 1977: 100]. И далее: «Имеется еще один ярус – с глоссемой в качестве его Н-единицы и синтаксемой в качестве В-единицы» [Там же: 215]. Затем выделяется и синтаксический ярус, где Н-единицами являются синтаксемы, промежуточными единицами – предложения, В-единицами – периоды [Там же: 229]. См. также несловоцентрическую концепцию в арабистике [Габучян, Ковалев 1968].
Вообще, концепция ярусного (уровневого) строения языка с трудом совместима со словоцентризмом уже потому, что эта концепция естественно предполагает движение либо «сверху вниз», либо «снизу вверх», что исключает возможность все начинать со слова. Обратное неверно: несловоцентрические подходы необязательно сопряжены с таким движением, скажем, Б. А. Успенский предлагал путь «предложение – морфема – слово» [Успенский 1965: 71–85].
Словоцентрический и несловоцентрические подходы не всегда четко отграничены друг от друга: даже в такой явно словоцентрической по своим принципам работе, как академическая «Грамматика русского языка», говорится, что «словосочетания делятся на слова» [Грамматика 1952: 10–11]. Ср. также совмещение подходов у И. Крам-ского [Krámský 1969: 67–72], Дж. Лайонза [Лайонз 1978 [1972]: 193–219] и др. Положения, логически связанные со словоцентрическим подходом, например понимание лексемы как множества словоформ, могут разделяться и лингвистами, не исходящими из словоцентризма. Тем не менее принципиальные различия двух точек зрения несомненны.
В последние полвека теоретические споры по вопросам слова стали менее острыми, хотя эти вопросы остались нерешенными. Дело здесь, прежде всего, в общем переносе центра внимания мировой лингвистики с фонологии и морфологии на синтаксис и семантику. М. Хаспельмат [Haspelmath 2011: 75] отмечал, что последняя известная ему теоретическая работа, где обсуждаются данные проблемы, – книга [Langacker 1972] (речь, разумеется, не идет о грамматиках конкретных языков). Однако в конце прошлого века появилась фундаментальная книга [Мельчук 1997] (до русского ее издания вышло французское), надо отметить и сборник [Dixon, Aikhenvald (eds) 2003], включающий и теоретические статьи, и описания конкретных языков.
Как отмечает В. А. Плунгян, «разные модели морфологии отличаются друг от друга прежде всего тем, что ориентированы на языки разных типов»; один тип считается эталонным, а прочие типы – отклонениями от эталона [Плунгян 2000: 71]. Словоцентрический подход эталоном считает какой-либо синтетический флективный язык (древнегреческий, латинский, русский и др.), а последовательно несловоцентрический подход (особенно у дескриптивистов) более всего ориентируется на «агглютинативный идеал» [Там же: 71–72], не потому, что таким лингвистам агглютинативные языки привычнее, а потому, что этот подход проще, фузионные же явления усложняют описание. С этим различием связаны в том числе и определения слова.
1.3. Определения слова
Существует огромное количество определений слова, перечень и анализ этих определений содержится, например, в работах К. Тогебю [Togeby 1949], И. Крамского [Krámský 1969: 67–72], А. Жюйана и А. Росерика [Jullian, Roceric 1972]. В нашей стране наиболее подробный обзор определений слова в науке XIX в. и первой половины ХХ в. содержится в работе И. Е. Аничкова, публиковавшейся сначала в сокращенном виде [Аничков 1963], а позже (посмертно) полностью [Аничков 1997]. И. Е. Аничков обнаружил у 33 учтенных им лингвистов 34 разных определения слова [Там же: 228–229]. «Едва ли целесообразно пытаться дать еще одно совершенно новое определение; разумнее было бы рассмотреть то, что уже предлагалось» [Яхонтов 2016 [1969]: 141]. Во всех видах определений слова, так или иначе, отражается либо словоцентризм, либо какая-то из несловоцентрических концепций.
Наряду с традиционным подходом, не задумывающимся над тем, что слово следует определять, существует и подход, осознанно отказывающийся от определения слова. Его выразил, например, М. Н. Петерсон: «Удовлетворительного определения слова нет, да едва ли можно его дать; слово – это такое простое понятие, которому нельзя дать логическое определение, а потому приходится удовольствоваться простым указанием или описанием» [Петерсон 1925: 23–24]. Это – непосредственное выражение словоцентрического подхода, в науке ХХ в. все же редкое. Чаще приходили к выводу: «Едва ли не правильнее видеть в слове очень сложное понятие, а не простое» [Аничков 1997: 221] (см. также упоминавшееся выше высказывание И. А. Мельчука), и стремились дать его то или иное определение.
Сами же определения слова можно разделить на четыре группы. Первый, наиболее традиционный их тип, давно существовавший, но доживший до наших дней и получивший «второе дыхание», – так называемые комплексные определения, исторически связанные со словоцентризмом. В них слово определяется сразу по целому комплексу признаков. Они могут быть семантическими (семантическая цельность, номинативность, связь с понятием и пр.), синтаксическими (синтаксическая самостоятельность, вхождение в предложение), морфологическими (оформленность), фонетическими (наличие ударения и др.) и могут комбинироваться различным образом. Считается, что разные области языкознания (лексикология, морфология, синтаксис, иногда и акцентология) изучают одну и ту же единицу языка – слово, хотя в разных аспектах. Например, И. И. Мещанинов определял слово сразу в двух планах: лексическом (семантическом) и синтаксическом [Мещанинов 1975: 37–38]. А. И. Смирницкий выделял два разноплановых определяющих признака слова: идиоматичность (семантический) и цельнооформленность (морфологический) [Смирницкий 1952: 197–199]. Показательны и слова В. Г. Гака: «Значение понятия “Слово” именно в том, что оно объединяет признаки разных аспектов языка: звукового, смыслового, грамматического» [Гак 1990: 466]. К этой цитате я еще вернусь.
Интуитивно комплексные определения слова кажутся разумными, однако на их основе трудно членить текст на слова. Еще В. В. Виноградов писал, что общие определения слова малосодержательны [Виноградов 1975 [1944]: 33]. Даже в пределах одного и того же языка разные аспекты слова не совпадают до конца друг с другом. Это были вынуждены признавать и лингвисты, исходившие из комплексных определений. И. И. Мещанинов отмечал, что предлоги сходны со словами с точки зрения синтаксиса, но отличны по семантике [Мещанинов 1975: 37–38], а единицы типа Красная Армия, наоборот, семантически не отличаются от слов, отличаясь от них синтаксически [Там же: 43]. А. И. Смирницкий признал, что цельнооформленность и идиоматичность могут не совпадать между собой в обе стороны. Например, в звуковом комплексе седобородый показатель -ый относится ко всему комплексу, тем самым это слово, а в комплексе седая борода такого показателя нет, значит, это не слово, а два слова. Седобородый обладает цельнооформленностью, но не идиоматичностью, в случае железная дорога обратная ситуация. Поэтому он пришел в конечном итоге к выделению слов на основе одной лишь цельнооформленности [Смирницкий 1952: 201–202].