Типы лидеров

Благодаря поклонению перед своим авторитетом «токсичные руководители» могут сохранять за собой должности, с которых их следовало бы смещать.

Лидеры часто приписывают себе какой-нибудь конкретный успех даже в отсутствие доказательств, что они сделали нечто особенное или вообще делали хоть что-то, чтобы его достичь[188]. Социальные психологи Александр Хаслам, Стивен Райкер и Майкл Платоу утверждают: «Ответ на вопрос, почему сами лидеры так привязаны к идее героического руководства, прост. Во-первых, это узаконивает их положение, предоставляя разумное объяснение, почему у штурвала должны находиться именно они… Во-вторых, это освобождает их от необходимости следовать групповым традициям и любых обязательств перед членами группы… В-третьих, это позволяет лидерам пожинать все плоды успеха, уклоняясь от опасностей, связанных с неудачей»[189]. Использование местоимений может быть весьма красноречивым. Поэтому большинство исполненных самолюбования докладов лидеров о своих подвигах можно свести к фразе: «Лидер – я, промах – ваш, неудача – наша»[190]. В целом, как замечает Канеман, «мы знаем, что людям свойственно проявлять непоколебимую веру в любое утверждение, каким бы абсурдным оно ни было, если эту веру разделяет общество сходно мыслящих индивидов»[191]. Внимание, которое сегодня уделяют и лидерам, и их сторонникам, вполне уместно. Однако сосредоточение внимания только на личности на самом верху иерархии и людях, которые могут быть причислены к ее сторонникам, оставляет вне поля зрения одну важную категорию руководителей. В демократической власти, и даже в некоторых авторитарных режимах, в составе руководящего звена присутствуют важные люди, которых не следует считать «последователями» главного лидера. Более того, в успехах, достигнутых властью, они могли играть не менее важную роль, чем официальный лидер. Это вряд ли будет откровением для серьезных биографов, изучающих представителей власти, не ставших президентами или премьерами. Но это намного труднее уловить из книг, которые посвящены политическому лидерству в целом.

В институциональном анализе принято считать аксиомой, что в бюрократии позиция человека зависит от занимаемой им должности[192]. И это абсолютно верно. Возьмем самый очевидный пример. Чиновники Министерства здравоохранения или образования (и тем более политик, который их курирует) обычно требуют существенного увеличения бюджетных расходов. Напротив, любой чиновник Министерства финансов в первую очередь заинтересован в том, чтобы государственные расходы оставались в пределах разумного. Обычно об Уинстоне Черчилле не вспоминают как о политике, выступавшем за сокращение военных расходов. Но когда он был канцлером казначейства (министром финансов. – Прим. пер.), то в 1925 году потребовал резкого сокращения бюджета Адмиралтейства и призвал к сокращению военно-морских сил. А перед Второй мировой войной, будучи на посту военно-морского министра, он с успехом продавил огромное увеличение расходов на флот[193]. В общем, то, что сильно заботит одно министерство, может представляться малозначительным или далеко не самым важным другому.

Один из многих показательных выводов социальной и политической психологии, дополняющий наши знания о роли институтов, гласит, что позиция человека зависит также и от того, что он видит[194]. Неправильное восприятие фактов влияет на оценки и способствует формированию конкретных взглядов[195]. Так, в 1990-х годах примерно 20 % американцев полагали, что больше всего денег правительство тратит на помощь иностранным государствам – хотя тогда на это уходило примерно 2 % бюджета[196]. В этой связи закрепилось неодобрительное отношение к государственным расходам на эти цели. Хорошо известно, что людям свойственно отсеивать информацию, не соответствующую их устоявшемуся мнению, и находить различные способы считать свои поступки разумными и оправданными, в том числе и тогда, когда они явно расходятся с провозглашенными принципами[197]. Люди воспринимают и интерпретируют информацию так, чтобы она не выглядела неудобной на фоне исходных предпосылок. Восприятие политических реалий «неразрывно связано с политическими предпочтениями и гражданским самосознанием». Так, изучение теледебатов американских кандидатов в президенты и вице-президенты показало, что «представления людей о том, кто «победил», носили четкий отпечаток изначального мнения о кандидатах»[198][199].

Обширный массив фактических данных подтверждает то огромное значение, которое имеют в политике эмоции[200]. Причем оно велико настолько, что мы должны дополнить перечень определяющих факторов политической позиции еще одним: позиция человека зависит от того, что он чувствует. Рациональные соображения и представления о собственных интересах являются отнюдь не маловажными составляющими выбора, который делают люди у избирательных урн; однако соображения материальной выгоды имеют для значительной части избирателей существенно меньшее значение, чем можно было ожидать. На эту тему существует особенно много научных исследований, проведенных на материале американской политики. Дрю Уэстен, клинический психолог и политтехнолог, хорошо резюмировал следующий парадокс – каким образом люди отдают голоса за представителя или руководителя вне всякой связи с собственными экономическими интересами: «То, каким образом геи выражают свою преданность друг другу, никак не затрагивает семейную жизнь 95 % американцев, которые не станут расплевываться со своими друзьями по рыбалке из-за отношения к однополым бракам. На повседневную жизнь подавляющего числа обычных людей мало повлияет, получит десяток-другой убийц в год пожизненное заключение или смертную казнь»[201]. Уэстен считает, что как это ни удивительно, но эмоциональное отношение к подобным общественным проблемам очень сильно определяет выбор многих американских избирателей. И это несмотря на то, что на повседневную жизнь людей намного больше влияет, «кто получает налоговые льготы, а кто нет; можно ли перейти с одной работы на другую, не потеряв медицинскую страховку из-за хронического заболевания; можно ли уйти в отпуск по беременности и родам, не потеряв рабочее место»[202].

Институты лидерства

Я уже отмечал, что лидеры в самом чистом значении этого слова – те, кто привлекает сторонников и воздействует на общество и политику, не имея ни малейшего отношения к государственной власти. В двадцатом и двадцать первом веках выдающимися примерами такого лидерства были Махатма Ганди в борьбе индийцев за независимость от Великобритании, Нельсон Мандела в борьбе южноафриканцев против апартеида и за власть большинства и Аун Сан Су Чжи как признанный лидер бирманского движения за демократию[203]. Такие руководители, безусловно, никак не в меньшей степени заслуживают эпитета «великий», чем монархи прошлых столетий, получавшие его за свои военные победы (какими бы неуместными разговоры о «величии» ни представлялись в качестве частных или общих объяснений исторического значения).

188

Haslam, Reicher and Platow, The New Psychology of Leadership, p. 200.

189

Там же, p. 201.

190

Там же, p. 200.

191

Kahneman, Thinking Fast and Slow, p. 217.

192

Гарольд Сидмен долгое время проработал на руководящих должностях в Бюджетном управлении США, а затем стал профессором политологии Университета Коннектикута. Он придумал термин «Закон Майлса» для обозначения афоризма, принадлежащего Руфусу Майлсу – бывшему заместителю министра здравоохранения, образования и социального обеспечения США. В формулировке Сидмена закон звучит так: «Политическая позиция зависит от рассадки». См.: Seidman, Politics, Position, and Power: The Dynamics of Federal Organization (Oxford University Press, New York, 3rd edition, 1980), p. 21. (The first edition of Seidman’s book was published in 1970.)

193

Roy Jenkins, Churchill (Pan Macmillan, London, 2001), pp. 219–222 and p. 397. Надо добавить, что наряду с политической ориентацией Черчилля изменились и обстоятельства. До 1914 года Германия оспаривала британское военно-морское превосходство. В 1920-х годах это было уже не так.

194

Je

195

Там же, p. 321.

196

Там же, p. 320.

197

По большей части это относится к категории когнитивного диссонанса, на тему которого существует огромное количество экспериментальных и теоретических научных трудов. См., в частности: J. Richard Eiser, Cognitive Social Psychology: A Guidebook to Theory and Research (McGraw-Hill, London and New York, 1980), pp. 127–163; и Robert A. Baron and Do

198

Howard G. Lavine, Christopher D. Johnston and Marco R. Steenbergen, The Ambivalent Partisan: How Critical Loyalty Promotes Democracy (Oxford University Press, New York, 2012), p. 125; и Charles S. Taber, Milton Lodge and Jill Glathar, ‘The Motivated Construction of Political Judgments’, in Kuklinski (ed.), Citizens and Politics, pp. 198–226, at p. 213.

199

Однако это бывает не совсем так в случаях, если кандидат оказывается далек от ожиданий. В начале октября 2012 года в первом раунде теледебатов президентских выборов Барак Обама выступил необычно тускло. Значительное большинство зрителей посчитало, что Митт Ромни выглядел значительно лучше соперника. Кроме того, Ромни сразу же сделал большой скачок в предвыборных опросах. В следующих двух теледебатах Обама делал с Ромни буквально что хотел, а мнение о том, кто одержал победу, вновь стало в значительной мере отражать политические предпочтения зрителей.

200

См., в частности: Westen, The Political Brain; и Roger D. Masters, ‘Cognitive Neuroscience, Emotion, and Leadership’, in Kuklinski (ed.), Citizens and Politics, pp. 68–102.

201

Westen, The Political Brain, p. 121.

202

Там же, pp. 121–122.

203

См.: Rajmohan Gandhi, Gandhi: The Man, His People and the Empire (Haus, London, 2007); Louis Fischer, The Life of Mahatma Gandhi (Harper Collins, New York, 1997); B. R. Nanda, Mahatma Gandhi: A Biography (Allen & Unwin, London, 1958); Nelson Mandela, Long Walk to Freedom (Abacus, London, 1995); Nelson Mandela, Conversations with Myself (Macmillan, London, 2010); Tom Lodge, Mandela: A Critical Life (Oxford University Press, Oxford, 2006); Aung San Suu Kyi, Freedom from Fear (edited and introduced by Michael Aris, Penguin, London, new ed., 2010); Justin Wintle, Perfect Hostage: Aung San Suu Kyi, Burma and the Generals (Arrow, London, 2007); Bertil Lintner, Aung San Suu Kyi and Burma’s Struggle for Democracy (Silkworm Books, Chiang Mai, Thailand, 2011); Peter Popham, The Lady and the Peacock: The Life of Aung San Suu Kyi (Random House, London, 2011); и John Kane, The Politics of Moral Capital (Cambridge University Press, Cambridge, 2001).