Страница 23 из 53
Вместе с отцом она сидела на немногочисленных ступенях, спускающихся к открытой арене для состязаний и поединков. Арена находилась во дворе замка и напоминала скорее храм, нежели ристалище. Вокруг – светло-серые выщербленные колонны. За века ее существования здесь состязались величайшие воины Террасена. Сейчас арена пустовала, залитая золотистыми лучами предвечернего солнца.
Роэс Галатиний провел ладонью по круглому щиту. Темную металлическую поверхность щита покрывали щербины и вмятины – свидетельства былых ужасов. К счастью, с теми ужасами давно покончено, и память о них осталась лишь в легендах.
– Когда-нибудь этот щит перейдет к тебе, – говорил отец, ведя пальцем вдоль длинных борозд. – В свое время я получил его от твоего двоюродного дедушки, а он…
Отец назвал имя их предка.
Аэлина все еще успокаивала дыхание после упражнений с отцом. Как он и обещал, на арене были только они вдвоем. Среди множества дел и обязанностей отец выкраивал час в неделю для обучения ее премудростям сражения.
– Когда вырастешь, щит тебе очень пригодится, – продолжал отец. – Подобно многим мужчинам и женщинам нашего королевского дома, ты будешь защищать королевство Террасен.
Аэлина устремила взгляд на отца, на его прекрасное лицо без морщин – величественное, поистине королевское.
– Это твое ремесло, твоя единственная обязанность. – Отец постучал по кромке щита, подкрепляя сказанное. – Обязанность защищать, оберегать. Помни об этом, Аэлина.
Она кивнула, хотя не поняла отцовских слов. А отец поцеловал ее в лоб, отчасти надеясь, что вне пределов этой арены дочери не придется брать в руки щит.
Кэрн снова вдавил ее в осколки. В горле Аэлины не осталось звуков, чтобы кричать.
– Мне это начинает надоедать, – заявила Маэва.
Серебряный поднос был отодвинут в сторону. Фэйская королева подалась вперед. Потревоженная сова захлопала крыльями.
– Аэлина Галатиния, неужто ты думаешь, что ради нужных мне сведений я не пойду на жертвы?
Аэлина не произнесла ни слова. Казалось, она вообще разучилась говорить.
– Изволь убедиться, – продолжала Маэва, выпрямляясь на троне.
Глаза Фенриса предостерегающе вспыхнули.
Рука цвета слоновой кости подала знак Конналу, застывшему рядом с троном. Он стоял там с тех пор, как принес королеве угощение.
– Начинай.
Коннал выхватил кинжал и шагнул к Фенрису.
Нет!
Ее «нет» отозвалось холодным лязгом по всему телу. Губы даже прошептали это слово. Аэлина дернулась, качнув цепи, и ее ноги сейчас же покрылись новыми порезами, откуда хлынула кровь, похожая на жидкий огонь.
Коннал сделал еще шаг.
Под Аэлиной хрустели и трескались осколки. Нет… нет!
Коннал остановился возле Фенриса. Рука с кинжалом тряслась. Фенрис лишь рычал, поглядывая на брата.
Коннал взмахнул кинжалом.
Аэлина не могла вскочить на ноги. Цепь и осколки мешали ей подняться. Она ничем, абсолютно ничем не могла помочь Фенрису.
Кэрн схватил ее за шею, остервенело вцепившись ногтями в кожу, и вновь толкнул на окровавленные осколки. С губ Аэлины сорвался хриплый крик.
Фенрис. Единственная ниточка, связывающая ее с жизнью и окружающей реальностью.
Лунный свет блестел на лезвии кинжала. Аэлине вспомнилось, как Коннал явился к ним на помощь в крепость Страж Тумана. Тогда он ослушался повеления Маэвы. Быть может, ослушается и сейчас, а гневные слова, обращенные к брату, – не более чем обманный маневр.
Рука с кинжалом стремительно упала, и лезвие вонзилось… не в Фенриса. В сердце самого Коннала.
Фенрис шевельнулся. Вернее, попытался. Пасть раскрылась. Возможно, он даже закричал, но Аэлина не слышала его крика. Невидимые узы держали Фенриса, а он рвался и рвался к брату. Коннал корчился на полу веранды, куда струилась кровь из-под кинжала.
Сова на спинке трона Маэвы хлопнула крыльями, напуганная случившимся. Кэрн лишь негромко усмехнулся, но в голове Аэлины его смех прозвучал раскатами грома.
Это не обман. Случившееся было реальностью. Наверняка.
Аэлина почувствовала, как сквозь ее тело проползло что-то холодное и маслянистое. Свет уходил из темных глаз Коннала. Черные волосы разметались по полу, оказавшись в зеркале крови из раны.
Фенриса трясло. Аэлину, наверное, тоже.
– Аэлина Галатиния, ты запачкала принадлежащее мне, – сказала Маэва. – Это нужно очистить.
Фенрис скулил, по-прежнему пытаясь доползти до неподвижно лежащего брата. Человек от такого удара был бы мертв, но тела фэйцев гораздо крепче человеческих. Возможно, сердце Коннала еще удастся залатать.
Грудь Коннала судорожно поднялась и… замерла.
Ночной воздух прорезал вой Фенриса.
Кэрн отпустил цепь, и Аэлина рухнула на осколки, раня себе ладони и запястья. Она не делала попыток встать, оставаясь полураспластанной на осколках. Корона упала с ее головы и запрыгала по полу, разбрасывая осколки драконьего стекла. Никто не нагнулся и не подхватил корону; набирая скорость, она пересекла веранду и оказалась возле каменных перил.
А потом вылетела между столбов и упала в злобно ревущую реку.
– Тебе здесь никто не поможет. – Голос Маэвы был холодным и пустым, словно пространство между звездами. – И никто сюда не придет за тобой.
Аэлина сжала кулаки, не думая о новых порезах.
– Подумай об этом. Хорошенько подумай над событиями сегодняшней ночи, Аэлина.
Маэва щелкнула пальцами:
– На сегодня достаточно.
Кэрн дернул за цепи.
У Аэлины подгибались ноги. На ступнях сразу же добавилось ран. Но она едва чувствовала боль, заглушаемую яростью и морем огня, что бушевал глубоко внизу.
Пока руки Кэрна грубо натягивали цепь, заставляя Аэлину встать, она нанесла два удара.
Один осколок вонзился Кэрну в шею. Тот с руганью попятился, вытирая брызнувшую кровь.
Аэлина повернулась и, не чувствуя, как осколки рвут ей кожу на стопах, бросила вторым осколком в Маэву.
Она промахнулась совсем чуть-чуть. Осколок оцарапал белую щеку Маэвы и упал на пол за троном. Сова тревожно заверещала.
Грубые руки схватили Аэлину.
– Ах ты, ничтожная сука! – вопил разгневанный Кэрн, но Аэлина не слышала его воплей.
Она смотрела на струйку крови, ползущую по щеке Маэвы. Крови черной как ночь. Такой же черной, как глаза королевы, устремленные на нее.
Маэва поднесла руку к щеке.
Силы оставили Аэлину. Она не сопротивлялась караульным, утаскивающим ее с веранды. Любопытство заставило ее снова посмотреть на щеку Маэвы. Там текла красная кровь, которая пахла медью, как и ее собственная. Что же это было? Игра света? Иллюзия, где опять смешались сон и реальность?
Маэва смотрела на пальцы, красные от крови.
Волна черного, будто оникс, ветра метнулась к Аэлине, сомкнувшись вокруг шеи. Потом ей сдавило шею, и она провалилась в темноту.
Глава 9
Кэрн оставил ее привязанной к алтарю. Фенрис не появлялся. Из ран на ногах, где застряли осколки, продолжала капать кровь. Когда же Фенрис наконец пришел, он был в своем фэйском обличье.
Его шаги уже многое сказали Аэлине. Затем она увидела помертвевшие глаза и бледное лицо. От золотистого оттенка кожи не осталось и следа. Даже остановившись перед алтарем, Фенрис смотрел не на Аэлину, а в пустоту.
Не надеясь на органы речи, Аэлина трижды моргнула. «У тебя все в порядке?»
Он моргнул дважды. «Нет».
На щеках белели соляные дорожки. Цепи Аэлины лязгнули. Ее трясущийся палец потянулся к Фенрису. Он молча протянул ей руку, которую она зажала в своих.
Аэлина все же попыталась произнести слова, сомневаясь, что они прорвутся сквозь ротовую щель железной маски.
– Соболезную тебе.
Он еще крепче сжал ее руку.
Серый камзол Фенриса был полурасстегнут, открывая мускулистую грудь. Видно, он собирался второпях, дорожа каждой минутой.
При этой мысли у Аэлины свело живот. Он поспешил к ней, хотя его наверняка ожидало погребение брата, чье тело осталось лежать на полу веранды.