Страница 13 из 54
– Рассказывай!
– Добился он почетной капитуляции, впустил войска кардинала Жоффруа в город, а они начали резню, и вашего батюшку первого закололи и выбросили на улицу… Какое горе, ваша милость…
– Заткнись… – Отбросил ювелира в сторону и пошел к лесу.
Как же это?.. Что теперь?.. – задавал я себе один и тот же вопрос на разные лады и никак не находил на него ответ.
Никаких родственных чувств к своему гипотетическому папаше я не испытывал, да и какой он лично мне отец? Разве что прежнему обитателю тела, от которого, кроме самого тела, мне достались неясные кусочки памяти и остаточные выбрыки в характере. Я все это прекрасно понимал, но все-таки чувствовал странную тоску по человеку, которого никогда не видел. Представлял только как единственного союзника в этом совершенно чужом для меня мире и вот сейчас неожиданно его лишился…
– Ну и что дальше… – Я со злостью срубил куст папоротника.
Приехали! Ни титула, ни имения… Ничего вообще, твою мать. Хоть с маврами езжай воевать. Ну, Луи… задал ты мне задачку…
Вдруг в голове возникло совершенно ясное видение ослепительно красивой женщины в монашеском одеянии…
Кто это?
Вот дурень… Это же моя мать! Ясно же было писано в дневнике, что я зачат от связи брата и сестры. Где она? Память услужливо напомнила, что мать в монастыре в Валенсии, и добавила, что после ее пострига отец женился законно на Жанне де Фуа, дочери Гастона, графа де Фуа, принца Вианского и Элеоноры Арагонской, инфанты Наварры. И Жанна была подле отца в городе… Она же была на сносях… Это получается, она носит брата или сестру мою.
Не-э-эт… Ничего еще не кончилось! И дядюшка Шарль[40] в Бастилии сидит… Есть кого спасать. Ну, Луи, держись…
Далеко я уйти не успел, развернулся и помчался опять на поляну – забрезжил вновь найденный смысл жизни в этом мире. Именно забрезжил: что делать дальше, в деталях я так и не представлял пока.
Тук, насколько я понял, прикончил раненых разбойников и сейчас преспокойно и методично обшаривал карманы трупов.
Старик-еврей с женой и дочерями стояли на коленях возле безжизненного тела и читали какие-то молитвы на незнакомом мне языке.
Еще две девушки, похоже, служанки, именно те, над которыми разбойники беспредельничали, собирали разбросанные вещи и складывали их в телеги.
Какой-то он непонятный еврей… Насколько я помню, они должны в это время одеваться по-другому. Знак на них вешали, кажется, или шапки специальные заставляли носить… Точно не помню. Да и ювелиром он не может быть… Из цехов гнали взашей всех инородцев. Это уже позже они это ремесло оккупировали. Точнее не знаю. Да и эти крохи я почерпнул из потрепанной книженции без обложки, валявшейся в родительском доме. Как раз приезжал им помочь по хозяйству и дом подправить. Ну, ладно… Сейчас все это и выясню попутно. Мне главное – узнать про мачеху.
Тем временем ювелир закончил молиться и, оставив женщин подле тела, подошел ко мне.
– Кто это там лежит? – спросил я его.
– Племянник мой, ваша милость… – скорбно ответил еврей. – Кинулся на разбойников и погиб, сражаясь. Воинственный был мальчик.
– Все мы когда-нибудь умрем. Рассказывай все от начала до конца и не вздумай ничего утаивать. Почему ты без знака? – Особо церемониться с иудеем я не собирался.
С ними, насколько я знаю, никто в эти времена не церемонился. Ничего против них не имею… в своем времени, но, к сожалению, я сейчас не в нем. Главное сейчас – не выдать себя излишней толерантностью и терпимостью. Последствия могут быть совсем непредсказуемыми.
– Я и моя семья – выкресты. Вы должны это знать, ваша милость… иначе я никак не стал бы ювелиром.
М-да… опять ляпнул, не подумав, надо постараться исправить положение.
– Я почти ничего не помню, еврей. Был ранен во время ухода из города и потерял память, но речь не об этом. Ты и твоя семья творили не христианский обряд возле тела! Знаешь, что за это бывает? Ты продолжаешь исповедовать веру свою, несмотря на крещение? – вкрадчиво спросил я еврея.
– Знаю, ваша милость… – Ювелир опять упал на колени. – Не выдавайте, ваша милость, по гроб своей жизни благодарны мы вам и будем еще больше благодарны. Ваш отец всегда был расположен к моей семье…
– Почему ты назвался еврейским именем, а не христианским?
– Так вы знали меня именно под ним… зачем скрывать…
– Встань, старик. Не выдам я тебя. Встань, я сказал. Рассказывай все по порядку. Как погиб мой отец? Стой… Сначала обдумай все, а я пока отдам распоряжения слуге.
Оставил старика и подошел к Туку.
– Всех ободрал?
– Да, ваша милость! – радостно осклабился шотландец и подкинул на ладони тугую мошну. – Все сюда собрал. Еще не считал, но тут почти только серебро. Меди мало. Это разбойнички жидов пощипали. Сами-то они дрань дранью. А вот сюда я собрал цацки всякие. Прикажете еще жидов поосновательней тряхнуть?
– Нет. Сначала я с ними потолкую. Ты пока выбери себе подходящее оружие и облачение. И доспех, если есть. Да… сходи за Роденом и присмотри себе коня здесь, – показал рукой на привязанных лошадей еврейской семьи. – Служанок драть только по согласию. Понял? И посматривай вокруг.
– Понял… – сразу поскучнел Тук, но вслух недовольства не высказал, побежал выполнять распоряжение.
Вернулся к ювелиру. Старик стоя ждал меня там, где я его оставил.
Служанки его уже расстелили на траве ковер и положили на него несколько подушек.
Да… странностей все больше. Если ювелир говорит, что город разграбили, то как ушел он со всем имуществом? Вот только попробует, собака, врать – напущу на него Тука…
– Ваша милость, позвольте предложить вам сесть… – Еще раз склонился в поклоне старик.
– Позволяю… – опустился я на ковер и показал ему рукой на место напротив себя.
Вот даже не знаю, правильно поступаю или нет. Вроде нормально. Старик крещеный, то есть уже совсем не еврей. Да и не могу я его стоя заставлять рассказывать. Судя по виду, ему крепко от разбойников досталось.
– Давай рассказывай, как погиб отец.
– Позавчера он объявил почетную капитуляцию на условиях неприкосновенности его людей и города. Руа франков даровал ему право проследовать для личного оправдания ко двору. Но как только войска кардинала Жоффруа вошли в город, началась резня…
– Подробнее давай…
– Начали ее вольные лучники[41] Гийома де Монфокона… а его светлость графа убил лично некий Пьер ле Горжиа. Тоже лучник. Я слышал, как он пьяный горланил об этом.
– Я запомнил эти имена… – От злости я даже зубами заскрипел.
М-да… Не ожидал я от себя таких эмоций. По сути, граф мне никто… а подсознательно родственные чувства все-таки сказываются.
Приказал еврею:
– Продолжай. Где жена моего отца?
– Она невредима. Ее сегодня должны были отвезти в Родез со всей ее свитой, под охраной. Это я слышал от самого кардинала.
– Дальше.
– Город полностью разграбили и разрушили, а в довершение еще подожгли. Жителей почти всех убили… – По щеке старика покатилась слеза. – Там остались сын мой и брат с семьей. Я не успел их спасти.
– Как ты сам спасся? Я смотрю, ты даже имущество с собой прихватил? Говори правду.
– Выкуп заплатил… Выкуп! Меня сразу с семьей, со всеми, кто в доме находился, взяли в плен люди самого кардинала и под страхом смерти запретили остальным причинять вред нам. Дело в том… – Старик замялся.
– Говори. Не бойся.
– Я… я имел раньше с ним дело… и с самим руа франков тоже. Устраивал им займы, договаривался с некоторыми евреями в Оше и других городах вплоть до Валенсии, Арагона и Барселоны.
– Как? Тебя не презирают твои соплеменники за измену вере?
– Нет, ваша милость. Мы многострадальный народ, и законы наши позволяют, дабы отвести смерть, принимать чужую веру. К тому же деньги и дела, связанные с ними, не имеют ни веры, ни национальности. Я уважаемый человек среди своих… Да и не только. Вы же знаете, хулу на нас возводит низшее духовенство и чернь, сильные же мира сего предпочитают приближать и пользоваться нашими услугами…
40
Шарль IV д’Арманьяк, виконт де Фезанзаге – младший брат Жана V графа д’Арманьяка. Провел во французской тюрьме 13 лет. Все это время подвергался пыткам и издевательствам. По некоторым историческим данным у него даже вырвали зубы. Освобожден только после смерти Людовика XI. Карл VIII формально возвратил ему все фамильные владения.
41
Вольные лучники – подразделение пехоты, созданное французским королем Карлом VII из подданных третьего сословия. Получили это название из-за того, что были свободны от налогов, но обязаны были нести военную службу по приказу короля. Отличались низкой военной выучкой.