Страница 15 из 57
Ближе к вечеру пришли Белка с Алинкой и вытащили меня на свежий воздух. Оказывается, тучи уже убрались подобру-поздорову, и солнце, перед тем как окончательно скрыться за холмами, предстало благодарной публике во всей своей красе и сиянии. Теплый ветерок разогнал туман в моей голове, а звонкий алинкин смех окрасил мои воспоминания о вчерашнем в более жизнерадостные цвета. Ха! Да это же просто цирк! А я в нем — единственный зритель. Ну что ж, буду и дальше наслаждаться разыгрываемым для меня представлением.
— Знаешь, что я заметила? — спросила я Белку, которая пыталась накормить очень полезной овсяной кашей свою Алинку. Алинка вертелась, размахивала ложкой, и каша чаще оказывалась на столе или на ее щеках, чем во рту.
— Ладно, — решительно сказала Белка. — Не хочешь, не ешь.
Алинка, довольная, вскочила со стула, схватила со стола конфету и умчалась смотреть, как баба Груша загоняет корову.
— Пойди умойся! — крикнула ей вслед Белка, но как и следовало ожидать, была проигнорирована.
— Что ты там заметила? — спросила Белка, вытирая стол.
— В этом деле слишком много «в». Васильки, ванная, варенье… Ваня.
— Добавь еще «веселые шаги», — хмыкнула Белка.
— Почему это — «веселые»?
— Ну, они же смеялись…
— Смеялись…, - я вспомнила это смех и у меня мурашки пробежали по спине целым табуном.
Во время прогулки мы с Белкой всесторонне обсудили ночное происшествие и пришли к однозначному выводу: кто-то меня разыгрывает. Сейчас, ближе к ночи, этот вывод уже не казался мне таким уж однозначным. Но признаваться в этом я не собиралась.
— Последний пункт наиболее интересен, — Белка закончила уборку и села напротив меня на табуретку.
— Какой это? — я опустила глаза, не выдержав ее пристального взгляда.
— Возможно, вы влюблены, — проговорила она.
— Глупости, — сказала я. — Невозможно.
— Время — восемь вечера, — Белка показала на часы.
— Прекрати! — взмолилась я.
— Это ты обнаружила, что где-то здесь слишком много «в».
— Как-то само пришло в голову. Думала обо всем об этом, думала… и придумала.
— Это значит, что в твоей жизни наступило время «в», — торжественно провозгласила Белка.
— Ладно, пойду домой, — вздохнула я. — У меня там посуда не вымыта, и вообще.
— Возможно, встретишь Ваню, — сказала Белка.
— Ты опять!
— Да я так. Просто хотела сказать: встретишь, передай привет.
— С чего это я его встречу?
— Что-то мне подсказывает, что он околачивается где-то рядом. В блестящих доспехах.
Когда я подходила к дому, от забора отделилась широкоплечая фигура и перегородила мне дорогу.
— Привет, — сказал Ваня. Белка оказалась права.
— Добрый вечер, — вежливо сказала я.
— Гуляешь?
— Просто иду.
— А куда идешь? — спросил Ваня.
— Домой.
— Что-то мне так чаю захотелось, — Ваня сглотнул слюну. — Аж зубы свело.
— Хочешь меня скомпрометировать?
— Что? — не понял Ваня.
— Время позднее, — объяснила я. — Я живу одна. Что потом обо мне будет говорить деревенская общественность?
— Какая еще общественность? Тебя что, волнуют пересуды старушек, которые таращатся из-за занавесок?
— Я переживаю за свою репутацию. Мне в Васильках очень нравится. Вдруг я сюда насовсем перееду.
— И что?
— Мне не хочется, чтобы за моей спиной шушукались: а, это та самая вертихвостка, которая к себе по ночам водит симпатичных молодых мужчин, у которых неизвестно какие намерения, — иногда мне бывает трудно остановиться, даже если я понимаю, что уже пора.
— Я знаю, что нужно сделать, — уверенно заявил Ваня.
— Да, и что же?
— Сейчас мы пойдем к тебе пить чай, а завтра я лично обойду всех местных старушек, по списку, и сообщу им, что намерения у меня самые серьезные.
Я открыла рот, но, не придумав ничего остроумного, снова его закрыла и махнула рукой.
— Ладно, пошли. Фиг с ней, с моей репутацией.
Честно говоря, я была даже рада, что не придется заходить домой в одиночестве. Наступала ночь и то, что в обществе Белки и Алинки казалось пусть не очень смешными, но все же шутками, теперь приобретало зловещий оттенок. И мне вовсе не хотелось сейчас увидеть или услышать что-нибудь пугающее.
Ваня согласился с моим предложением выпить чаю в беседке и даже помог мне накрыть на стол. Я зажгла спираль от комаров, накинула на плечи мягкую бабушкину шаль и удобно устроилась в старом и продавленном, но очень уютном кресле. Ваня сел рядом на стул с высокой спинкой.
Мы пили чай с вареньем, печеньем и шоколадом, причем выяснилось, что Ваня — большой любитель варенья, особенно вишневого и клубничного. А еще он любит джем, мармелад и рахат-лукум. Я тоже люблю рахат-лукум, но только настоящий, а это такая редкость…
Сумерки постепенно сгущались. На веранде горел свет, но в беседке никакого освещения не было, поэтому предметы начали терять четкость очертаний, да и чай совсем остыл…
— Ты кого-то ждешь? — вдруг спросил Ваня.
— С чего ты взял? — удивилась я.
— Ты все время оглядываешься, — сказал он.
— Я оглядываюсь? — еще больше удивилась я. И поняла, что, действительно, с наступлением темноты усиливается мое беспокойство и мне все время хочется посмотреть, не подкрадывается ли ко мне кто-нибудь сзади.
Ваня молча смотрел на меня.
— Может, и жду, — медленно проговорила я. — Но в гости я никого не звала…
И я, совершенно неожиданно для самой себя, рассказала ему обо всех странных происшествиях, которые происходили в последние несколько дней.
Ваня внимательно выслушал меня и сказал:
— Понятно. Кто-то развлекается. У меня прям кулаки зачесались — так хочется попробовать на прочность физиономию этого «кого-то»…
— Сначала неплохо было бы узнать, чья это физиономия, — сказала я.
— Обязательно, — согласился Ваня.
— Может быть, в следующий раз я не испугаюсь, возьму фонарик… конечно, если это будет ночью. А, может, следующего раза вообще не будет. Может, ему уже надоело. Или ей.
— Ей? — переспросил Ваня. — У тебя что, есть враги или недоброжелатели… женского пола?
— У меня вообще нет врагов, насколько я знаю. Может, это друг. Со специфическим чувством юмора.
— Все равно, хотелось бы посмотреть на этого «друга».
— В общем, ничего не понятно, — вздохнула я.
— Ничего, разберемся, — успокоил меня Ваня.
И мне в самом деле стало легко и спокойно. И даже захотелось, чтобы прямо сейчас кто-нибудь захохотал или бросил в меня каким-нибудь не очень тяжелым предметом.
— А, может, ничего этого вообще не было, — выпалила я неожиданно.
— Как — не было? — удивился Ваня.
— Я хочу сказать, — попыталась я объяснить свою мысль, что все это может быть… неправдой.
— То есть ты…
— Да нет, — я посмотрела на него с упреком, услышав сомнение и недоверие в его голосе. — Я не вру. У меня вообще такой привычки нет.
— Кать, не обижайся, я и не думал…
— Просто может оказаться, — медленно начала я, — что все это — всего лишь стечение обстоятельств. Разных событий, не связанных друг с другом. А еще — моих ошибок и фантазий.
— То есть ты сама себе не веришь?
— Конечно. Как можно в такое поверить? Может, я чокнутая? — спросила я Ваню.
— Не может, — твердо сказал Ваня и задумался.
— А ты на чердак поднималась? — спросил он после нескольких минут раздумий.
— На чердак… — протянула я, — вообще-то поднималась, но давно и совсем по другому поводу.
— Испугалась, — догадался Ваня.
— Кто, я? Ну вот еще. Просто как-то времени не было. Весь день то одно, то другое…
— Понятно. А завтра у тебя найдется время?
— Слазить на чердак?
— Да. Вместе со мной, конечно.
— Ну, если постараться, можно найти. Хорошо, я постараюсь. Приходи.
Мы попрощались, и я направилась в дом, совершенно забыв обо всех страхах и беспокойствах. Я даже что-то напевала себе под нос.
Уже засыпая, я вспомнила, точнее никак не могла вспомнить, был ли сегодня утром накинут крючок на двери чердака. Ладно, неважно. Кажется, был. Я же несколько раз проходила мимо и смотрела на эту дверь. Если бы что-то было не так, я бы заметила. А, может, и нет… Я сегодня весь день была сама не своя, как будто заколдованная.