Страница 38 из 53
Возвращаясь, мы заехали в институт, где проектировали гранатомет. Дело начало сдвигаться с мертвой точки. Глядишь, весной, в крайний срок – летом, армия получит РПГ. Нормально, в той Истории, вообще без них обошлись, но ведь с ними-то – легче будет.
Владимиров объявился, с ним мы встретились на Лубянке, он пришел к Берии просить какой-то цех, нужный ему для производства. Еще просил какие-то колеса. Оказалось, придумал отличный станок для своей косилки. Получалась небольшая подвижная зенитка. Да еще и два ствола одновременно поставил. Если получится их синхронизировать, то счетверенные «Максимы» можно забыть. Конечно, когда в достатке наклепают КПВ.
– Вы, товарищ Новиков, сами не изобретаете, уж больно вы предложения заманчивые делаете? Какое у вас образование?
– Мое образование компенсируется нездоровым любопытством. Люблю придумывать, иногда выходит не так уж и плохо, – ответив, я попрощался.
Берия разрешил отдохнуть, сказав, что на сегодня срочного ничего пока нет, могу съездить к Истомину. Узнать, как у него со здоровьем. Конечно, поехал. Правда, в этот раз без гитары. Тревожно уже. Бомбят все чаще. Помнится, читал, что Гитлер собрал под Москвой свыше тысячи самолетов. Их сбивали, но меньше не становилось. Суки, и бомбили-то сплошь одни жилые кварталы. Проезжали по какой-то улице, так увидел место, где раньше стоял большой дом. Осталась только коробка, каким-то чудом еще державшаяся. Внутри не было ничего.
В госпитале царил аврал. Собирали для эвакуации тяжелораненых. Да легких-то и не было. Те, кто хоть чуть-чуть поправился, отправлялись на фронт, сбегали, полностью не долечившись. Истомин тоже был весь на нервах. Ходил он, скрючившись, рана давала о себе знать. Ему вообще-то запретили ходить, да разве его удержишь. Он и в госпитале-то оставался, только из-за приказа Берии.
– Серег, чего там на фронте?
– Вам сводку вспомнить или сказать, что будет? – спросил я, когда мы остались одни.
– Конечно, второе, точно хватит сил?
– Точно. Берия сообщил, что каждые два-три часа, прибывают все новые части. Танков только маловато. И с самолетами не густо.
– Видишь ли, тут попадаются люди, причем с высокими званиями, говорят, что под Москвой совсем беда.
– Да, тяжело. Как и в моем времени, на фронте сейчас, кого только нет. И студенты, и курсанты, и старики и дети. Но устоим. Ничего нового немцы не придумали. А вот у меня появилась одна идейка… – Я хитро прищурил глаза. – Надо Берии рассказать.
– Слушай, после всех твоих идеек я уже бояться начинаю, когда вижу твою хитрую рожу!
– Не берите в голову, товарищ майор. Все вполне мирно. Вы сами-то как? Лаврентий Павлович, интересуется вашим здоровьем, кадров, говорит, не хватает.
– Да лучше уже, поправляюсь. Чего-то отрезали там, все нормально будет. Ты, я слышал, с приемщиками сцепился?
– Да с одним. А до вас-то как докатилось? А, не берите в голову.
– Учти, там местами все так прогнило, что гадят и не обращают внимания. Их еще перетряхнут всех, скоро. Дай только выйти отсюда, поплотнее займемся. Я перед самой войной работал в этом направлении. Там на одного рабочего десять дармоедов.
– Да хрен с ними со всеми. Лишь бы дело не губили.
– Ладно, через недельку, я думаю, встану. Дел по горло.
– Лучше выздоравливайте! Это важнее.
– Ты куда сейчас? – майор заинтересованно посмотрел на меня.
– Так опять на завод. Сами знаете, глаз да глаз нужен, а то Лаврентий Павлович меня не поймет.
– Да уж, он на тебя надеется. Не подводи. Я, кстати, вообще не ожидал, что тебе такую волю дадут.
– Я сам не ожидал. Честно? Думал, что законопатят куда-нибудь и забудут. Постараюсь не подвести, до встречи.
– Пока!
Я уходил, глядя, как грузят раненых, люди стонут, но просят оставить их здесь. Кричат, причитают. Врачи не обращают внимания на их потуги. Делают свою работу. Что поделать, эти люди должны уцелеть. Ведь им потом предстоит гнать немчуру назад. Опытные бойцы, знающие цену жизни и смерти. Именно они составят костяк армии-победительницы.
Глава 18
На заводе я долго не задержался. Мне предложили попробовать ПТР, сказали – переделка. Инженеры что-то намудрили с прикладом, якобы смягчили отдачу. Когда я произвел всего лишь один выстрел, еперный театр! Да как хоть из него можно стрелять, чтобы самому руки не оторвало? Вот это мощь! Но, блин, вранье, когда в кино показывают, как лихо из него шмаляют все кому не лень. Реально надо быть сильным человеком, чтобы терпеть такую отдачу и еще попадать куда нужно. Я сказал, что с меня хватит, а эти яйцеголовые, ехидно посмеиваясь, протягивают другую бандуру.
– Вот эту попробуй, Сергей.
– Не понял, вы чего мне, обычную подсунули?
– Ну, а как бы ты разницу ощутил?
Покачал головой и взял в руки новое ружье. Осмотрел внимательно приклад, внешне ничего нового. Дали патрон, зарядил. Прицелился в мишень. Бах! Не понял.
– Дайте еще патрон!
– Дай ему, Коля, еще. Понравилось, – обратился один из рабочих к мастеру.
– Держи, – сказал Коля-мастер, протягивая мне новый патрон.
Зарядил – бабах!
– Блин, вот это дело! – И правда, бронебойка лягнулась, но чуть сильнее мосинки. – Да, с этой и я бы справился. Молодцы! Нечего сказать.
Из другого конца цеха кто-то кричал.
– Что там случилось, – спросил мастер у кого-то из рабочих.
– Не знаю, сейчас спрошу, – проговорил паренек, который просил для меня патрон, и убежал. Когда вернулся, сказал, что меня зовет начальник цеха. Я побрел мимо станков в кабинет. Встретивший меня начальник выглядел взволнованно.
– Сергей, зайди в кабинет.
– Что-то случилось? – спросил я заходя.
Тот только многозначительно поднял брови и показал на телефон. Трубка лежала на столе. Я взял ее.
– Новиков, слушаю.
– Ты должен быть у меня через час! – услышал я знакомый голос и даже представил, как сверкнули глаза за стеклами пенсне.
– Понял, Лаврентий Павлович! Выезжаю, – и положил трубку.
К Берии я примчался через сорок минут. Сказал Андрюхе, что надо побыстрее, ну он и расстарался. Но секретарь, Дима, попросил подождать.
– Лаврентий Павлович приказал передать, чтобы никуда не уходил.
– Понял, жду, – ответил я. Секретарь уткнулся в свои бумаги, а я присел на стул. Вынул пистолет. Положил на стол. Дима машинально подхватил его и спрятал к себе в стол. Даже глаза не поднял.
Минут через десять от Палыча вылетел какой-то майор гэбист. Не замечая меня, подлетел к секретарю. Тот, так же как и раньше со мной, не говоря ни слова, достал ТТэшник и положил перед майором, который судорожно запихнул его в кобуру и припустил как ветер. Зазвонил телефон, Дима снял трубку. Выслушав, коротко проговорил что-то. Я не прислушивался.
– Проходи.
Я подошел к двери и потянул ручку. Но остановился и посмотрел на секретаря. Вопросительно кивнул головой на дверь и поднял брови, но Дима, смотрящий мне вслед, показал большой палец. Войдя, остановился.
– Здравия желаю, Лаврентий Павлович.
– Здравствуйте, товарищ Новиков, – Берия опять был чем-то озадачен, но улыбался.
– Сергей, через час мы должны быть в Кремле, – произнес он наконец.
– Неужели к товарищу Сталину поедем?
– Точно. Приведи себя в порядок и выезжаем.
– Слушаюсь, – я осмотрел себя насколько мог.
– Почему награды не носишь? – нахмурил брови Лаврентий Павлович.
– Так вроде и повода особого не было? Все по цехам лазаю. Потерять боюсь.
– Вот тебе и повод. Товарищ Сталин оценит. Где у тебя награды?
– Дома, то есть у Алевтины Игоревны.
– Заедем по пути, прицепишь.
– Хорошо, как скажете.
Когда заехали домой, я еще и по форме щеткой пробежал, и сапоги протер.
Награды, награды. Сколько людей без единой, даже самой дохленькой медальки воюет, а я тут украшаться буду. Пришлось цеплять-таки и орден Красной Звезды, и медаль «За отвагу». Если честно, то мне было не по себе. Молодой еще, сижу в тылу. Где-то рядом люди в окопах, бьются с врагом, а мне тут медалями фасонить.