Страница 33 из 53
– Дяденька командир, а немцы сюда не могут прийти?
– Нет, что ты, родная, – ответил я. – В Москву им никогда не войти. А скоро мы их погоним назад.
– Правда?
– Конечно, милая. Как тебя зовут?
– Аня Серова, мой папка тоже немцев бьет, он командир. Знаете, какой он сильный? Он всех фашистов разобьет!
– Конечно, разобьет, по-другому и быть не может, – я достал из кармана немецкую, трофейную шоколадку, взял тогда у диверсантов, и протянул ее девочке.
– Держи, солнышко, а мама твоя где?
– Она на работе, ямы копает. Поздно придет. Я с бабушкой здесь.
Я поднял глаза и встретился взглядом со старушкой. Она подошла к нам.
– А что надо сказать, Аня?
– Ой, спасибо большое, дяденька командир, – пролепетала она, глаза у нее горели и, повернувшись к бабушке, показала ей шоколад.
– Спасибо, сынок, – сказала она и добавила тихо, приблизившись ко мне. – Погиб ее отец. В первые дни еще. Он пограничником был, уже и похоронку прислали. Ладно, хоть не без вести пропал, паек все равно получаем.
Хотел позвать их к нам, дать продуктов, но остановился. Сколько таких вот детей останется без родителей. Всем-то не смогу помочь, но спросил номер квартиры, в которой живет эта милая девчушка.
– А мы в третьей живем, на первом этаже, – сказала Анютка.
– А что за ямы мама копает? – решился спросить я.
– Канавы за городом, от танков, что ли.
Мне захотелось провалиться там же, где стоял. Блин, вот долбаный Гитлер, бабы лопатами рвы противотанковые роют. Читал я об этом, приходилось, но тут что-то не сообразил сразу, теперь от стыда горю.
А ведь и правда, Берия сегодня был задерганный. Какое сегодня число?
– Толян, какое число сегодня? – повернулся я к Круглову.
– Так двенадцатое вроде.
– Ты сводку случайно не читал?
– Да нам и не дают. А что случилось?
– Извините, мы сейчас, – я побежал в квартиру.
Взяв дома картошки, хлеба, сала, еще что-то, завернутое в бумагу. Это Андрей нам передал как паек, когда уезжал. Тряхнул головой на вопросительный взгляд Анатолия и пошел искать квартиру номер три. Постучал в дверь. Открыла мне Анюткина бабушка и пригласила заходить. Толя сказал, что будет на лестнице, и остался стоять на площадке. Я вошел, бабушка провела в кухню. Поставила на стол чайник.
– Только вот чая нет, кончился. Больше пока не дают.
– Как это нет, есть, – сказал я и показал ей коробку, в которой у меня лежали продукты. Поставив ее на стол, я вытащил все содержимое. Бабушка была в шоке.
– Я не могу взять у вас эти продукты, – заявила она.
– Как это не можете, почему? – удивился я.
– Вы военные, вам нужнее, – проговорила она.
– Да что вы такое говорите, кому как не детям надо хорошо питаться. Они – наше будущее.
– Поужинаете с нами, только так я соглашусь, – подумав немного, согласилась женщина.
– Спасибо, с удовольствием, – ответил я, – сейчас друга позову.
Я вышел на площадку, Толя стоял как истукан.
– Слышь, охрана, ты чего, железный, что ли? Пошли, давай со мной, – Толя секунду поколебался, но вошел вслед за мной. На кухне уже вовсю кипела работа. Бабушка с внучкой чистили картошку, мы тоже присоединились к ним. Вчетвером управились мгновенно. Бабушка, а звали ее Зинаида Петровна, поставив картошку жариться, стала резать сало и хлеб. Толя открывал консервы.
– Сыночки, спасибо вам, родные, – проговорила Зинаида Петровна, когда мы сели ужинать, я чуть не подавился.
– Вы что, Зинаида Петровна, это мы вам благодарны. Простите, если что не так.
– Ребятки, как вас нам не хватает. Немец гад, всех забирает. Уже на улицах одни бабы да калеки. Скоро совсем мужиков не останется.
– Нельзя так думать, скоро все изменится, помяните мое слово. После Нового года погоним фрицев назад, в их поганую Германию.
– Ой, помоги вам Господь, сынки.
Поужинав, мы покинули гостеприимную старушку и ее внучку. Выйдя на площадку, Толя взял меня за плечо.
– Слушай, Серега, чего случилось-то? Ты сам не свой.
– Двенадцатое, говоришь, сегодня?
– Да, что ты к числу прицепился?
– Завтра немцы Калугу возьмут.
– Ты чего, сдурел, что ли? С хрена?
– Я тебя про сводку не зря спрашивал, я точно знаю, поверь. И не задавай лишних вопросов, все равно не отвечу.
– Понял, – проговорил Толя, и мы стали подниматься наверх.
Алевтина Игоревна нас заждалась и обиделась, а то, что не стали ужинать. Я рассказал ей, как было дело, она нас поняла.
– А телефон работает? – спросил я у хозяйки.
– Иногда перебои бывают, но вроде должен. Хотя после бомбежек частенько молчит.
– Я позвоню?
– Да конечно. В прихожей, – она указала на телефонный аппарат.
Я набрал номер, который дал мне Берия. Когда соединили, я услышал знакомый голос:
– Слушаю!
– Лаврентий Павлович, есть информация, только сейчас вспомнил.
– Давай в машину и ко мне. Стой. Ты у Алевтины?
– Да, отсюда и звоню.
– Я подъеду сам. В машине поговорим. Мне уже ехать пора, но время есть.
Я вернулся к Толе и хозяйке. Та усадила нас за стол, но есть мы не хотели, поэтому она продолжила начатый ранее разговор.
– Ребят, не вините себя. Вы ведь тоже воюете, враги-то повсюду, даже в тылу.
– Да мы понимаем, но все равно противно. Мы здесь, а женщины землю копают.
– Сергей, у вас вот ранение, наверное, не в тылу получили? А говорите стыдно! И ходите хромая, и руки тянутся к ране – рефлекторно.
– Вы, наверное, следователем раньше были. А вообще, не так важно, где меня пометили. Все зажило давно. Но вы правы, гнид всяких кругом много. Работы – непочатый край.
– Вот видите. Давайте спать забирайтесь, уже поздно. Вам вставать рано, – ответила хозяйка, мягко и умело уйдя от ответа.
– Позже, дорогая Алевтина Игоревна. Мы сейчас вас покинем ненадолго. Вернемся, я думаю, скоро, вот тогда и поспим. Если получится.
Мы с Толей сидели минут двадцать, наверное. Он просил рассказать, где я воевал. После моего краткого рассказа заметил:
– Уж если тебе стыдно, с твоей-то дырявой шкурой, то про меня и говорить нечего. Ловим всякую шваль, которая у народа последнее отнимает.
– Ладно, Толян. Давай не будем о грустном. Скажи-ка мне, где в Москве можно гитару добыть. А то меня Истомин в госпиталь не пустит.
– Съездим завтра, если время позволит, к одному человечку, – подумав несколько секунд, ответил Толя. – Музыкант, до войны выступал много, сейчас болеет, ноги отказывают. Он тебе и посоветует что-нибудь.
– Договорились. Пошли на улицу.
Мы только выходили на площадку, как к нам поднялся человек в штатском.
– Сергей Новиков? – спросил он. – Вас ждут внизу. Пойдемте!
– Идем, – я кивнул Круглову.
Спустившись, вышли из подъезда. У входа стояла машина Берии. Человек в штатском открыл мне дверь, подождал, когда я сяду, захлопнул.
– Что вспомнил? Что-то важное?
– Да как сказать. Числа всплыли случайно в голове. Завтра, тринадцатого, немцы возьмут Калугу. 16-го Боровск, а 18-го Можайск. Помню, читал, что бойцов на Западном фронте, нет и ста тысяч. Не говоря уже о технике. Несмотря на упорство наших войск, немцы снесут нашу оборону. 15-го числа, ГКО примет решение об эвакуации Москвы, а 16-го в городе начнется паника.
– Так, сегодня же напиши все, что вспомнишь по ближайшим датам. Что же ты раньше не вспомнил. Эх! Плохо с тобой работали, плохо!
– Лаврентий Павлович, ну я же не заказываю, что мне и когда вспомнить. Сегодня был случай, он послужил толчком. Я же не виноват, что «ваши уколы» на меня действуют наоборот.
– Ладно, иди, работай. Помню я, что врачи говорили, почему-то память отказывает, как они сказали, а должна улучшаться. Не получится, видимо, из тебя все нужное вытянуть, пробовали они не раз. Я поехал сейчас к Иосифу Виссарионовичу, потом вернусь к себе. Позже пришлю человека за тобой. Все ясно?
– Да.
– Постараемся успеть хоть что-то сделать, – проговорил Берия чуть слышно.