Прикосновение Иуды (ЛП)

— Доктор?

— Да? Да. Костюм химзащиты, — повозившись с винилом, Ильза сняла его с крючка и начала одеваться. Натянув штанины, она надела остальную часть костюма и когда водрузила на голову шлем, по ее ногам потек пот. Под пристальным взглядом Гаррета ей едва удавалось продолжать дышать и застегнуть молнию. У него на руках выделялись блестящие белые шрамы — выпуклые рубцы. Гаррет был не загорелым, но и не бледным. Кожу словно обволакивала карамель — очень аппетитная — подчеркивавшая шрамы. У Ильзы чесались руки потрогать их.

— Работа может подождать, — повторил предложение Гаррет.

— Нет. Не может, — она натянула сначала первую пару перчаток, затем вторую, более плотную. Когда стекло шлема запотело от выдохов, Ильза вспомнила, что нужно включить дыхательную систему, и осмотрелась. — Стерильная комната?

Гаррет указал направление, и она неловко пошла к двери. В смешном костюме изящно двигаться не получалось. Ильза всегда чувствовала себя в нем неуклюжей. К счастью, для ее исследований редко требовалась химзащита. В комнате Ильза нашла оранжевые кислородные шнуры и, подключив их, крутила переключатель, пока в костюм не хлынул прохладный воздух. Дышать стало легче, и она заставила себя успокоиться.

Ильза напомнила себе, что была ученым, а не подростком с первой влюбленностью.

«Кроме того, как бы хорош ни был Гаррет, ты не можешь слепо верить в его адекватность. В отличие от Рори, ты не импульсивна. Тебе нужны факты. Вот и ищи их»

Пока она подключала кислородные шнуры, Гаррет тоже прошел в комнату. Остановившись у подноса со шприцами и флаконами, он терпеливо ждал. Должно быть, Гаррет сам принес инструменты, поскольку Ильза точно этого не делала.

— Тот факт, что ты пошел мне навстречу, подтверждает правдивость твоих слов, — непроизвольно затараторила Ильза. Один ее преподаватель вечно жаловался, что она не умеет думать с закрытым ртом. И он был прав. Еще одна причина, почему Ильза предпочитала работать с животными. Их не утомляла ее болтовня. — Это меня и тревожит.

Следующие несколько минут она подготавливала шприцы и пробирки. Для анализа не требовалось много крови. Ильза всего-то хотела изучить образец под микроскопом и запустить несколько тестов. Проще говоря, заложить фундамент для будущих исследований.

«Исследований чего? Чип у него в мозге, не в крови», — но Ильза проигнорировала скептический комментарий внутреннего голоса.

Гаррет уже приготовился и, сжав пальцы в перчатке, чтобы выступила вена, спокойно посмотрел на Ильзу.

— Док, почему ты беспокоишься?

— По словам Рори, вы прибыли из плохого будущего. Насколько плохого?

— Очень.

Она сглотнула. Гаррет помрачнел от одного лишь слова. Возле его глаз пролегли морщинки, и он поджал губы.

— А если мы узнаем, что мои труды поспособствовали наступлению того самого будущего? Что изменится, если вычеркнуть меня из уравнения? — неожиданно для себя спросила Ильза и тут же поняла, что права. Согласно концепции квантового времени, каждое действие влечет за собой реакцию. Каждое решение порождает отголосок в будущем. И если плохое будущее стало следствием выбора Ильзы, было бы рациональней ее устранить.

— Мы не убьем тебя, док…

— Ильза, — перебила она. — Я проведу на тебе ряд тестов и буду задавать очень личные вопросы. Поэтому называй меня по имени.

Намек на улыбку смягчил выражение лица Гаррета, и сердце Ильзы в очередной раз пропустило удар.

— Ильза. Мы не врали, и нам действительно нужны ответы. Твоя работа могла лечь в основу наших чипов, но одно-единственное изобретение не создаст будущего. За последние несколько лет мы усвоили, что порой наши решения влияют на происходящее не меньше, чем поступки.

— Какое-то безумие. Ты почувствуешь небольшое жжение. Когда я начну, расслабь руку, хорошо?

Гаррет кивнул. Ильза ввела иглу в вену, и как только брызнули первые капли крови, закрепила пробирку. Пока заполнялся цилиндр, она постаралась сконцентрироваться и действовать отстраненно. Набрав еще две пробирки, Ильза извлекла иглу из вены Гаррета и, надавив на место прокола, приложила к нему пару ватных тампонов. Она установила последнюю пробирку на штатив и согнула руку Гаррета в локте. Тепло его тела чувствовалось даже через винил.

Учитывая все вышесказанное, телесный контакт должен был пугать, но он странным образом успокаивал.

— Ты в порядке? — Ильза всмотрелась в лицо Гаррета.

— В порядке, — осторожно и твердо отодвинув ее, он убрал повязку.

Глянув на его предплечье, Ильза шокировано округлила глаза. Прокола не стало. Она схватила руку Гаррета и уставилась на локтевой сгиб. Кожа была абсолютно гладкой, без малейшего следа от иглы. Конечно, от укола практически не оставалось раны, но ведь прошли считанные секунды.

— Мы быстро исцеляемся, док…Ильза, — Гаррет снова говорил тем самым мягким тоном, будто уговаривал Ильзу уйти с карниза.

— Это невозможно. Даже с ускоренным метаболизмом у тебя все равно остался бы след.

После войны в Персидском заливе ученые сосредоточились на улучшении свертываемости крови и ускорении заживления тканей, чтобы сократить время выздоровления. Но Ильза обработала рану лишь парой капель спирта и ватным тампоном.

— Невозможно в твоем времени, — Гаррет осторожно высвободил руку. — Начинай анализировать образцы. Я пока выброшу шприцы. Не снимай костюм химзащиты, — последнее указание было произнесено не терпящим возражений тоном, и Ильза покорно кивнула.

Час спустя она по настоянию Гаррета вошла в камеру дезинфекции. У нее голова шла кругом. Истратив на анализы две пробирки крови, третью — последнюю — она положила в непроницаемый контейнер и заморозила. Ильзе никак не удавалось постичь изученное. Уровни токсина в крови Гаррета били через край. Он давно должен был умереть.

И более того, его тело должно было лежать перед ней раздувшимся и разлагающимся, но никак не пылать здоровьем, жизнью и сексуальностью. Пока Ильза делала анализы, он молчал и не реагировал на ее многократное повторение слова «невозможно». Сняв шлем, она встретилась с Гарретом взглядом.

— Почему ты до сих пор жив? — в 80-е годы поступали отчеты о людях, принимавших гомеопатию во время химиотерапии, вследствие чего в их крови появлялись ядовитые вещества. Многие врачи, медсестры и персонал пострадали от нейротоксинов, выработанных организмами пациентов. Ильза даже написала диссертацию о химии их крови и работе мозга. Уровни токсина в крови Гаррета были такими высокими, что на фоне него те пациенты казались нежными фиалками.

— Я просто жив, — Гаррет расправил закатанный рукав. Теперь неприкрытой осталась лишь кожа его лица и шеи. — Как было сказано ранее, я умею управлять токсинами. Но ты должна в обязательном порядке избегать случайных или неожиданных прикосновений.

— Тебя никто не трогает? — у нее сжалось сердце.

— Никто, — кивнул он. Гаррет забрал у нее костюм и, вернувшись к шкафу, повесил обратно на вешалку.

Ильза посмотрела на него.

— Никогда?

Глянув на нее через плечо, Гаррет напряженно и самоуничижительно улыбнулся.

— Не нужно жалеть меня, док. Ты здесь не для этого. Тебя касается только чип в моем мозге. Хочешь приступить к исследованиям? Или все-таки сначала поешь?

Никаких прикосновений. Никакого контакта. Как правило, Ильза не очень-то жаловала людей. Но у нее хотя бы был выбор. Она могла обнимать родителей, друзей и собак. Как Гаррет жил без малейшей близости? Должен был существовать способ помочь ему.

— Ильза? — вздохнул он.

— Да?

— Работа или еда?

Набрав полную грудь воздуха, она осмотрела предметы и приборы на столе. К лаборатории примыкали смотровой кабинет и больничная палата. Возможно, этажом выше было еще что-то подобное. Ильза понятия не имела. Но у нее остался образец крови Гаррета. После первых сканирований можно было продолжить тесты. Сошел Гаррет с ума или нет, все заслужили шанса на объятия.

— Работа.