Укрощение огня

И как еще живым в Райские кущи не вознесся! — вволю поехидничав, юноша отдохнул, быстро приведя себя в порядок, умывшись и сменив одежду, и прихватив с собой довольную Баст, которую несмотря на обещание, все же приходилось держать на поводке за пределами его комнат, отправился бродить по громадной крепости.

В последнее время такие прогулки вошли у него в привычку, ведь, как говориться, в каждой шутке есть доля шутки, и чтобы на самом деле «завоевать» Мансуру — необходимо узнать ее досконально. И чтобы добиться совсем иного положения, чем то, что до поры было отведено ему судьбой, мало танцев под уд Кадера, хотя когда он поделился с музыкантом своей идеей, тот посмотрел на юношу как-то странно, но смолчал.

Аман насторожился, однако поскольку так и не вызнал о каком-нибудь запрете использовать оружие в танце, — тем более что он отныне свободный человек, — только пожал плечами.

Собственно, последнее и был призван подчеркнуть задуманный новый танец, и, подразумевая, что его увидит не только князь, юноша с особой тщательностью рассчитывал и оттачивал каждое движение и жест. Усилий и времени уходило много, так что Аленькому цветочку как-то незаметно оказалось не до полировки ногтей.

Правда, традиционно доводившие его до белого каления, заминки в воплощении раздиравшего душу великолепного замысла — объяснялись еще и тем, что Кадер разумеется не мог посвящать прихотям Амани все свои дни и ночи, забыв о прочих обязанностях. И какими бы законченными фанатиками не были оба, в последние дни юноше все чаще приходилось довольствоваться скромной помощью незаменимого Тарика… От чего Аман выбивался из сил пуще, чем если бы он без роздыху от заката до рассвета ублажал господина, а с рассвета до заката танцевал тануру!

Поэтому на сегодня Аман решил совместить приятное с полезным, — пощадить свои многострадальные нервы, а заодно и замученного его требованиями мальчишку, прогулявшись подольше в поисках кого-нибудь знакомого, с кем можно было бы завести пустяковый разговор, потихоньку наводя мосты к обитателям крепости.

Нужная жертва нашлась не сразу. Лениво следуя за неутомимо рыскающей в поисках приключений Бастет, Амани неожиданно наткнулся на пристроившегося в тенечке с письменным прибором молодого человека, чье лицо несколько раз мелькало около библиотекаря Сафира, и память осторожно подсказала мимоходом слышанное имя — Луджин, кажется… Определенное сходство наводило на размышления, Аман не позволил себе упускать удачу, цепко хватая ее за хвост и спокойно разжимая пальцы на поводке пантеры.

25

Целенаправленно отстав на пару шагов, Амани с интересом наблюдал за большой черной кошкой на прогулке, абсолютно уверенный, что ничем не рискует: Баст была сыта и пребывала в самом благодушном из своих настроений, опущенный к земле хвост азартно подрагивал кончиком. Вокруг было столько всего интересного, и зверенышу, как и всякому ребенку, хотелось играть, а внезапная свобода была расценена в качестве прямого разрешения — раз не держат, значит можно…

Однако, как это часто случается в жизни, невинный порыв не был оценен взрослыми по достоинству! Странно пахнущий человек почему-то не захотел поделиться так завлекательно вздрагивающими и трепещущими штуками у него в руках и совершенно не пришел в восторг увидев у лица добродушно оскаленную розовую пасть… Кошка расстроилась и зарычала.

В мгновение ока оценив длину клыков и энтузиазм зверя, только что одним ударом лапы превратившего его стихи невесте в непонятный рваный комок, Луджин не рассуждая шарахнулся в сторону. Понял, что теряет равновесие, вцепился в край парапета, чувствуя, что рука стала неправильно… Даже ужаса не было: только вспомнилось, какими высокими казались стены, если смотреть на них с нижнего дворика у Полуденных ворот. И каким глупым было желание сюда забраться в терзаниях вдохновением…

В следующий момент произошли две вещи: окончательно обиженная и рассерженная, Бастет чихнула, брезгливо стряхивая каплю чернил с пера, попавшего на драгоценный нос, а на запястье парня стальным браслетом сомкнулись чьи-то пальцы.

Луджина дернуло обратно с такой силой, что молодой человек упал на плиты, украшавшие собой Верхний замок, оставив за границами восприятия чью-то брань где-то внизу. Когда он поднялся, его спаситель, уже резкими рывками накручивал на кисть поводок, зло, но без бешенства охарактеризовав виновницу происшествия:

— Зараза шкодливая!

Крупный детеныш упирался лапами, не менее раздраженно урча, и тогда юноша перехватил уже тонкий кожаный ошейник, невидный за шерстью, слегка повернув кисть — лишь вены на запястье проступили ярче. В итоге звереныш был отброшен в сторону твердой рукой.

Недалеко… а потом Луджин не поверил своим глазам и ушам: пантера явно готовилась к нападению, но внезапно губы его спасителя приподнялись так, чтобы обнажить даже клыки, и из горла вырвалось сдавленное низкое шипение. Пантера припала к земле, собираясь прыгнуть на бросившего вызов противника, но звук повторился — резкий, яростный. В несколько стремительных шагов юноша оказался рядом, снова хватая за ошейник и пригибая лобастую голову к земле — круглые уши тут же прижались… Баст сделала попытку завалиться на бок и выдала нечто, очень похожее на скулеж.

— Я прошу извинить мою небрежность…

— Спасибо!

Распрямившийся с грацией, которой обзавидовалась бы та же пантера, и оборачивающийся в сторону незадачливого поэта, юноша свел брови еще жестче, когда прозвучавшие одновременно фразы заставили его умолкнуть.

Аман глубоко вздохнул, успокаивая от шока заодно и себя: Аллах очевидно прогневался на него, раз посылает на пути очередное блаженное создание! Великовозрастный придурок едва не сверзился с высоты где-то 4–5 человеческих роста.

И Баст опять раздразнил: она же хищник, инстинкт охоты у нее в крови с утробы матери… Если здесь все такие, остается только удивляться, как Мансура еще стоит!

Тем не менее он даже изобразил обаятельную улыбку, надеясь, что она не выглядит натужно:

— Все в порядке? Я хотел бы…

— Я так благодарен…

Снова почти в унисон! Аман едва не скрипнул зубами, во избежание худшего эффекта обратив внимание на испорченные листы:

— Еще раз прошу меня извинить, — на этот раз его кажется все-таки выслушают, — я отвечаю за Бастет…

— Ничего, я все помню и так… — расстроенный Луджин торопливо выхватил из красивых длинных пальцев плачевные останки поэмы, непоправимо пострадавшей от удара когтей, и только потом сообразил, КТО его собеседник.

— Ас-саталь?…

Если Амана и удивило обращение, то он ничем себя не выдал. Высокая звезда? Вот значит как его называют за глаза! Юноша выгнул бровь и дернул губами в намеке на улыбку:

— Польщен! Но зовут меня все-таки иначе, — он дразнил парня, с интересом ожидая, что же за этим последует, и дождался.

— Желание? — в том же ехидном тоне уточнил Луджин, не скрываясь, в упор рассматривая Амани, рассеяно поглаживавшего присмиревшую пантеру. Он, как видно, уже отошел от потрясения, оказавшись не таким уж нежным отроком, как показался в первый момент.

— Желания бывают разные… — провокационно усмехнулся Аман, облокотившись на парапет.

— Да, и некоторые из них загадывают, глядя на звезды, — широко улыбаясь подхватил молодой человек.

— А ты за словом в карман не лезешь! — юноша рассмеялся, тряхнув головой: кажется в этот раз его ожидало приятное разнообразие. — Раз мы уже выяснили, что звезды и желания все-таки связаны, ты ответишь на мой вопрос?

— Ах, это… — Луджин хмуро посмотрел на обрывки в своих руках, — можешь отдать твоей охотнице, я действительно помню все наизусть.

— Стихи? — Аман подпустил в голос толику заинтересованности и уважения.

— Ну да, — молодой человек все же немного смутился. — И далеко не блестящие… Но я и сам знаю, что до Хафиза мне далеко, просто…

Луджин запустил пальцы в волосы, качнувшись на пятках, и растеряно пожал плечами: