Страница 13 из 16
– Стоп, стоп, стоп, – остановил я себя.– Я что разговариваю со скафандром? Ты что, Яр, совсем с ума спятил. Пять дней ты был заперт в каюте, оставшись один на один с собой и не найдя себе лучшего собеседника, решил пообщаться с этим оранжевым чмом. Тебе лечиться надо шизик.
Хотя опять же, где то я читал, что когда человека помещают в одиночную камеру, узники сначала что бы не было так скучно начинают разговаривать сами с собой, а потом по истечения некоторого времени у них шарики за ролики заскакивают и они по тихому сходят с ума, потому что еще неизвестно, что такого страшного ты мог рассказать самому себе и какую правду матку резануть. Короче бегом на волю, к людям.
Я шагнул в коридор, он как в первый день нашего знакомства был совершенно пуст и опять меня посетило тоже самое чувство, что за тобой внимательно наблюдает как минимум пара внимательных глаз. Выходил я из корабля почти тем же самым маршрутом, что и заходил в него. Отличие состояло только в том, что на пассажирском лифте я спустился до первой грузовой палубы, здесь уже вовсю суетились несколько небольших погрузчиков, которые резво хватали казалось неподъемные для них грузы и тащили их из недр корабля наружу, от этого они очень напоминали деятельных муравьев. Выйдя через распахнутую аппарель, мимо снующих погрузчиков, ступил на бетонку космопорта.
Космопорт был совсем маленький, какой то местечковый, невдалеке находилось стеклянное здание в три зтажа для наземных служб и персонала, но чего то не хватало. Рядом на разгрузке стояли еще два звездолета облепленные небольшими погрузчиками. Наконец до меня дошло чего не хватает, я совсем не увидел складов, ни одного даже самого маленького ангара. А куда же исчезают грузы? Ответ получил сразу же как скосил свой взгляд влево, погрузчики с грузами пристроившись друг за другом в длинную очередь, уезжали под землю, видимо все складские помещения находились именно там. Оттуда же выезжали уже опустошенные погрузчики деловито следовавшие за новой порцией груза. Я взглянул на палящее вовсю Олеронское светило, на марево плывущее над колесами погрузчиков и бетонкой космопорта и сильно обрадовался, что я в скафандре. На улице было настоящее пекло, а в скафандре с его микроклиматом мне было очень комфортно и жары я не ощущал никоим образом.
«Вот видишь, я же говорил что я необходим», – мысленно вякнул скафандр. Я его также мысленно поблагодарил, но послал в жопу и порекомендовал немедленно заткнуться, что он и сделал, правда с несколькой обидой. Метрах в ста от меня стоял боевой, сепаратисткий джип «ПАТРИОТ» раскрашенный в светло зеленый камуфляжный цвет с затонированными, бронированными стеклами и башенкой крупнокаллиберного пулемета на крыше. Возле джипа стояла маленькая, худенькая, черноволосая девушка в зеленой форме и махала мне рукой, поскольку рядом никого кроме меня больше не было, я так понял, что махала она все таки мне, из чего я сделал вывод, что она тот человек, что встречает меня. Подойдя к ней ближе, я увидел не молоденькую девушку, а взрослую женщину лет тридцати пяти с погонами майора. Она не была красива, но притягательность ей придавали очень живые, властные, карие глаза в глубине которых жила глубокая печаль. О том, что женщина перенесла какую то трагедию говорили чуть опущенные уголки плотно сжатых губ и седая прядь в иссиня черных волосах, подстриженных под каре.
– Штефан Дорн? – обратилась она ко мне таким голосом, что несмотря на ее маленькую худую фигурку одной фразой и взглядом она сумела сразу расставить все акценты и приоритеты, моментально обозначая кто здесь руководитель, а кто подчиненный, отделив меня от себя невидимой, пограничной полосой которую я ни должен даже помышлять переходить.
Её голос, ее манера держаться, прямая спина сразу выдавали в ней очень сильную, неординарную, несгибаемую личность. Обычно когда такие люди входят в комнату, то все находящиеся там невольно вскакивают, им становится неуютно и сразу хочется встать по стойке смирно. А затем не рассуждая не задумываясь выполнять любое распоряжение этого человека. Я после ее толи вопроса, толи утверждения о том кем я являюсь чуть сам не вытянулся в струнку и руки по швам, но вовремя отдернул себя, не дав сработать выработанным армейским инстинктам, вспомнив что Штефан в армии не служил. Ответил просто, немного пельменисто как штатский :
– Да, так и есть, я Штефан Дорн.
– Майор– Алена Бортко, – козырнула она и тоном не терпящим возражений продолжила.– Садитесь в машину.
Открыв дверцу я усадил себя на жесткое заднее сиденье. Алена присела рядом со мной.
За рулем сидел крепкий мужчина в звании сержанта, лица его я не видел только стриженный загорелый затылок, поломанные уши и бычью шею, из чего я сделал вывод, что сержант не просто водитель, этот парень серьезно занимается единоборствами, а еще наверняка является телохранителем Алены.
– Здравствуйте.
Он не поворачивая головы вежливо поздоровался со мной.
– Добрый день, – ответил я.
– Сереж, трогай, – вполголоса приказала Алена.
Я снял шлем, в нос ударил запах свежей краски, раскаленного на солнце метала, кожи сидений, смазки боеприпасов. Я с интересом огляделся, раньше я видел сепаратисткие джипы только разбитые, а тут оказался в целой боевой машине бывшего неприятеля. Два места спереди, одно из которых шоферское, на заднем диване где мы сидели с Аленой могли спокойно поместиться трое довольно крупных людей, посередине между водителем и задними пассажирами находилось еще одно небольшое кресло для стрелка, которое было продолжением башенки с пулеметом, и могло крутиться вместе с башенкой на все сто восемьдесят градусов, обеспечивая тем самым возможность кругового обстрела. Рядом возле кресла слева и справа в строгом порядке, закрепленные в специальные пазы стояли цинки с боеприпасами. В обще то внутри джип был сделан довольно грубовато, топорно без изыска и особого комфорта не то что рейховские хаммеры, но я очень хорошо помню с каким уважением и восхищением говорили о сепаратистских джипах наши ротные механики, по проходимости и живучести на поле боя им не было равных. Как машина сопровождения она была идеальна.
Пока я рассматривал внутренне убранство джипа, Алена внимательно разглядывала меня. В ее проницательном взгляде читался чисто профессиональный интерес ко мне– кто ты, из чего ты сделан и что в тебе такого важного, что тебя с земли прислали в нашу разведшколу. И совсем не на цент интереса женского ко мне ка к мужчине. Штефану Дорну на это было плевать, но Яра Ковалеффа, привыкшему к постоянному вниманию женского пола к своей персоне это зацепило. Мое мужское эго было задето и я даже почувствовал легкий укол обиды.
«Ну и подумаешь очень надо. Тоже мне царица Савская». Хотя …..что то в ней определенно было и это что то притягивало.
– Скажите, Штефан, вы были когда ни будь на Олероне? – как бы вскользь поинтересовалась она.
Ответ на этот вопрос я знал. Штефан Дорн нигде дальше луны не был. О чем я Алене и поведал. Ответ ее удовлетворил, составив по видимому обо мне свое первое, как мне показалось, далеко нелестное для меня впечатление она отвернулась и стала смотреть на дорогу. Я же памятуя, что Штефан Дорн человек технически подкованный и любая техника для него представляла интерес начал живо интересоваться у водителя начинкой джипа: какова мощность и сколько цилиндров у двигателя, а все ли три моста ведущих и можно ли их все блокировать, а как работает пневмо подвеска, ну и так далее. Я выстреливал свои вопросы как из пулемета. Водитель Сергей только успевал отвечать на них, правда было видно, что делал это с удовольствием. Он как каждый шофер– профессионал очень любил и хорошо, до последнего винтика знал свою машину. И поэтому говорить о ее достоинствах мог часами. За разговорами с прямого, полупустого шоссе мы свернули на проселочную дорогу всю в ухабах.
– Аккуратней, Сереж, не гони, не дрова везешь, – грозно попросила Алена вцепившись в меня, после того как водитель наверное желая мне продемонстрировать все преимущества своего джипа в езде по бездорожью, прибавил газу и нас с Аленой начало подкидывать на заднем диване аж до потолка. После окрика Сергей послушно убавил газ до минимума и дальше мы поплелись как черепахи. Наступил полумрак– это мы въехали на лесную дорогу, сама дорога стала по ровней и водитель решился ехать побыстрей, мимо нас замелькали исполинские стволы деревьев, а между ними мягкий ковер из бурого мха. Сразу вспомнилось как мы с Алексом вот точно по такому же лесу тащили на себе фельдмаршала Ребендорфа, а эта пьяная скотина удобно усевшись у меня на спине давала нам абсолютно безмозглые советы и противоречивые, взаимоисключающие приказания. « Алекс, Алекс как же так, друг мой, я снова здесь, на Олероне, а ты сейчас лежишь много миллионов километров отсюда, так далеко, что даже не видно, в тесной могиле присыпанный землей. Ведь косвенно это я виноват в твоей смерти, это я тебя притащил за собой на эту чертову планету и это будет глодать меня изнутри всю мою оставшуюся жизнь. Ты всегда оберегал меня. И в последний момент не задумываясь прикрыл меня собой, перехватив пулю предназначенную мне. Если бы я только мог повернуть все назад, если бы только мог». На глаза навернулись слезы.