Эльфийская сага. Изгнанник

Отвлекшись от звезд, Звездочет метнулся к столу, освещенному одинокой свечей и тщательно вписал в большую книгу в кожаном переплете результат наблюдения. Предложения на пожелтевших от времени страницах сложились в узорную вязь древнего эльфийского наречия – агаля, которым эльфы пользовались в Эпоху Первых Зорь. Теперь агаль – мертвый язык, утраченное наследие эльфийского народа, на нем не слагают преданий и баллад, не возносят молитв, и не чертают летописей королевств. Единственный кто еще помнил агаль, склонился в круге хрупкого света над страницей и довольно перечитал: «…семьсот сорок второе стояние Льва с момента гибели короля Лагоринора ал’Эбен Блистающего».

- Чего радуешься раньше времени? Год Льва еще не наступил, а ты дрожишь от удовольствия, будто пьяный гном над халявным бокалом либерского вина, - глухой металлический голос, точно говоривший прислонив ко рту железную чашу, заставил Звездочета вздрогнуть и рассердиться.

По комнате потек аромат морского побережья, свежий и солоноватый.

- А… - шелестяще потянул Толкователь Звезд, - проснулся, наконец. А я гляжу, ночь давно, а твоего гадкого голоса все не слышно и не слышно.

Он разогнул спину, поморщил нос – морской аромат не был в числе его любимых, и развернулся к стене, махнув широким рукавом темно-коричневой мантии. Свеча дрогнула - комнату наполнили фантастические образы, а зашевелившиеся на стенах чудовищные тени, вдруг показались живыми и отвратительными тварями.

- Я давно не сплю, - зло бросил голос. – Наблюдал за тобой и смеялся до слез.

Голос лился со средней полки полукруглого стеллажа, заставленной таблицами с движениями планет, толкованиями солнцестояний, трудами о блуждающих звездах и грозных затмениях, записями о падении небесных камней, - а точнее доносился из глубинмаленькой бронзовой фигурки человечка, сидящего в позе степняка - с подогнутыми под себя ногами и сложенными у губ ладонями. Огни света стекали по не благородному металлу капельками слез, наделяя холодную твердь блеском в глазах, искрами на пряжках ремней, переливами в складках одежд.

- Кого ты обманываешь? У духов не бывает слез, - Звездочет поморщился. Бледное вытянутое лицо старого темного эльфа превратилось в неживую маску в очках с толстыми стеклами.

- Твои глупые ожидания выдавили из меня парочку, - проскрипела бронзовая фигурка и испустила струю горячего суховея.

- Уймись! – Зашипел Звездочет, обмахиваясь рукой и отгоняя облако каленого жара. Его очки запотели. - Ты все равно не испортишь мне настроения, - хмыкнул он сквозь стекла в каплях воды. Пошарив рукой по столу и нащупав шелковый платок, темный эльф бережно опустил в него очки.

- Да, пожалуйста, - буркнула фигура и пыхнула ядовитой горечью табака.

Звездочет дернул острыми ушами, но промолчал. Протирка требовала средоточия и внимательности – не хватало еще, чтобы нежные стекла треснули. Все началось много лун назад - Толкователь внезапно начал терять зрение. Опасаясь, что однажды он окончательно ослепнет и более не устремит взора в звездную даль, полную волшебных миров, он бросился искать целителей. Он заглядывал к шаманам Диких Степей, омывался в Сиварских целебных источниках на горе Аратум, наведывался в Шар-Рахри к желтым великанам, даже подумывал просить одолжения у ведьм Черноземья, да только ни одно из средств не смогло одарить его крепким здоровьем и вернуть зрению остроту. Все, что ему посоветовали – носить очки с заговоренными линзами и молиться Луноликой о чуде.

Когда темный эльф уже отчаялся, дороги привели его на Троллевый рынок. Там он повстречал мудреца, посоветовавшего омывать глаза настоем Огненного корня – это, по словам мудреца должно было замедлить утрату зрения. Отблагодарив его драгоценными камнями, Звездочет поспешил покинуть колдовской рынок, но перед отъездом наткнулся на красочную лавку амулетов. Державший ее желтокожий орк-аллеурец заверял, что все его статуэтки, фигурки, бусы и оружие волшебные и несут свет исцеления, а прознав о горе Толкователя, предложил купить бронзового человечка, сидящего в позе степняка.

- Это удивительная вещь, - говорил торговец. – Сам я родом из Аллеура, господин, держу здесь лавку не так давно, но поверьте, знаю толк в таких делах. У нас на Родине такие вещицы не имеют цены, - уверял он, - а все потому что, в этой статуэтке из бронзы заключен один из духов гор. Вы наверно знаете, что духи гор неуловимы и невидимы глазу простого смертного. Не знаю, как вам, темным эльфам, но нам степнякам невидимы точно, клянусь Зерран-Ханно, - клялся степняк. - Каждое из племен духов обладает уникальной особенностью. Одни умеют предсказывать будущее, другие повелевают погодой, третьи насылают кошмарные видения и сводят с ума, а в этой бронзовой статуэтке, господин, заключен дух исцеления. Я слышал у вас беда с глазами, вы слепнете. Купите ее, и меньше чем через год от недуга не останется и следа. Купите, не пожалеете.

Но Звездочет пожалел. Мало того, что он поверил гнусному орку на слово и выложил тысячу золотых пейсов за кусок бронзы, так оказалось, что дух, сидящий внутри никакой не исцеляющий, а всего-навсего дух ароматов, к тому же совсем юный, неопытный, а еще дерзкий и острый на язык.

- Хватит, тебе говорю, - надевая очки, процедил Толкователь Звезд, - здесь уже нечем дышать, гаденыш ты эдакий!

- Ты сам меня купил! – Хихикала бронзовая фигурка. – А что ты ждал от духа ароматов? Теперь дыши, любитель звездного неба.

- Мог бы тогда и вмешаться. Слышал же, что паршивый торговец врал и глазами не вел. Расписывал, какой ты исцеляющий, а ты… пустышка!

- Но, но, но, прошу без злословий, - зазвенело в бронзе. – А то я обижусь и загажу твою обсерваторию вонью топких болот или испражнениями ажинабадских верблюдов, чтоб ты сюда на неделю не смог зайти!

- Даже не вздумай, - погрозил пальцем статуэтке старый астроном, - или я утоплю тебя в соседнем озере, паршивец.

- Давай, давай, - звенел дух гор, - топи! Ты грозишься утопить, сжечь, расколоть и перетереть меня в порошок каждую ночь. Порядком надоело. Придумай что-то поновее или старость взяла свое, и ты становишься туповат?

- Ах ты, неблагодарный гаденыш, - бросил Звездочет, блеснув очками, - сам же говорил, что в лавке аллеурца тебе жилось хуже некуда, а у меня ты – в тепле и уюте! Да я тебя, да я тебе…

Темный эльф замер и к чему-то прислушался.

В распахнутое окно влетел порыв холодного ветра, зашелестел по страницам открытой книги, злобно погнул блеклое пламя свечи, шумно прокатился по стопкам бумаг, сложенным на полочках из прозрачного стекла. Со стороны озера летели крики цапли, ей откликнулась вторая, вплела голос третья. И да, он не ошибся, снизу по каменным ступеням цокали копыта. Звонкое эхо нарастало - кто-то очень торопился в обсерваторию.

- Чего замолк, хозяин? – С холодным смешком прозвенела бронзовая статуэтка.

Не успел Звездочет открыть рот, как тяжелая дверь хлопнула о стену, и в комнату ворвался фавн – растрепанный и с пустой корзиной. Его глазки пылали от возбуждения, грудь ходила ходуном.

- Господин! Господин!

- Я просил не беспокоить, когда веду наблюдения за «Львом», Хогет, - недовольно прошелестел астроном, разворачиваясь. Стекла в очках полыхнули двумя блюдцами света. – За тобой гнались?

- Нет, господин, - пытался отдышаться взмыленный фавн, по заросшему черной шерстью телу струился пот, из одежды он носил только штаны, и они облепили его ноги.

- Говори, что у тебя?

- Я видел нечто в ночном небе. Луна, господин…

- Что луна?

- Она стала красной, как бочонок с кровью.