Ловец бабочек. Мотыльки

Выдумка злая.

Дышать стало легче.

Мальчик… ее добрый славный мальчик… ему пришлось нелегко в этой жизни. Она старалась дать ему как можно больше, однако разве в слабых ее силах было… он так болел маленьким… бессонные ночи, страх… особенно тогда, когда начинались сипы… или вот коклюш… а у нее ни медня, чтобы заплатить ведьмаку, только кольцо обручальное…

…сестрица успешна.

…и деньги кидает легко. На, мол, возьми… и от этой легкости злость разбирает… почему одним все, а другим…

…и школа… ей так хотелось отдать мальчика в достойное заведение, но разве ж потянет сестра милосердия… и предложение старой подруги поначалу показалось спасением. Всего-то и надо… безвредно…

— Ну, матушка, бросьте, не надо слез, — он улыбался, ее драгоценный мальчик, такой славный, такой добрый. — Захотелось ей нервы вам попортить… небось, у самой жизнь не ладится. Все говорят, что воевода ей отставку дал, а у Ольгерды годы уж не те, вот и бесится…

…а что панна Жужкова умерла, так ведь у нее здоровье было слабым. Ей ли не знать… она к панне Жужковой частенько заглядывала, то обертывания делала, то плечи растирала скипидарной мазью, то еще какую блажь… и все за лишний медень… и ведь вышло, почти вышло накопить на первый взнос, когда…

…испугалась, верно девчонка подметила, еще как испугалась, когда в госпитале сообщили, что панна Жужкова умерла, будто бы отравилась, а чем — не понятно…

…понятно.

…ей было сказано, что не больше двух капель на ванну, а она половину флакона вылила, все желала поскорей омолодиться. В ее-то степенные тридцать пять, а туда же… и главное, повезло, что панна Куркулева ее первою обнаружила, как Хельм сворожил… пришла в оговоренный час, дверь ключом своим открыла — лениво было панне Жужковой всякий раз в коридор идти, а там…

…до конца жизни, казалось, не забудет она этой картины — раздутое, посиневшее какое-то тело в ванне. И резкий цветочный аромат. Рот раззявленный. Лицо заплывшее, только и хватило, что воду спустить да свежей набрать.

И пузырек с зельем…

Его панна Куркулева в реке утопила от греха подальше. И с подруженькой… со страху, само собою… и не тюрьмы испугалась, не каторги, чай, работа в госпитале еще та каторга, но того, что малыш ее один останется одинешенек.

Пропадет.

…а может, зря боялась? Надо было продолжить и, глядишь, собрала бы, что на школу, что на университет. Стал бы Анджей доктором…

…практику тоже как-нибудь да собрал бы. Она читала, что можно купить недорого, если где-нибудь в провинции… невесту богатую… почему бы и нет? Ее мальчик хорош собой, силен. Впрочем, невеста у него имеется, не сказать, чтобы она так уж по сердцу была панне Куркулевой, но мешаться она не станет.

Пусть себе.

Заживут молодые… а она… она будет рядом, если вдруг мальчику помощь понадобится, а то ведь нынешние девки — не чета ей, в голове одни наряды и праздники, ни понимания, ни экономности…

— Что у тебя с Белялинскими, — все ж колыхнулось в душе недоброе подозрение.

— А что у меня может быть с Белялинскими? — хохотнул Анджей. — Матушка, вы ж сами знаете! Служу я у них… и поженимся мы с Марией скоро… думаю, к весне.

…весна?

…слишком уж быстро… и двух лет с помолвки не прошло, а он уже женится собрался. Или девка торопит? Она немолода… мог бы кого и получше сыскать.

— Сами подумайте, стал бы я рисковать будущим? Мы с паном Белялинским ныне хорошо приятельствуем, — он прошелся по комнате и, поднявши перчатки Ольгерды, сунул их в карман. Отнесет? Да, надо бы вернуть, а то с этой гордячки станется про перчатки вовсе забыть, а они дорогие. — Сыновей у него нет, а дело имеется. И передать его кому-то надобно… я пока в тонкости вникаю, но после свадьбы пан Белялинский от дел отойдет.

Он так хорошо говорил, ее дорогой мальчик, что слушать бы и слушать.

Она и слушала.

Может, конечно, купец — совсем не то, что доктор, но… смотря какой купец… лавка у Белялинских знатная была… когда-то, теперь-то и не ясно, открыта она или нет. Все больше с Хольмом торговлю ведут. Она когда-то пыталась узнать, исключительно из любопытства досужего, чем же торгуют, но Анджей отмахнулся, мол, не поймешь.

Куда ей.

Мысль скакнула на другое.

— Послушай, — она старалась не лезть в дела сына, чтобы не подумал он, что матушка, не приведи Иржена, все никак не сподобится его отпустить. — В городе говорят, что Белялинские… что…

Ей было совестно сплетничать, однако дело ныне касалось любимого сына, который был, пусть и умен, но все ж наивен. И с Белялинской вполне бы стало окрутить мальчика, поманивши несуществующей перспективой.

— В затруднительном положении пребывают, — сказала она, слегка краснея. — Что дела их вовсе не так хороши, как прежде…

— Ах, матушка, все-то вы знаете, — в голосе Анджея почудилось недовольство. — Конечно, сейчас мы испытываем некоторые затруднения… торговое дело не так просто, каким может казаться, но… скоро все поправится.

— Да? Ты уверен?

— Конечно, матушка, я совершенно уверен, что все будет хорошо. Тебе не о чем волноваться.

Он наклонился и коснулся губами ее виска. И этот нежный поцелуй окончательно развеял сомнения. Все будет хорошо. Как иначе? Кто, если не ее дорогой мальчик, достоин счастья?

Глава 11. Где следствие идет своим чередом

Недостатки супруга надо любить, ибо борьба с ними придает жизни некий оттенок героизма.

Жизненное наблюдение панны Кувайковой, потратившей без малого три десятка лет на перевоспитание мужа.

В мертвецкой все было как в прошлый раз, только тело другое. Его успели обмыть, уложить и прикрыть простыночкой, словно обитатели подвала этого стыдились подобной вызывающей наготы.

— Недоброго вам утро, — промолвил Сан Саныч, дожевывая кусок колбасы. Судя по запаху, та была чесночною, домашнею.

И в животе Себастьяновом неприлично заурчало.

— И вам недоброго, — ответствовал он и, оглядевшись, убедился, что колбаса, если и была, то давно и отыскать ее не выйдет.

— Есть что по… — Катарина тоже носом повела.

Слюну сглотнула.

От же… служба, сердце очерствело, если тут, рядом с жертвой, Себастьян не о жертве этой думает, а о том, что было бы неплохо позавтракать.

И пообедать.

— Есть… как не быть, — Сан Саныч отер руки о халат. — Поближе подойдете или как? А то ж некоторые особы такие прям трепетные, что трепетней некуда. Пришли, принесли, коридор заблевали. А мыть кто будет, спрашивается? Не из наших девка. Познаньская.

…а вот это куда как интересно.

Еще одна деталь чужой головоломки, в которой Себастьян и вправду вот-вот голову сломает?

— С чего вы…

— А ты подойди, — Сан Саныч хитровато сощурился. — Покажу…

И простыночку снял.

Наверное, девушка была когда-то молода и хороша собой. Все юные девицы хороши собой, но после, став старше, огрубела. Себастьян отметил короткую шею. Плечи слишком широкие для женщины. Руки мускулистые. Торс вытянутый с плоской грудью…

…с тем, что осталось от груди.

Он старался не смотреть на разверзстый живот, в который кто-то заботливо уложил кишки. И на освежеванную половину.

…что это значит? Ведь значит же. Почему шкуру содрали с левой руки и с левой ноги. Срезали с левого бока… грудь опять же… а справа нетронутой оставили.

— На шею. Вот тут, — Сан Саныч не без труда повернул голову. Видишь?

Кожа темная, загоревшая.

Не из благородных. Дамы и иже с ними кожу от солнца берегут. А эта… белая тонкая полоска выделялась.

— Он вам специально подсказку оставил, — Сан Саныч ткнул меж ключиц на белое узорчатое пятно, в котором Себастьян далеко не сразу вотанов крест признал.

…женщины почитали Иржену-заступницу.

А она Вотана.

И… и выходит, вправду из королевства родом, здесь, в Хольме, один бог и он ревнив… но как попала… выяснит.

Все выяснит.

Гнев подымался черной волной. Привычно заныла кожа. И спина зачесалась, предупреждая… надо успокоиться. Сосредоточиться на том, что действительно имеет значение.