Страница 12 из 53
— О, как мило! Всю жизнь мечтала стать украшением чужого дома, — буркнула я.
Без слуховой трубки старик Фoлл все равно не различил злой иронии и объявил:
— Ну, и о наследнике уже пора подумать.
«А он еще и в силах?!» — мысленно ужаснулась я, но вслух спросила, демонстрируя сдержанное любопытство (или насколько можно продемонстрировать сдержанность, громко озвучивая мысль в сторону слуховой трубки):
— У вас нет детей, поэтому вы не против приемного ребенка?
— Как же нет — есть, — кивнул он. — Шестеро сыновей. Год назад я их всех вычеркнул из завещания.
— За что? — меня разобрал смех.
— Да последнюю жену отравили, — чистосердечно признался он и обиженно крякнул:
— Ироды! Хорошая жена была. Месяца не прожила. Мадам Салазар печалилась, что надо новую искать.
Я икнула и испуганно прикрыла рот ладонью. И еще разок. Что за напасть? Не иначе как инстинкт самосохранения, заложенный в нимф с рождения, таким нетривиальным способом пытался намекнуть, что пора хватать под мышки туфли с каблуками, задирать узкий подол тесного платья и дергать подальше от семейства маньяков.
— Извините, мне надо в дамскую комнату, — с нарочито смущенной улыбкой произнесла я, немедленно решив, что глупо противиться природному чутью на опасность. Природа точно умнее меня!
— А? — приставил Фолл трубку к уху.
— Мне надо отойти, — повторила я погроме.
— По естественной нужде, что ли, занемоглось? — Громко переспросил он, и подавальщик, проходивший возле нашего столика, чуть не выронил поднос.
— Нет! Припудрить носик, — на весь обеденный зал объявила я. — Здесь душновато.
— Так расстегните пальто.
— Лучше припудрю носик, — немедленно поднялась я из-за стола, подхватила сумочку и, не выказывая поспешности, направилась к выходу из обеденного зала. Правда, ближе к дверному проему самообладание меня покинуло, и я поймала себя на том, что прибавила шагу. Из ресторации выскочила с такой проворностью, точно Никлас Фолл подгонял меня тростью с тяжелым набалдашником. Той самой, которой хорошо отбиваться от хулиганов.
Свободный извозчик, поджидавший клиентов, стоял на противоположной стороне бульвара. Только я ринулась в его сторону, как, перекрыв проход, возле пешеходной мостовой остановилась шикарная карета. Лакей спустился с козел. Мы двигались одновременно: я попыталась обогнуть экипаж, а слуга раскрыл дверцу, украшенную помпезным гербом с изображением расправившего крылья орла.
— Лаэрли! — позвал знакомый низкий голос, принадлежавший Соверену Гарду.
— Только тебя еще не хватало… — пробормотала я.
На бульваре, как назло, происходило суматошное движение — запросто на другую сторону не перебежишь. Притворяясь тугоухой, как Никлас Фолл, я развернулась и с независимым видом красивой походкой начала огибать ресторан. Направление было выбрано исключительно неудачно, потому как пришлось промаршировать как раз напротив окна, возле которого в обеденной зале меня по-прежнему ожидал глава семейства маньяков-отравителей.
Когда брошенный «жених», пытавшийся о чем-то договориться с подавальщиком, увидел сбежавшую невесту по другую сторону стекла, то выронил из рук слуховую трубку. Честно говоря, неловкости я не испытывала. Все знают, что нимфы ужасно легкомысленные.
Оказавшись за поворотом, я наконец решилась оглянуться. Соверен Гард, одетый в дорогой костюм и с искристой бриллиантовой булавкой на галстуке, молча следовал за мной. Судя по смеющимся глазам, он от души потешался над побегом.
— Лаэрли, что ты делаешь? — только и спросил он.
— Действительно не догадываетесь? Избегаю вашего общества! — высокомерно ответила я и продолжила красиво вышагивать на высоких каблуках по мостовой… прямо к местной достопримечательности — длиннющей каменной лестнице из ста пятидесяти ступеней, взбиравшейся к площади Гард. Идиотка! Как вообще на нее вскарабкаться и не помереть где-нибудь на середине?
Неожиданно Соверен меня нагнал и зашагал рядом. Весь из себя расслабленный, с одной рукой в кармане отглаженных брюк, будто преодоление пыточной лестницы его совершенно не беспокоило.
— Зачем вы меня преследуете? — буркнула я.
— Не отвлекайся, Лаэрли, продолжай меня игнорировать, — с иронией протянул он. — Я просто решил прогуляться. Когда еще выпадет возможность. Погода чудесная, скажи?
— Как можно вас игнорировать, когда вы задаете вопросы? — взорвалась я. — Как вы оказались здесь? Следите за мной?
— Раз мы разговариваем, то позволь кое о чем спросить, — уклонился он прямого ответа.
— Разве вам нужно разрешение? — фыркнула я.
— Это свидание — твой ответ на мое предложение? — с очаровательной улыбкой, диссонирующей с ледяным взглядом, произнес он.
— Да! — зло бросила я.
— Предпочитаешь мужчин постарше?
— Предпочитаю мужчин, которые не пытаются затащить меня в постель сразу после знакомства, — огрызнулась я.
— Уверен, что он хочет, но не может, — с убийственной иронией парировал Соверен.
— Не примеряйте на всех собственную рубашку!
— Боюсь, моя рубашка ему не по карману.
— Боже, о чем с вами говорить? — Я резко остановилась и повернулась к магу всем корпусом. — Знаете кто вы?
Думала ответит «владелец острова Тэгу» или «человек, который тебя хочет», тогда бы я гордо вскинула подбородок и уронила что-нибудь возвышенно-оскорбительное вроде «высокомерной сволочи». Но он со смешком спросил:
— Кто?
— Конь в пальто!
Справедливо говоря, в пальто была одета я, а он — в костюм, стоивший, пожалуй, дороже треклятого платья, которое сдавливало меня со всех сторон, как утяжка. Однако мелькнувшее изумление на аристократичной физиономии как-то неожиданно примирило меня с объективной реальностью.
Исполненная чувства собственного достоинства, я презрительно фыркнула и ступила на треклятую лестницу, убегавшую в раскрашенное нежными перистыми облачками небо. Сначала дело шло споро, ступенька за ступенькой, все выше и ближе к площади Гард, шумной и заполненной людьми. Вскоре ноги начали ныть, я расстегнула две верхние пуговицы на пальто и помахала перед взмокшим лицом ладонью. В середине проклятущего подъема захотелось не просто схватиться за перила, прорезающие лестницу по всей длине, а улечься на них сверху и… умереть от усталости. Но отойти на тот свет перед Совереном Гардом не позволяла гордость, до крайности обостренная в присутствии этого мужчины.
Судя по всему, подъем ему давался с легкостью завзятого атлета. Может, он вообще по утрам ради тренировки бегал вверх-вниз по этому «пути страданий», и никакие страдания к нему не прилипали? Знаете, пока другие дохли, просто поддерживал форму и чванливо упивался собственной выносливостью. А я полезла совершенно неподготовленная, в тесном платье и в туфлях на высоченных каблуках, что б у них эти самые каблуки отвалились!
— Лаэрли, завтра ты обязательно пожалеешь об этой прогулке, — раздался за плечом насмешливый комментарий Гарда.
Господи, даже не подозревала в нем подобную наивность. Завтра? Я уже до смерти жалела о том, что не повернула назад к ресторации, а решила нахрапом взять вершину. Даже его постель сейчас была предпочтительнее, чем эти дьявольские ступеньки!
— Если бы не вы, мне бы в голову не пришло забираться на эту лестницу девичьего позора, — пропыхтела я и, наплевав на гордость, открыто вцепилась в перила.
— Лестница девичьего позора? — фыркнул он.
— Не разговаривайте со мной, — буркнула я.
— Почему?
— Потому что я собьюсь с ритма и задохнусь, страшный человек!
Наверху наконец появился просвет. Последний рывок — и лестница закончилась. Я торжественно ступила на выщербленную брусчатку площади Гард и грациозно… подвернула ногу. В лодыжке что-то нехорошо хрустнуло, каблук провалился. Серые пыльные камни стремительно приблизились к носу, и тут же, словно мало мне было острой боли, серебристое платье категорично треснуло где-то в районе левой ноги и перестало давить.