Страница 31 из 144
Тридцать три свечи ярко вспыхнули. Объёмные тени сжались и крохами юркнули под мебель.
"Сильный", - заметил Денис внутри Сан Саныча, но тут же спросил:
- Что ещё делаешь, кроме как заботишься об усадьбе?
Волконский помолчал, а потом прищурил один глаз.
- Если скажу, будешь смеяться.
- Нет, не буду, - заверил генерал.
- Знаю тебя: будешь, - отмахнулся Волконский.
- Пожалуй, ты прав. Конечно, я буду смеяться, но только если это будет действительно смешно.
- Эх, ну тебя! Я пишу мемуары.
- Что? Я не ослышался? Пишешь мемуары? Ты? - округлил глаза Сан Саныч.
Волконский виновато пожал плечами.
- Да, я пишу мемуары. Но что в этом плохого? Не удивляйся так.
Генерал завертел головой.
- Прости, но я не могу не удивляться. Неужели та сорвиголова отрублена, а новая марает пергамент своими воспоминаниями?
- Совершенно верно. Ты помнишь, как мы смеялись над поэтами, как мы называли их блудницами перьев? И клялись как, что никогда не будем тратить драгоценное время единственной жизни на подобную чепуху?
- Помню.
Волконский поднял левую штанину, обнажив голень, покрытую волосами.
- Видишь, Саша? Клятвы я не нарушал. Я просто удалил наш знак так же, как люди стирают память о глупой самонадеянной юности. Теперь я другой. Ту клятву давал другой Лев Сергеевич Волконский. У него не было будущего. Теперь перед тобой человек, сильно смахивающий на него, но не он, совсем не он, особенно, если посмотреть в сердце.
- Когда же ты это сделал? - спросил чуть растерянный Сан Саныч.
- Удалил знак? Сразу после рождения Любы.
- Хм. Хм. Двое детей у тебя, Лёва. Не мало ли для порядочного семьянина?
- Настя ждёт ребёнка.
- Ах, вот почему она так ангельски похорошела!
- Она всегда была такой, - заметил Волконский.
- Да, всегда, - подтвердил Сан Саныч, едва заметно улыбнувшись.
- Но женщины, ожидающие ребёнка, всегда хорошеют. В этом ты прав.
- Но куда уж больше!
Снова вошла Настасья Никитична. Сан Саныч мигом покраснел и не заметил, что Волконский пристально на него смотрит.
- Простите, что прерываю вашу беседу, но ужин готов, и можно садиться. Лёва, пожалуйста, распорядись насчёт вина. Я никак не могу разобраться в ваших винах.
- Я пью любое, - вставил Сан Саныч.
- Не думай, что я забыл твою особенность хлестать всё, что кружит голову, однако к твоему приезду я приготовил "Монтре Артнуччи".
- Оно же, сантим тебе по загривку, целое состояние стоит! - воскликнул Сан Саныч.
- Плох тот хозяин, что не может удивить гостей.
- Его речи лучше записывать, - обратилась к генералу Настасья Никитична. - В последнее время из его уст вылетают сплошные мудрости!
- Да я уж заметил, – пригрозил другу Сан Саныч.
- Раз так, - хмыкнул Лев Сергеевич. - Во избежание появления на свет очередной мудрости прошу дорогого гостя пройти в столовую.
Вскоре семейство Волконских и Сан Саныч сидели за большим, блестяще, но без жеманства сервированным столом. Саша и Люба были просто очаровательны в завёрнутых за ворот платочках. Они ещё стеснялись гостя, но уже не боялись отвечать улыбкой на улыбку.
- Угощения как всегда прелесть, - проговорил Сан Саныч.
- Ты бываешь у нас не так часто, как хотелось бы, поэтому тебе вряд ли стоит говорить такие комплементы, - шутливо заметил Лев Сергеевич.
- Стоит, братец, ох, стоит! Кстати, изволь поинтересоваться: чей это прибор пустует?
- Это мой, - раздался голос за спиной.
Сан Саныч обернулся и увидел молодого человека, направлявшегося к столу.
- Простите за опоздание, зачитался.
Волконский объявил генералу:
- Знакомься: учитель Саши Андрей Егоров.
Услышав эти слова, молодой человек подтянул очки.
- Если не ошибаюсь, то имею честь видеть Зотова Александра Александровича, славного генерала великой армии Ранийской Империи? - усаживаясь, скороговоркой произнёс Андрей.
- Не ошибаетесь, друг мой, - Сан Саныч сделал польщённый вид.
А Егоров уже повернулся к Настасье Никитичне.
- Тёмная магия так интересна, что оторваться не возможно. Правда, после неё плохо сплю: кошмары мучают.
- Ещё бы! Я же вас однажды пыталась образумить, утверждая, что чтение книг о тёмной магии - уже занятие ею.