Страница 12 из 32
– Ну, что скажешь? – спросил Алекс у Грега.
– А что тут сказать. Ничего, – не проявив энтузиазма, ответил Грег.
– А на это? – хитро посмотрев на Грега, протягивая тому карточку, сказал Алекс.
– Что это? – удивился Грег, тем не менее, беря карточку и поднося к себе для изучения.
– А разве не понятно? Это подсказка для завязки нашей книги, – улыбаясь, заявил такой продуманный Алекс.
– Ну, карточка клуба, ещё не такая уж и завязка. А вот сходить туда в пятницу, раз мы всё равно решили встряхнуться, наверное, стоит, – многозначительно сказал Грег, с чем не смог не согласиться Алекс, высказав, что за это стоит съесть еще один бургер.
Грег же, решив, что для него это будет лишним, сказал, чтобы Алекс брал всё по-быстрому, и ел с такой же высокой скоростью, так как их время сидения в этом месте, уже превышает выдержку того места, на котором он, как правило, сидит. А это ведь самый верный из всех существующих временных измерителей того, что они здесь уже засиделись.
Ведь даже хронометраж столь любимого Алексом кино, и то приобрел свой метраж совсем не из-за наполненности сюжета, а всего лишь по прозаической причине усидчивости зрителей, при испытании которых, была стерта не одна сотня брюк и платьев. А ведь предтеча кино – различные театральные представления, в средние века предполагали ношение у публики только грубых материй. Хотя с другой стороны, ведь древнегреческий народ в основном носил туники, которые можно причислить к платью, и выходит, что прокладка между вами и сидением не столь уж и важна, и не слишком влияет на усидчивость сидения на представлении.
А вот что точно влияет, так это скучность сюжета, который определенно ускоряет вашу физическую немощь, желающую поскорее избавить вас от неё, которая могла бы и потерпеть, но, глядя на экран, нет уж больше сил терпеть это безобразие, и так хочется выплеснуть уже ваше безобразие в специально для этого предназначенные места. Хотя, очень хотелось бы в тот момент, всё это выплеснуть на голову тому, кто посчитал, что снятое им подходит для нормального просмотра нормальными людьми, а не специально для этого предназначенной публики. К которой, видимо и относится данный режиссер, со своим особенным предназначением в этом мире.
– Знаешь, а ведь все крутые сюжетные завязки происходят именно в таких заведениях, – жуя бургер, заявил Алекс, присаживаясь за стол.
– Хочешь сказать, что пищеварительный процесс содействует мыслительному? – вставил свое слово Грег.
– По всей видимости, так. Ведь тут, как дело обстоит: кто-то не имеет проблем с финансами, тот, следовательно, чувствует себя по-хозяйски в этих заведениях общепита. Правда, надо признать, что они здесь практически не появляются, а уж там, где у них есть свой заказанный столик, набирают всего, что только душа пожелает. Для тех же, кто ориентируется на свой бюджет, существуют свои определенные правила выбора заведений и блюд. Ну, и последняя категория, как правило, заходит сюда с пистолетом, на который почему-то всегда находятся деньги, – высказался Алекс, пережевывая свое сухомятное блюдо.
– Угу, – только и промолвил Грег, боясь, что дав повод Алексу для развития его мысли, он усложнит себе задачу по выходу из этого заведения.
– Конечно, с пистолетами сюда заходят не только для того, чтобы проверить их надежность работы и вашу психологическую устойчивость на сунутый вам в лицо пистолет. Ну, это уже можно сказать, кульминация всего развернувшегося действия картины. Мне же нравится то, что в результате вот такого небольшого междусобойчика, с посиделками за столом, можно набросать рисунок на всех будущих участников предстоящей истории. Как в «Бешеных псах», они вот так сидят, и вальяжно обсуждают какую-нибудь историю, совершенно не относящуюся к предстоящему делу. Хотя, обсуждение песни Мадонны мне показалось весьма странным, для такого рода людей, а вот уж история с чаевыми, куда более интересна, и дает возможность раскрыть типологию объектов. Вот представь только, – начал было сам представлять Алекс, но Грег, не дав ходу его фантазии, поднялся из-за стола со словами:
– Пошли, давай, и что хотел, по дороге расскажешь.
Алекс меж тем, доел свой дополнительный обед и, накидывая куртку, как заведенный продолжил свое «представь».
– Так вот, компания поела в кафе и собирается поехать на лифте вниз, чтобы там эффектно под музыку пройти по Цветному бульвару, – начал свою речь Алекс.
– Подожди, но мне кажется, что там не было лифта, и они обедали вообще на первом этаже, – ответил Грег, умывая руки в туалете, в который они заглянули перед уходом из кафе.
– Да перестань ты придираться ко всяким мелочам, суть ведь не в этом. И небольшие возникшие несуразности всегда допустимы, если это дополняет сюжет. Так вот, лифт нам нужен для того, чтобы через его ограниченность пространства, максимально раскрыть характеры тех наших героев, которые не были задействованы в эпизоде разговора в обеденном зале, – начал развивать тему Алекс, ни на минуту не отходя от Грега, вначале стоявшего у мойки, затем у сушки и, по окончании процесса гигиенических упражнений, у зеркала.
– Ну, и зачем об этом думать, когда за тебя эту историю уже рассказали? – ответил Грег.
– А мне знаешь ли, не всё в ней ясно. И я вижу в ней подводные камни, – с горячностью заявил Алекс.
– Про камни, мы с тобой ещё поговорим. Ну а здесь-то, что еще не ясно? – спросил Грег, удивившийся горячности Алекса. Хотя всё же предвидя, что тот, пожалуй, уже сочинил какую-нибудь новую замысловатость, которая поразит вас своей неприличностью.
– А мне кажется, что в фильме существуют свои скрытые загадки, так и оставшиеся неразгаданными для зрителя. Вот вспомни, с чего начинается фильм. Да, они сидят в кафе, едят, потом резко меняется кадр, и вот они под музыку титруются, при этом вид на них сбоку показывает не весь ряд, а только лишь часть из них. При этом, общий вид спереди показывает нам, что из идущих нам навстречу, выпадает ряд присутствующих в кафе лиц. Возможно, телевизионная картинка, для своей эффектности требует обрезки части персонажей, но тем не менее, следом идет приближение камеры, и уже в неё попадают те лица, которые не вошли в общий план. Ну, и задний вид, где они как бы все вошли в кадр, всё равно для меня не вносит ясности. Так вот, по моему личному мнению, одного из них, а именно мистера Синего, уже замочили в это время в лифте кафе.
Вообще, после просмотра фильма, мне долго не давал покоя этот молчащий персонаж, который как бы должен был бы играть какую-то важную роль вместе с другими, но в результате, так и не проявил себя. И только не надо мне говорить, что его играл настоящий преступник, который, ко всему прочему, консультировал режиссера. Да настоящие авторитеты, по большому счёту больше делают, чем говорят. Вот он его и сделал, в самом начале в туалете, где он всё время был после съеденной им в кафе несвежей курицы. А нечего было выделяться, надо было брать то, что и все. Ну, и в результате чего, он и не попал в основной кадр разговора в кафе.
И вот когда, вторая часть компании – им пришлось разделиться из-за того что, вместимость лифта не позволяла поехать всем сразу – зашла в кабинку лифта, хотела уже было поехать, как к ним неожиданно заскочил ещё один попутчик, в виде дамы неопределенных лет. Которая в спешке позабыла где-то свою осмотрительность, и тем самым, забежала в лифт, полный незнакомых мужчин.
Видимо, мистер Синий не ожидал такого стечения обстоятельств, и поначалу хотел дружески напомнить о себе своим компаньонам через незамысловатый звук, принятый в компаниях истинных американцев, как, по крайней мере, учит нас их кино. Но тут резко изменившиеся обстоятельства, в связи с появлением этой дамы, спутали все его намерения. После чего он, утеряв точную программу своих действий, вместо звучного дружеского хлопка, наподобие работы пистолета с глушителем, выдал беззвучное шипение, с выделением тех невероятно озонированных газов, чей запах так сводит с ума и режет глаза, особенно если вы находитесь в закрытом пространстве.