Сепия

- Добрый день, миссис Леншерр, - Хоулетт круто обернулся, и женщина расправила плечи под суровым взглядом директора. Но она все ещё боялась услышать что-то, связанное с недавним проступком сына. - Надеюсь, вы знаете, о чём я хочу с вами поговорить?

- Мистер Хоулетт… - Магда встала со стула, заслонив собой ребёнка, - если Пьетро натворил что-то ужасное, то обещаю, что такого больше никогда не повторится. Если что-то сломал – починим или купим новое, только, пожалуйста, не нужно выг…

- Миссис Леншерр, я хочу поговорить не об этом, - Джеймс жестом попросил сесть её на место, и женщина, не сводя взгляда с невысокого, хмурого мужчины с густыми, воинственно топорщившимися бакенбардами, подчинилась. – Скажите, а вы давно замечали за вашим сыном некоторые… странности?

- Странности? – Магда ничего не понимала и, посмотрев на Пьетро, скучающего на стуле, перевела вопросительный взгляд на директора. – Пьетро, может, очень шустрый мальчик и…

- Шустрый? – на лице Хоулетта расцвела улыбка.

- Да… - продолжала Магда. – Но особых странностей я за ним не наблюдала. Он вполне нормальный обычный ребёнок. И даже не мутант.

- Вы в этом так уверены?

Магда была… не совсем уверена. Особенно теперь после непонятного намёка мистера Джеймса Хоулетта, которого ученики за злопамятность прозвали «Росомахой». К чему вообще эти разговоры? Мальчику, сидящему рядом с ней, было уже одиннадцать лет, и за все эти годы он так и не проявил никаких нечеловеческих способностей, в отличие от сестры-близнеца, учащейся на дому в виду её… нестабильной психики. Маленькая Леншерр с шести лет проявляла необычные таланты: обладала телекинезом, могла изменить вид и свойство какого-либо предмета, иногда баловалась с открытием порталов в потусторонние миры – она была сильным мутантом - классом «омега», как говорил Чарльз Ксавьер, лично занимающийся с Вандой по выходным дням и то, когда позволял его график – всё-таки он ещё надеялся построить свою школу для необычно одарённых детей. Девочка делала большие успехи, учась познавать собственную неограниченную силу, но из-за нарушений в психике, из-за травмы, полученной в младенчестве, иногда она срывалась: могла запросто подпалить дом, ударить незнакомого человека пси-атакой, ввести кого-то в транс или же чуть не задушить во сне собственных родителей, не осознавая даже, что творит. Для Ванды это было всего лишь игрой; вовлекая близких на смерть, она просто развлекалась. Чарльз предупреждал: если у девочки случится психологический срыв, то это может повлечь за собой множество проблем, возможно, что даже глобального масштаба. Поэтому сестре Пьетро приходилось почти сутки напролёт находиться дома вместе с их гувернанткой – Агатой Харкнесс, учиться наукам самостоятельно и глотать огромное количество таблеток, которые могли отчасти блокировать её силу. Ванда, как любила высказываться Анна, – бомба замедленного действия, и пламя фитиля глушили лишь разноцветные пилюли, но верёвка всё равно тлела, хоть что не делай. Магда и Эрик не такого будущего хотели для своего ребёнка, но и запереть её в тюрьме, подвергнув криостазису (как делали многие опасные мутанты, боясь навредить окружающим их людям – вполне законно в этом мире) или отправить в психиатрическую клинику просто не могли. Она их дочь, их любимая малютка… Разве кто-то из родителей согласится на такое для своего ребёнка? Никогда. Если только он сам не бессердечное чудовище. Да, было тяжело, но… Постепенно всё двигалось с мёртвой точки. Ванда росла, росли и её способности, но Эрик и Магда всеми силами старались сделать так, чтобы у неё всё было хорошо. Чтобы она не чувствовала себя изгоем в этом мире. Чтобы в будущем у неё сложилось всё замечательно. А Пьетро… Долгое время Эрик питал надежду на то, что единственный сын пойдёт по его стопам и будет обладать силой к магнетизму, но… Годы шли, и мальчик рос самым обыкновенным ребёнком, и его ген-икс заключался лишь в необычной пигментации волос. Но тогда почему об этом неожиданно заговорил Джеймс Хоулетт? Неужели он что-то знает? Да нет, бред какой-то, Пьетро не может быть мутантом… Или же?.. Магда резко перевела взгляд на сына, который, заметив её, тут же вжал голову в плечи; кажется, кого-то ждёт очень долгий разговор. Если, конечно, кое-что всё-таки подтвердится.

- Мистер Хоулетт, - женщина обратилась к директору, - я поговорю с Пьетро дома. Эрик и я проведём воспитательную беседу с сыном, и я вам обещаю, что…

- Миссис Леншерр, ничего не нужно, - резко остановил её директор, - у вашего сына большие таланты, на самом деле. Я был весьма удивлён спектром его… способностей.

- Вы… Вы, наверно, ошибаетесь, но у моего мальчика нет никаких мутаций.

- Позвольте с вами не согласиться. Пьетро, ты ничего не хочешь рассказать своей матери?

Похоже, что подтвердилось.

Мальчик вжался в спинку стула, боясь даже сказать что-нибудь, будто за правду его будут сильно ругать; рано или поздно оно бы открылось, и Пьетро ненавидел себя за то, что оно случилось так быстро. Анна ведь предупреждала, говорила ему… А он её не послушался. Но если взгляд матери был осуждающим, то вот мистер Хоулетт даже приятно улыбался, и, смотря на директора, мальчику становилось как-то легче на душе; наверно, стоит всё-таки рассказать. Нет, не так! Лучше показать то, что Пьетро удавалось скрывать до сегодняшнего дня: он, встав со стула и поправив рубашку, несколько секунд разминался, будто собирался пробежать кросс до школьного коридора и обратно, и Магда, глядя на сына, совершенно не понимала, что происходит и чего он хочет всем этим добиться, однако в следующую минуту Леншерр-младший лишь белой тенью со свистом вылетел из кабинета настолько быстро, что рыбки, плавающие в аквариуме, проворно юркнули в свой маленький замок. Женщина хотела закричать, но вовремя закрыла рот рукой; это было… невероятно! Или же ей показалось? Об этом говорил Джеймс? Это хотел показать Пьетро?.. Но не успела она перебрать все мысли в голове, как её сын со скоростью бьющей молнии вернулся обратно с пакетом сока в руке, потягивая его через трубочку и косясь на свою мать так, будто ничего толком не произошло. Губы Магды дрожали; она и Эрик уже и не надеялись на то, что их сын – мутант, но тут его дар открылся, и… что теперь? Что будет дальше? В голове у женщины несвязные мысли свивались клубком: она была и рада, и ей было одновременно страшно. Её сын – один из ген-активных; он не просто мутант, а супер-быстрый мутант. Магда смотрела на Пьетро, боясь лишний раз моргнуть; мальчик, допив сок и смяв после этого картонный пакет в кулаке, выбросил его в корзину рядом со столом директора. Джеймс Хоулетт подошёл к Леншерру-младшему и несколько раз похлопал его по плечу; в школе учились немало мутантов, и их силы были самыми разными: кто-то телепат, кто-то умел управлять молниями, кто-то плавил взглядом предметы, некоторые обладали силой любой из четырёх природных стихий, а некоторые – всеми сразу… Но вот спидстеры… Это очень редкая мутация. И достаточно необычная.

- Ваш мальчик очень талантлив, миссис Леншерр, - наконец, после длительной паузы продолжил директор Хоулетт. – Его ждёт большое будущее.

Магда лихорадочно закивала как китайский болванчик и, резко поднявшись со стула, перевела взгляд на сына, сжимая кулаки до беления костяшек; что скажет отец, узнав, что его отпрыск – мутант? Какая будет реакция Ванды? А Анны? Старшая дочь с годами хоть и менялась в лучшую сторону - наладила контакты с отцом, постоянно вызывалась сидеть с сестрой, да и вообще стала вести себе иначе – будто приняла все ошибки прошлого, как есть, - но с Пьетро она до сих пор была на ножах; и теперь ещё эта новость… точно обескуражит её, как и Магду. И как ему удавалось скрывать свою мутацию столько времени? И что он успел с ней натворить? Что вообще успел сделать? Женщина прижала ладонь к груди – сердце готово было вот-вот выпрыгнуть, - а взгляд начал метаться по всей комнате, надеясь сосредоточиться на чём-то одном и собрать нити мыслей в один клубок. Только вот перескакивал с золотых трофеев за стеклом шкафчика на аквариум с золотыми рыбками… Пьетро… ну что же с ним делать?