Ржавые цепи

Но доктор свято уверена, что и эта не выживет.

========== Все средства хороши. ==========

Дампиры о чём-то увлечённо беседуют, проходя мимо коридора, не замечая никого, и засматривающихся на них солдат – в том числе. Рейн старается делать вид, что ей здесь комфортно и уютно, она сдерживает себя от кровавой мести каждому человеку на этой базе, но Габриела учила: терпи – и тебе воздастся, - и полукровка всегда помнит об этом. Минс обещала, что у неё будет шанс им всем отомстить, но позже – есть дела куда важнее, чем сеять вокруг семена раздора. Дампир держит в руках документы, обсуждает с Минс будущее собрание и совершенно не замечает, как на неё налетает на всех порах некто и…

Сбивает с ног.

- Простите, Fräulein, не заметил Вас.

Рейн начинает судорожно собирать по полу разбросанные бумаги, а когда поднимает взгляд, то тут же встречается с… человеком, слепым на один глаз, инвалидом на одну руку. И он легко ей улыбается, и у дампира появляется какое-то странное чувство, будто ей это… приятно? Он помогает ей встать, собирает оставшиеся документы, складывает ей в руки.

- Спасибо, - шепчет Рейн, а немец ей кивает.

- Как ваше имя, Fräulein?

«Разве это имеет значение?..»

- Герр Кригер, вы куда-то спешили, разве нет? – кашляет Минс для привлечения внимания, и немец меняется в лице.

- Да, вы правы. Ещё раз прошу простить меня. Надеюсь, что до встречи, - он мягко улыбается Рейн и, по-военному щёлкнув каблуками, куда-то бегом удаляется прочь.

Дампир ещё некоторое время смотрит ему вслед, а потом её начинает подгонять Минс, и девушке становится любопытно, кто он и почему… такой? Она задаёт вопрос наставнице:

- И когда это в Третий Рейх начали набирать калек?

- На войне все средства хороши, - отвечает Минс. По её тону становится понятно, что ей не хочется обсуждать эту тему, и дампир замолкает, прижимая кипу документов к груди.

Она так и не сказала ему своё имя… И не знает его…

Всю оставшуюся дорогу полукровки шли, ни проронив и слова.

========== Семнадцать-двадцать один. ==========

Они пробираются на кухню, начинают искать там; Стренджер разбирает кухонные тумбы и другую мебель, а Светлана всё осматривается – ей кажется, что они попросту теряют время, пусть его здесь и нет в привычном понимании. Некра проходит вперёд, слыша, как напарник ищет уже в шкафах, кидает под ноги пыльные коробки, разбивает посуду… Люпеску хмыкает: Джошуа цепляется за невидимый спасательный круг, пытается найти что-то, чего… не существует? Дампир проходит чуть дальше и, копируя детектива, берётся за резные ручки настенного шкафчика и открывает его; на неё волной летит многолетняя пыль, и Светлана, отходя назад, мученически кашляет, протирает глаза. Стренджер отвлекается от своей идеи и идёт к ней.

- Как ты? – спрашивает он: в его голосе всегда слышится безразличие, но чувствуется противоположное. Некра через несколько секунд (как бы ей показалось в реальном времени) приходит в себя.

- Я в норме, - выдыхает она.

Дампир отходит в сторону, позволяет Стренджеру самому во всём разобраться; мужчина сметает всё рукой, а затем показывает напарнице то, что она нашла: на полке стоят строем двадцать один глиняный кувшин, в семнадцати из которых что-то находится, остальные – пустуют. Люпеску даже не успевает что-то сообразить, как Джошуа, доставая один из них, разбивает крупными кусками о столешницу; на ботинки падает чёрно-белый порошок – человеческий прах.

- Детский прах, - поправляет мысли Светланы Стренджер. В доказательство он достаёт мумифицированное тельце засушенного младенца – первая жертва.

Всего двадцать один. Горшков заполненных – семнадцать. Кто оставшиеся четыре?

Светлана прикрывает рот рукой – ей становится плохо, но она еле сдерживает себя от нахлынувших чувств. Стренджер совершенно спокойно продолжает разбивать урны: в них находится что-то ещё, помимо изуродованных младенцев: маленькие игрушки, лоскутки ткани, деревянные человечки… Тваны - кто без рук, кто без ног. И кукол изуродовал монстр.

- Ты думаешь, что?.. – после продолжительной паузы решается задать вопрос Светлана, но её тут же перебивают.

- Нам нужно скорее назад.

Они бросаются врассыпную, начиная искать выход из временного парадокса быстрее, пока не стало слишком поздно.

========== Неподобающе. ==========

Рейн не знает, сколько по времени проходит брифинг – ей кажется, что целую вечность; они сидят за круглым столом, прямо как какие-нибудь рыцари, сидят ровно и почти не дышат – дампир иногда ловит себя на мысли, что она тут единственная живая среди остальных манекенов. Её уже успели поприветствовать, посвятили в ряды культа, рассказали, как с ней будет заниматься Минс… Рейн хмыкает, накручивая на палец ярко-красный локон; ей всё равно, о чём они галдят – её внимание сосредоточено на одной точке, а в голове вспышками всплывают воспоминания последних дней. Ей обещали, что она увидит могилу Габриелы – это единственное, о чём она сейчас думает.

Стук механических пальцев по столу заставляет её отвлечься и перевести взгляд; на другой стороне, подле одного из приближённых Юргена Вульфа – геггинггруппенфюрер и основатель тайного общества «Бримстоун», охотящегося на мистические артефакты и использующего их в своих личных целях, - сидит немец - копия того, которого дампир видела ранее. Только… От него веет чем-то мерзким и гадким. Рейн кривится, показывает тому клыки – не лезь! – но тот лишь усмехается на её жалкие попытки, стреляет васильковыми глазами, продолжает нервировать её противным стуком, кажущимся громче хриплого голоса старого немца. Рейн отворачивается; братья-близнецы так похожи, но слишком разные… по своему образу. Странно, что другого, слепого на один глаз, тут нет.

- …И поэтому мы вскоре выдвигаемся в Аргентину, - заканчивает свой монолог Вульф, поправляя монокль на глазу. – Обершарфюрер Минс, проводите гостью и займитесь её… кхм… подготовкой.

- Так точно! – чеканит она, вставая с места, отдавая честь. Рейн не сразу понимает, что и ей следует сделать то же самое.

Через минуту они уходят, и дампир всё ещё чувствует липкий-неприятный взгляд на своей спине – она знает, кому он принадлежит. И ей хочется из-за этого поскорее в душ – как будто на неё вылили ушат помоев. Дампиры, открыв двери, не успевают даже проскользнуть в коридор, как перед ними появляется другая фигурка – почти клон того, с кем Рейн не хочет видеться. Но с этим… Почему близнецы такие разные?

- Прошу прощения, Fräulein, неужели я опоздал? – спрашивает он или у самого себя, или у полукровок. Дышит слишком часто, на лбу выступает испарина – торопится посетить собрание высших чинов тайного ордена.

Рейн хочется ответить, но её перебивает Минс:

- Опоздали, - её тон суров, и молодой человек меняется в лице.

- Прошу меня простить, - он коротко кивает и входит в зал, закрывая за собой дверь.

Рейн ещё несколько секунд смотрит ему вслед, сквозь стену, пока её не подзывает Минс.

- Неподобающее поведение для человека, считающегося себя истинным арийцем, - гордо подняв голову, полукровка удаляется прочь.

- Да… Наверно, - Рейн приходится с ней согласиться, а затем она ускоряется, чтобы догнать наставницу.

И почему-то ей хочется сказать, что она не согласна с ней насчёт… него, потому что неподобающее поведение было у другого, с кем дампир в будущем даже не хочет пересекаться.

========== Обратная твана. ==========

Они не знают, сколько ещё проводят тут времени: может, час, может – сутки; каково время в реальном мире? Светлана ищет по всему дому; разрубает клинками те остаточные воспоминания, связанные с больным пастором; в голове дампира мелькают обрывками не самые приятные мысли: убийца, педофил, сатанист… Кем же ещё был Растин Парр? Стренджер уже ломает напольные доски, и Люпеску не может гадать, на правильном ли пути напарник. Они просто спешат уйти отсюда. Они хотят вернуться домой.

Они боятся, что уже могло быть слишком поздно.