На предельных скоростях

Не тороплюсь, врубая по привычке музыку на всю громкость — пусть Миха поест спокойно. Чувствую, что не удержусь от того, чтобы не подтрунивать над ней — уж очень мне понравилось, как мило она краснеет. Хех, конфетка!

Когда спустя полчаса я захожу в соседнюю квартиру, Михи там уже нет, как, впрочем, и Макса. Лера — на кухне, загружает грязные тарелки в посудомойку, недовольно поглядывая в мою сторону.

— Вот и барин пожаловал. Тебе персональное приглашение нужно, или это твоя Катенька ночью все соки из тебя высосала? — язвит, делая акцент на последнем слове. Да уж, Лерка сегодня явно не в духе.

— О, а про Кейт ты откуда знаешь? Скандалы, интриги, расследования? Стареешь, мать.

— Ага, скоро буду семечки щелкать и всех наркоманами обзывать, — смеется девушка, закрывая посудомоечную машину и включая нужный режим, — Духи у твоей ненаглядной уж больно вонючие, весь коридор ими пропах, да и Миха спрашивала о ней. Вот и весь дедуктивный метод, обращайся.

— О, а это уже интересно и что же интересовало наше юное дарование? — стараюсь говорить как можно более равнодушным тоном, но что-то ни черта не получается — слишком уж мне нравится новость, что Михаль спрашивала о Кейт.

— Да ничего, спросила, встречаетесь ли вы. Интересно ей: частенько ли будут такие ночные визиты. Ты хоть предупреждай, пусть у нас ночует, некомфортно ей, по ходу.

Едва сдерживаюсь, чтобы не засмеяться в голос. Ага, как же, некомфортно. Узнай Лера, как наша скромница вчера без капли смущения заглядывала ко мне в спальню, очень сильно бы удивилась.

— А ты чего ей ответила?

— Сказала правду, что Катенька давно б переехала к тебе, будь ее воля. А так, довольствуется редкими встречами.

— Ясно, тебе лишь бы сплетни распускать. А у Михи-то, самой есть бойфренд или она у нас девушка одинокая?

Осекаюсь, понимая, что-то как-то не очень получилось ненавязчиво спросить. А, и черт с ним! Ответ Леры мне сейчас очень интересен, а уж что она там себе придумает — это дело десятое.

— А ты с какой целью интересуешься?

— Да собственно с той же, что и Миха. Готовиться мне к ее ночным похождениям или можно спать спокойно?

— А-а, ну я так и поняла, — произносит, сверля меня пристальным взглядом. Не женщина, а рентген, и как Макс с ней живет?! Удивляюсь в очередной раз.

— Вы с Михой, я смотрю, прямо сама предусмотрительность, да, Рашик?

— А-то, английские лорды отдыхают. Так что там с ответом, не томи.

— А что с ответом? Мне она ничего не рассказывала, а там — мало ли что, — пожимает плечами вместо того, чтобы закончить фразу, — Есть-то будешь? Бутерброды еще остались.

— Эх, плохой из тебя информатор, Лерыч, одни расстройства. А бутерброды себе оставь, я уже кофе выпил.

Направляясь к двери, раздумываю, что неплохо было бы самому разузнать, есть ли у конфетки ухажеры. Ну так, чисто в ознакомительных целях, естественно.

-----

" — Третья база — одна из бейсбольных метафор, употребляемая в среде американской молодёжи применительно к сексу. Первая база — поцелуи, вторая база — относительно невинные ласки, третья база — взаимная мастурбация, хоумран — собственно секс.

Глава 8

Аэрограф издает едва уловимый звук каждый раз, когда я нажимаю на спусковой рычаг, и новая порция краски ровным слоем ложится на почти законченный рисунок.

Придирчиво рассматривая свою работу, понимаю, что заниматься аэрографией мне нравится гораздо больше, чем набивать тату.

Хотя, чего уж тут удивительного?

С машинами и мотоциклами работать гораздо проще. По крайней мере, я не боюсь сделать им больно или по неопытности испортить рисунок, который потом будет очень сложно исправить.

Да и не болтают железяки, приставая с расспросами, не рассказывают историю своей жизни, будто я психоаналитик, который получает за это кучу денег. Наверно только Раш отличается особой молчаливостью во время работы над его тату. Но это, скорее, исключение из правил, или же он всего лишь не хочет отвлекать меня, боясь, что я сделаю ошибку и испорчу его шикарные «рукава»".

В большинстве же случаев мне приходится учиться не только технично наносить рисунок, но и не отвлекаться на болтовню клиентов, которые так и норовят излить душу.

Поэтому, когда вечерами я работаю в автомастерской у Макса, полностью предоставлена творчеству и своим мыслям, а это именно то, что мне сейчас нужно.

Еще раз взглянув на рисунок, опускаю аэрограф.

Волк с окровавленной пастью бежит навстречу полной луне, серая шерсть стоит дыбом, а желтые глаза пристально вглядываются во тьму, в поисках новой жертвы…

Мне до сих пор немного жутко от этой картинки, хоть я и работаю над ней вторую неделю. Не могу привыкнуть ко вкусам байкеров, которые выбирают для украшения своих мотоциклов весьма кровавые сюжеты.

— Ну все, на сегодня хватит, пусть подсохнет, а завтра я закончу прорисовку теней, — обращаюсь я к нарисованному волку — моему единственному на сегодня собеседнику.

Размяв затекшую шею, откладываю аэрограф и снимаю защитные перчатки.

На часах почти полночь. Да уж, прилично я задержалась.

Возвращаться домой одной в такое время нет ни малейшего желания, поэтому, быстро прибрав за собой рабочее место, направляюсь в гараж, что находится в другом конце мастерской. Раш с Максом частенько засиживаются там допоздна, пытаясь реанимировать разбитый после аварии байк. И именно их я надеюсь застать, чтобы попросить проводить меня до квартиры.

В коридоре едва не спотыкаюсь на ровном месте, сообразив, что какой-то умник выключил освещение. Темно так, что я не вижу собственной руки, которой касаюсь стены в поисках хоть какого-то ориентира.

Неужели все уже ушли домой?

Легкий холодок пробегает по спине, когда понимаю, что могу оказаться запертой на всю ночь в мастерской. Стараясь вспомнить, взяла ли я с собой мобильный или, как это часто бывает, забыла его дома, медленно двигаюсь вперед.

Кое-как пробравшись сквозь темноту, облегченно выдыхаю, увидев ярко освещенный проем двери.

Аллилуйя! Значит, кто-то еще остался в мастерской!

Но радость моя длилась не долго.

Настороженно замираю, едва до моего слуха долетают незнакомые голоса.

Пара шагов вперед, и я могу разглядеть двух мужчин, вид которых даже с натяжкой нельзя назвать дружелюбным. Высокие, широкоплечие, одетые в черные кожаные куртки, они, выглядели весьма устрашающе.

Первым моим порывом было развернуться и тихо уйти, но потом я увидела Раша и поняла, что она там совершенно один. Один против этих двух громил, которые, дураку понятно, не кофе пришли пить посреди ночи.

Ситуация явно была на грани. Это легко можно было понять и по напряжённым лицам «гостей», и по поведению Раша, который, стоя ко мне спиной, сжимал в руках монтировку.

На всякий случай еще раз проверив сумку на наличие сотового, понимаю, что мне «повезло»: он благополучно остался дома.

Помощь я вызвать не смогу, только если незаметно пробраться в офис мастерской и позвонить со стационарного телефона. Но и это я вряд ли осуществлю вовремя, судя по тому, что мужчины в гараже вновь начали диалог на повышенных тонах, и дело явно идет к драке.

Взглянув на головорезов, дабы удостовериться, что у них нет оружия, вдруг понимаю, что лицо одного из них мне знакомо.

Скорее нет, не так. Этих двоих я определённо видела на Перекрестке во время всеобщих тусовок. Значит, они не грабители, раз пришли «к своим». Но на всякий случай повнимательнее вгляделась в их не особо обезображенные интеллектом физиономии, дабы потом суметь опознать в полиции. Память на лица у меня очень хорошая, все же наметанный глаз художника неплохо цепляет детали, поэтому в своих силах я не сомневалась.

Но мало того, что я видела этих мужчин на пустыре, так еще один из них, точно помню, подходил ко мне с просьбой сделать татуировку.

У него недавно родилась дочь, и он просил набить тату с ее именем.