Повезло?

А еще я начал со скуки посещать спортзал, поскольку даже Комлев исчез уже после третьего посещения, через пару недель. В больнице было нечто вроде этакого подвальчика времен российских «девяностых», и использовалось это для приведения в тонус пациентов после длительной вынужденной ограниченности подвижности. Я же, попав туда, познакомился с местным массажистом полунемцем-полушведом, кстати, местным же Казановой, который при своих габаритах за сотню кг имел серьезные проблемы со спарринг-партнерами но при этом, будучи каким-то там спецназером, очень в них нуждался, разделяя свое время между бабами, работой и тренировками в стрельбе и рукопашке. Скучно ему было там, вот он для смеху и предложил мне поучаствовать против него на бутылку пива, что я не продержусь и минуты. В тот день мне в палату очередные девочки приволокли четыре бутылки. И вовсе не потому, что я его побил даже наоборот. Просто оказалось, что реакция и скорость движений у меня возросли очень заметно я только уклонялся от его ударов и рывков, бегал по залу и изредка практически отталкивал тушку этого громилы от себя подальше, поскольку толково стукнуть его не получалось уже у меня. Врач мне потом высказал, что он думает об идиотах, вступающих в драку с незажившими до конца переломами, но после осмотра разрешил маяться дурью и дальше. Да, переломы действительно не зажили до конца но скорость заживления была настолько высокой, что уже через неделю они выглядели как полугодичной давности! Понятие «зажили полностью» довольно растяжимое… Так что драки мне разрешили, хоть и предупредили о последствиях! Да, вскоре Оскар подобрал способы противодействия моей из ниоткуда появившейся ловкости, и летал я по подвалу только так. Заодно выяснилось, что и удар я теперь держу неплохо, куда лучше, чем прежнее «никак». Нет, я вовсе не стал «человеком-вараном», по аналогии с похожими дебилами из американских комиксов. Мои физические кондиции просто улучшились до состояния «хорошо тренированный спортсмен-легкоатлет кандидатского класса», не больше, но сами по себе, без изнурительных и долгих лет тренировок, я молчу про допинги! Вполне себе приятный бонус, хоть и не вундервафля ни разу.

Гулял я уже около трех часов, по пути зашел в представительство ордена и поменял Ай-Д и, теперь на фото была моя молодая и чистенькая физиономия. Девушка на ресепшене проверила, подтвердила, что действительно, мою ай-ди необходимо заменить, так как я на фото на себя не похож по независящим от меня причинам, и даже поужасалась безответственности работников базы, поленившихся воспользоваться фотошопом даже больничная справка не потребовалась. В ыдала мне девушка новую карточку, решительно спустив старую в шредер и, пожелав успехов в новой жизни, и тут же вежливо выставила за дверь под палящее солнышко, абсолютно не заинтересованная в продолжении знакомства с настолько потрепанно выглядящим вьюношей, без денег и родственников, судя по одежде и внешнему виду Н-да, однако досадно, хоть и ожидаемо.

Панама на голове потихоньку становилась крышкой термоса, кроссовки, кажется, уже чавкали от пота, штанины облепили ноги и противно хлопали при движении. До окраины города, на которой располагались территории представительств, по моим прикидкам пройденного расстояния, оставалось еще километра три-четыре. Ну, и там еще сколько-то поискать место. А время, согласно местным часам, перевалило хорошо за полдень, приближаясь к цифре 16–00. Потихоньку изменились строения, если вначале путешествия я двигался по оживленным улицам, с массой ресторанов и ресторанчиков, магазинов и магазинчиков, в которых торговали всяческой всячиной, от продуктов до компьютеров, то теперь я топал вдоль аккуратных, американского типа газончиков, за которыми виднелись небольшие особнячки и домики попроще, иногда перемежаемые пустырями и утилитарными ангарами-складами. Последних становилось все больше, с соответствующим уменьшением количества особнячков. Я задумался о перекусе. Если тенденция продолжится, я, если не зайду сейчас в ближайшую кафешку, пожалуй, буду уже не обедать, а ужинать поскольку эта ближайшая может оказаться и последней по дороге. А если не повезет, так и вообще завтракать… Я активно начал крутить головой, приглядываясь и принюхиваясь в попытке вычислить какую-нибудь кормильню. Через десять-пятнадцать минут оба вида чувств указали на средних размеров двухэтажное здание с большой открытой верандой под навесом, на которой стояли столики и стулья, все из дерева. В глубине виднелась барная стойка, запахи оказались вполне манящими, и я решительно направил свои стопы в сторону кафе.

На веранде людей почти не было из двух десятков столиков занятыми оказались всего четыре. За одним сидела семья из трех человек мужчины лет сорока (ровесник почти, блин!), женщины чуть за тридцать и сына пухленького мальчика около восьми годов. Женщина что-то выговаривала супругу, мужик вяло отбрехивался, пацанчик с выражением брезгливой скуки на физии ковырялся в тарелке. Через один столик устроилась еще одна семья, уже из четырех человек, глава семьи лет под пятьдесят, жена его «за сорок», дочка лет двадцати и вторая, еще моложе, не старше шестнадцати. Эти вели себя настороженно, но доброжелательно, тихо говорили между собой и иногда хихикали. Второй ряд столиков, возле самой стены, был почти пуст, только в углу у стены здания сидели двое мужчин тоже «за сорок», примерные ровесники более многодетного отца, из двух наличных. И еще была молодая парочка, оба не старше двадцати — двадцатидвух, эти устроились как можно дальше от остальных, для чего им пришлось занять столик возле самого края навеса, через пустой ряд столов от остальных, и «наслаждаться» полным отсутствием прохлады здания зато и ворковать им никто не мешал.

Все четыре ряда столиков были накрыты чистенькими скатертями, на столах стояли салфеточки и приправы, и я решил, что от добра добра не ищут. С одной стороны часть столов стояли с придвинутыми вплотную стульями, там явно что-то готовилось для большого наплыва гостей, ну, вроде свадьбы или там поминок, поэтому выбора особого не оставалось, и я бросил свою панаму на стул одного из столиков у стены возле посетителей. Получилось, что я устроился как бы в шахматном порядке между семьями, и через столик от двух мужиков. Особого внимания на меня не обратили, люди были заняты, а за стойкой кассира «не стояло»; на мое появление тоже никто не отреагировал. Я, посидев с минуту, подошел к стойке и заглянул в открытую за ней дверь. Затем, углядев гостиничный звоночек на столешнице, дзенькнул в него пару раз. Через пару секунд послышалось шлепанье подошв, и в дверях показалась миловидная женщина неопределенного возраста, таких показывают в кино в роли гувернанток (если фильмы не ХХХ!), классных дам или строгих преподавательниц. Женщина, выйдя на веранду, вежливо улыбнулась и ожидающе посмотрела на меня. Я кашлянул, прочищая горло (оказалось, пока бродил, наглотался пыли), и спросил:

— Здравствуйте, у вас можно пообедать?

Потом подумал и переспросил на своем «пиджн-инглише»:

— Гуд дэй, кэн ай хэв э диннер ин ю кэффи?

Женщина хихикнула и ответила на более-менее понятном русском:

— Вы, наверное, хотеть обьед? Это называть ланч. Диннер это ужин, если хотите, можете заходить вечер вечера?

Я вернул улыбку:

— Вечером. Правильно вечером. Я действительно хотел бы пообедать. Но, насколько я знаю, в западных странах не принято обедать много, там наедаются на ночь? Я бы хотел полноценный обед первое, второе и салаты. Это возможно? И сколько будет стоить?

Женщина, несколько напряженно вслушивающаяся в мою речь, облегченно вздохнула и кивнула:

— Да, пожалуйста, я знаю, как принято обедать у русских. Вы же русский? Дежурный обед стоит пять экю, это горячее, сегодня морской суп, жаркое из антилопы с гарниром, и кофе. Если желаете, можно смотреть меню, вот, пожалуйста, и делать заказ на вашем желании, я правильно говорю?

— Почти чисто, смеяться не над чем. кивнул я и развернул предложенную мне небольшую книжечку с пяточком страничек. Местное жаркое предполагало тушеное мясо, а мне почему-то до оскомы захотелось прожаренного. Выбор я сделал быстро, тут же оплатил его, отдав аж семь экю, и уселся за стол в ожидании заказа. Впрочем, почти сразу молоденькая девушка, по внешнему виду румынка, молдаванка или венгерка, принесла небольшой графинчик, примерно на пол-литра, с холодным лимонадом домашнего приготовления; я привстал и благодарно кивнул хозяйке за стойкой, на что она снова доброжелательно улыбнулась. Потягивая приятный напиток, я волей-неволей прислушивался к беседам за столами вокруг. От мужиков доносился негромкий гул, слов не разобрать, но язык был явно не русский, скорее что-то испано-итальянское; большая семья продолжала хихикать, иногда выдавая что-то вроде «а помнишь?!», «а она ка-ак», «я же говорила». Меньшее семейство продолжало ругаться, причем их я слышал куда лучше остальных вместе взятых. Судя по долетевшим фразам, да еще и с середины разговора, семейство в лице супруги требовало изменить направление движения и ехать «не в этот долбаный М ухосранск, а к цивилизованным людям!..». Мужик отбрехивался тем, что «Илоночка, вот разберемся с баблом, а там посмотрим!..», пацан изредка вставлял свои пять копеек в виде «а мне пистолет купишь?..». Слушая эту перебранку, я потихоньку погружался в собственные мысли, и вынырнул из них только минут через десять, когда на моем столике появился поднос с прекрасно пахнущей ухой, тарелочкой с хлебом, тарелочкой с салатиком и обещанием на корявом русском «второй быть э-э-э файв ор тэн менута». Я принялся за еду и смел с тарелок все действительно не дольше чем за «файв менута», после чего чуть перевел дух и стал ожидать второго. Через пару минут та же официантка заменила поднос, теперь я стал владельцем здоровенной отбивной, или стейка, черт его знает, как правильно, в окружении картошки, жаренной на масле, при сопровождении еще одного салата, уже в тарелке посолиднее. Мир опять лишился меня, но уже минут на десять! Потом мне подали еще один графинчик, теперь уже с каким-то плодовым напитком, чуть с кислинкой и очень вкусным, и я растекся на стуле, блаженствуя. Поблаженствовать мне удалось минуты три, не больше! Семейство ругалось уже почти в полный голос, причем супруга в выражениях не стесняясь применяла любимые метафоры либеро-демократов типа «вонючий совок», «сплошная зона», «пахать за зарплату» и прочее. Насколько я понял, женщина упорно, даже на день, не желала попасть куда-то, где говорили по-русски. Ей до зуда в где-нибудь, хотелось стать «европейкой», пусть и в местном исполнении. Собственно, других аргументов насчет выбора направления движения она и не приводила