Страница 20 из 40
Будуар императрицы Александры Федоровны в Аничковом дворце. Худ. Л. Премацци. 1855 г.
Как упоминает Ольга Николаевна, зима 1837/38 г., проведенная в стенах Аничкова дворца, стала «последней светской зимой для моих Родителей». По ее воспоминаниям, в эту зиму прошло «примерно двадцать балов, в том числе и dejeuners dansaiils[177]». Большая часть этих балов прошли во дворцах петербургской аристократии, поскольку Аничков дворец был слишком мал для привычных масштабных зимний балов. Поэтому светская жизнь в 1838–1839 гг. переместилась из парадных залов анфилад Зимнего дворца в гостиные дворцов петербургских аристократов и огромный зал Дворянского собрания, построенного к 1839 г.
8 ноября 1839 г. семья Николая I вернулась из Аничкова в восстановленный Зимний дворец. С этого времени Аничков дворец начал постепенно запустевать. В нем, конечно, еще проводились аничковские балы, ставились домашние спектакли, но уже не было той атмосферы беззаботного веселья, которая царила в его стенах до 1837 г. Дети вырастали, родители начали болеть, и Аничков дворец вступил в «пору зрелости».
На очень короткое время Аничков дворец ожил в начале 1844 г., когда в конце Великого поста в него переехала вся семья Николая I, чтобы, по традиции, приготовиться к Причастию. В Аничков переехали и молодожены – великая княгиня Александра Николаевна и принц Фридрих Вильгельм Гессен-Кассельский. К этому времени у юной супруги принца начала развиваться скоротечная чахотка, которую просмотрели ее лечащие врачи. Поэтому молодожены остались в Аничковом и после Пасхи, а семья, по традиции, вернулась в Зимний дворец. Но через три недели постельного режима врачи разрешили Александре Николаевне вернуться в Зимний дворец, где она вновь «поселилась в своих мрачных комнатах, страдая по свету и зелени садов в Аничковом, которые там были под ее окнами»[178].
Постепенное «угасание жизни» в Аничковом дворце продолжалось вплоть до 1857 г., когда Александр II расформировал Придворную контору резиденции, сократив ее штат до минимума. Вновь Аничков дворец «помолодел» в середине 1860-х гг., когда опять стал домом для молодой семьи.
Следует отметить, что после смерти в феврале 1855 г. Николая I в Зимнем дворце его личные комнаты в Аничковом дворце довольно долгое время сохранялись как мемориальные, по образцу и подобию мемориальной половины императора в Зимнем дворце. Но время и обстоятельства брали свое, и комнаты дедушки-императора внуки постепенно вводили в повседневный оборот. Начало этому процессу было положено в 1864–1865 гг., когда дворец начали готовить для цесаревича Николая Александровича. Как писала дочь Николая I – великая княгиня Ольга Николаевна: «После, когда теперь покойный Цесаревич Никс получил Аничков, он все переделал, и это отсутствие уважения к традициям оскорбило меня. Сашка же и Минни [Император Александр III и Императрица Мария Федоровна], напротив, относились с уважением к Аничкову дворцу, что делает честь их уму и сердцу».
Тем не менее, процесс ликвидации мемориальных комнат постепенно шел и при цесаревиче Александре Александровиче. Например, мебель карельской березы, стоявшую в комнатах Николая I, распоряжением Александра II в мае 1876 г. передали в Зимний дворец. Судя по комплекту передаваемой мебели[179], речь, видимо, шла о ликвидации Кабинета Николая I.
В архивном документе среди перевозимой в Зимний дворец мебели упоминается «стол письменный на ножках большой (1 шт.)», один из трех столов, из кабинета Николая I. Этот стол оказался на третьем этаже Зимнего дворца, где во второй половине 1870-х гг. Александр II оборудовал себе неофициальный кабинет на половине поселившейся там Е.М. Долгоруковой. В дополнении к своему завещанию, написанному в Главной квартире в Плоешти 9 июня 1877 г., Александр II писал старшему сыну, что он передает ему этот стол, «бывшим прежде в кабинете Батюшки, в Аничковом дворце»[180]. Вероятно, после гибели Александра II 1 марта 1881 г. стол Николая I либо вновь оказался в Аничковом дворце, либо его перевезли в Гатчину.
Кроме того, в начале 1870 г. Александр II распределил среди родственников вещи своих родителей, хранившиеся в кладовых Аничкова дворца. Так, цесаревичу Александру Александровичу по описи передали различные личные мелочи, принадлежавшие его бабушке и дедушке[181]. В мае 1870 г., видимо, под впечатлением проведенного раздела, цесаревич поручил «Вольному Общиннику Императорской Академии художеств Петру Николаевичу Петрову[182] написать историю Аничкова дворца»[183]. По распоряжению цесаревича, Петрова допустили к источникам: камер-фурьерским журналам и протоколам, хранившимся в архиве министерства Императорского двора. Однако, по невыясненным причинам, история Аничкова дворца так и не была тогда написана.
Праздники и развлечения
В силу статуса императорской резиденции, в Аничковом дворце на протяжении 100 лет регулярно проходили официальные мероприятия – от парадных трапез до пышных балов. Но в силу того, что в резиденции проживали вполне благополучные семьи Николая I и Александра III, неизбежная холодность официальных мероприятий периодически растапливалась теплыми домашними праздниками «для своих». При этом, в силу исключительного положения семей, этих «своих» могли быть десятки человек. Эта теплота почти семейных мероприятий высоко ценилась современниками, даже теми, кто совсем не по-доброму смотрел в сторону Аничкова дворца.
Одним из самых знаковых мероприятий, проводившихся в стенах резиденции, – аничковские балы. Говоря о них, следует иметь в виду несколько составляющих. Дело в том, что жизнь семей Николая I и Александра III в Аничковом дворце отчетливо разделяется на два периода. Первый – великокняжеский, с 1817 по 1825 и с 1866 по 1881 г. В это время зимние балы в Аничковом дворце проводились, но в силу статуса владельцев резиденции они не носили официального характера. Поэтому и Николай Павлович, и Александр Александрович могли довольно свободно выбирать гостей, и места хватало для всех, даже в небольших пространствах резиденции. После обретения императорского статуса (1826–1855 и 1881–1894 гг.) Николай I переезжает в Зимний дворец, Александр III – в Гатчину, и зимние балы в Аничковом дворце моментально приобретают исключительный статус для всего петербургского бомонда.
При этом ограниченность пространства моментально превратила балы в Аничковом дворце в некий статусный клуб, куда, по сформировавшейся еще в великокняжеское время традиции, приглашали только близких к семье людей. Камерность аничковских балов конечно, относительная. Так, при Николае I число гостей колебалось в пределах 100–200 человек. При Александре III, с учетом страсти Марии Федоровны к светским развлечениям, число гостей доходило до 300 человек – это предел вместительности парадных залов и гостиных. Но все равно, по сравнению с большими балами в Зимнем дворце, на которые приглашалось до 5000 человек, балы носили камерный характер.
Этот стандарт камерных аничковских балов для избранных, входивших в немногочисленный круг людей, лично известных и приятных императорской чете, весьма высоко ценился. Отчасти это связано и с тем, что Зимний дворец являлся официальной резиденцией династии, а Аничков дворец оставался «собственным домом» императорской семьи. Понятно, что попасть на эти балы стремился весь столичный бомонд, ведь сам факт присутствия на этом мероприятии существенно отражался на неофициальном статусе приглашенного, поскольку он становился «вхож».
177
Детские балы, буквально: завтраки с танцами (фр.).
178
Сон юности. Воспоминания великой княжны Ольги Николаевны 1825–1846. Электронная версия
179
Среди этой мебели, «бывшей в комнатах в Бозе почившего императора Николая Павловича» упоминаются: зеркал в рамах (2 шт.); шкаф в виде комода о двух дверцах с ящиком (1 шт.); шкаф о 6 дверцах (2 шт.); шкаф на тумбах о 2 дверцах (4 шт.); стулья (11 шт.); стол письменный на ножках большой (1 шт.); плевательницы (2 шт.); ящик для дров (1 шт.); ящик в виде корзины для рваных бумаг (1 шт.). См.: РГИА. Ф. 1339. Оп. 1. Д. 36. Л. 1. О выдаче заведующему Зимним Дворцом мебели Карельской березы, бывшей в комнатах в Бозе почившего императора Николая Павловича и о заказе трех шкафов вместо оных. 1876 г.
180
РГИА. Ф. 468. Оп. 46. Д. 38. Л. 8. Подлинное духовное завещание в Бозе почившего Государя Императора Александра Николаевича.
181
В Описи, среди прочего, упомянуты: «Щеточка зубная костяная»; «Щеточка для усов маленькая»; «Щетки головные»; «Гребенки черепаховые»; «Чаша красного мрамора на пьедестале»; «Сова (серебряная)»; «Футляр с 12 фарфоровыми живописными тарелками»; «Сахарница золотая с финифтью на крышке бабочка с золотым поддоном»; «Ящик деревянный черный с изображением птиц, в футляре; в нем флаконов стеклянных, обделанных в серебро с позолотою и эмалью с цветками, с шестью такими же пробками, рюмочек стеклянных с золотым ободком две, и серебряная вызолоченная ложка»; «Флакончик хрустальный с пробкой». Всего в описи упомянуто 30 единиц различных вещей. См.: РГИА. Ф. 1339. Оп. 1. Д. 11. Л. 2. О приеме, назначенных для Его Высочества, вещей, принадлежавших в Бозе почившей Императрицы Александре Федоровны. 1870 г.
182
Петров Петр Николаевич (1827–1891) – искусствовед, историк, генеалог, библиограф, автор исторических романов и повестей. С 1866 г. до середины 1870-х гг., наряду со службой в Публичной библиотеке, служил в Центральном статистическом комитете Министерства внутренних дел, занимаясь собиранием материалов по истории Петербурга.
183
РГИА. Ф. 1339. Оп. 1. Д. 43. Л. 1.0 составлении истории Аничковского дворца. 1870 г.