Разведчики

Всего один вопрос, но для исследования очень важный. Ведь в доступных источниках ничего об этом не говорилось. «Блестящая операция, военная разведка, совершенно секретно»… вот и все комментарии.

«А ведь подвиг был беспрецедентный. Разве справедливо, что его замалчивают?»

Леонид взглянул на часы.

«Все, время высидел, можно двигаться».

Он свернул объемную экранную проекцию и вновь «уложил» компьютер «баиньки». Засыпая, «Вега» опять подозрительно скрипнула. Но теперь показалось, что с благодарностью…

Сегодня Леонид решил добираться общественным транспортом. Искать стоянку в центре – себе дороже. Проходя мимо скучающего черного «Орла», Леонид похлопал машину по капоту и проронил только им двоим понятное «завтра бахнем».

Автомобиль, вернее, его бортовой компьютер опознал владельца и подмигнул светодиодными фонарями. Почти сразу на личный телефон Леонида пришло сообщение в диалоговой программе «Разговорчики». Абонент по прозвищу Железный Орел прислал сообщение: «До Бахи[3] дальше, чем до Пекина задним ходом, лучше нюрбургрингнем»[4].

Леонид усмехнулся. Машина ему досталась разговорчивая. Искусственный интеллект «Орла» прогрессировал, как советская космонавтика, день ото дня. Продавцы в магазине утверждали, что это напрямую зависит от владельца. Если побольше разговаривать с машиной, она будет набираться опыта, можно даже сказать – умнеть. Ну и в Сеть ее надо иногда выгуливать. Не только чтобы изучить дорожную обстановку, а просто так, поездить виртуально по разным страницам, для общего развития.

Леонид, похоже, говорил с машиной даже больше, чем следовало. А доступ в Сеть он вообще не ограничивал. «Орел» всегда стоял в зоне действия домашнего раздатчика сигнала, платить лишние деньги за самообразование машинного компьютера не приходилось. Бонусом стала связь через тот же раздатчик с другими компьютерами Леонида: с домашним, с «Вегой» и с «Электроникой», которая только называлась личным телефоном, а по сути являлась именно компьютером. Только маленьким, с наручные часы.

Проходя через турникет метро, Леонид приложил «Электронику» к считывателю и, почти не сбавляя ход, двинулся к эскалатору. Да, пользоваться личным телефоном как электронным кошельком давно считалось пережитком прошлого, двадцатым веком, но на вживление микропроцессора Леонид все никак не решался. Он как бы застрял в промежутке между гражданами прогрессивными, на лету схватывающими все новые веяния в советской науке и технике, и теми, кто до сих пор таскал в кармане громоздкие телефоны вроде «Ермака», «Хазара» или импортного «Самсунга».

Впрочем, Леонид не беспокоился, что станет объектом насмешек. В Москве мало кто на кого обращал внимание. Сюда со всего мира съезжалось человечество самых разных уровней прогрессивности. Некоторые товарищи, а иногда и господа, вовсе не имели ничего электронного в кармане, на запястье или внутри него. Таким гостям столицы прямо на вокзалах или в аэропортах выдавались бесплатные примитивные «звонилки» с дополнительной функцией кредитных карточек.

Очутившись на эскалаторе, Леонид привычно скользнул взглядом по сводам тоннеля. Вдоль эскалатора по телестенам наклонного тоннеля вот уже который день вместо рекламы плыли красочные картинки: подборка плакатов за всю столетнюю историю Советского государства. Реклама тоже присутствовала, куда без нее, проклятой, но только бегущей строкой или всплывающими узкими окнами.

Это выглядело забавно. Плакат довоенных времен и под ним реклама «Пепси». Или же патриотическая картина из пятидесятых, с борцами за урожай на фоне собственно урожая, а внизу реклама дамских духов «Шанель».

Интересно, чем реально пахли целинные труженицы на поле урожайной битвы?

«Ешьте плоды фейхоа, они питательны и полезны». «Летайте самолетами Аэрофлота». «Отдыхайте в здравницах Крыма». «Занимайтесь физической культурой». Из этих призывов конца пятидесятых только первый имел хоть какое-то оправдание. Народу требовалось показать на рисунке и обосновать смысл употребления экзотического юго-восточного плода. Все остальное в те времена, за пару лет до внедрения Новейшей Экономической Модели, было безальтернативным и вожделенным по определению, а потому не требовало напоминаний или призывов.

«Фейхоа. – Леонид усмехнулся. – Сойдет за новое ругательство. Какого фейхоа?! По-моему, неплохо звучит».

Взгляд снова скользнул по рекламе и плакатам. Совпало только однажды. Плакат из семидесятых, посвященный покорению дальнего по тем временам космоса – Луны, сопровождала современная виртуальная растяжка по нижнему краю. «Объявлен очередной, 57-й набор в отряд гражданских космонавтов по Программе освоения Луны. Требования к соискателям – на странице Постоянной Лунной экспедиции. Море Спокойствия ждет!» И электронный адрес.

Про Четвертую Марсианскую экспедицию реклама умалчивала. Оно и понятно. Хотели подгадать к столетию образования СССР. Пока все шло по плану, но заранее об этом трубить не резон. Не из суеверий, что за вздор. Просто в советских СМИ так принято: сначала факт, потом резонанс, а не наоборот, как у буржуев. Там иногда шумиха поднимается и вовсе без факта, лишь бы чем-то развлечь обывателей.

Расчетное время прибытия на Марс – девятнадцатого декабря, значит, числа двадцать первого, незадолго до праздника, и объявят, если не будет сбоя, как в момент высадки Второй экспедиции. Тогда посадочный модуль сел на Красную планету жестко и в сотне километров от расчетной точки. Все выжили, но потребовалась почти неделя, чтобы перетащить грузы, а затем и сам поврежденный модуль в базовый лагерь.

Леонид покинул эскалатор и вошел в вагон. Едва слышно и все равно как-то хищно пшикнули двери, запах перрона сменился приятным ароматом кожаных сидений, нового пластика и чего-то еще… едва уловимого, но прямо-таки радующего.

«Чуть-чуть закиси азота?»

Леонид усмехнулся. Глупая мысль, конечно. Зачем исподтишка веселить газом тех, кто и так доволен жизнью? Эти ухищрения сейчас к месту на той стороне океана. Там снова кризис… который уже… третий с начала века или четвертый? Вот уж не позавидуешь и пожелаешь держаться, хоть они и буржуи… чисто по-человечески.

Внутри вагонов никакой рекламы не высвечивалось, но этого и не требовалось. Народ почти поголовно пялился в телефонные экраны. Исключение составили две категории: те, у кого телефоны слишком старые, и те, кто пытался выглядеть модным. Обе эти категории читали книги. Одни – электронные, на экранчиках своих примитивных устройств, а другие – в натуральном виде.

С некоторых пор это стало считаться высшим пилотажем: прийти куда-нибудь с настоящей бумажной книгой в кармане и демонстративно листать ее, пока все остальные залипают, словно мухи в сиропе, в электронной сети. В чем тут особый скрытый смысл, Леонид не понимал. Видимо, перерос этакие спектакли. В смысле – вырос из них.

Выйти из метро через нужный павильон всегда было для Леонида проблемой, но сегодня он угадал, вышел напротив памятника Достоевскому.

Даже с десяти метров огромный памятник не выглядел внушительным, поскольку терялся, как и вся прочая архитектурная мелочь, включая кремлевские стены и башни, на фоне захватывающего дух строения – Дворца Советов. Говорят, война внесла свои коррективы в смету строительства этого колосса, и вместо запланированных архитектором Иофаном четырех сотен метров в высоту его взметнули всего на триста пятьдесят, но и этого оказалось достаточно, чтобы каждый раз, поднимая взгляд на это грандиозное строение, человек ощущал, как у него замирает сердце и холодеют пятки. В сравнении с Дворцом Советов остальные двадцать «сталинских» высоток из Ожерелья Победы, как их называли в прессе, а также здание МГУ и даже современные свечки и спирали Москва-Центра выглядели игрушками.

Леонид коротко выдохнул и опустил взгляд к библиотечному парадному подъезду, над которым алел видеоплакат с золотыми буквами: «Ленинские чтения, посвященные образованию Советского государства. Создание СССР как окончательная победа Великой Октябрьской социалистической революции. С 1 августа ежедневно с 17.00 до 21.00. Вход свободный».

3

Баха – город в Мексике, место проведения автогонок.

4

Нюрбургринг – гоночная трасса в Германии.