Страница 3 из 21
Признаюсь читателю: не согласен с теми, кто обычно говорит, что человеку очень много нужно, чтобы жить интересной, насыщенной жизнью. Никогда не разделял это утверждение и ныне еще больше убежден в этом. В зрелом возрасте и здравом уме человеку нужно немного. И больше всего ему необходимо сохранить свою человеческую суть. А помогают сохранить ее и защищают, чтобы не одолела тоска и не возобладало настроение обреченности оттого, что так коротка дорога бытия, кроме дела, три самых важных и необходимых спутника: природа, книги, музыка.
Всякий раз, когда горести захлестывают до краев, а сомнения подступают совсем близко к сердцу и кажется, что жизнь становится невыносимой, я иду в лес и слышу: не надо предаваться отчаянию, все бренно и суетно на этой земле и лишь природа мудра и вечна. И что значат твои невзгоды перед этим могучим созданием природы, которая и после тебя будет поражать людей своим постоянством и своей вековечностью. Для меня мир природы – это мир души. Только здесь, наедине с мудрой и вечной природой, я обретаю душевное равновесие и уверенность.
Книги – самое большое чудо, созданное разумом человека. Они самый важный материальный след, который мы оставляем после себя. В них связь времен и связь поколений. И то, что эта связь жива, реальна, вечна, – неисчерпаемый источник оптимизма для живущих.
Для меня, как и для многих людей, самое великое проявление человеческого интеллекта – способность воспринимать музыку. Музыка – мелодия проникшей в сердце симфонии, песни, романса – способна задеть самые тонкие струны чувств и вызвать сопереживание, сострадание, осознание твоей причастности к огромному миру человека. Музыка может больше всех сказать человеку о нем и его настроении. Она способна принести ему в его столь короткой жизни нечастое ощущение счастья. Я знаю, оптимизм – категория не возрастная. Все больше убеждаюсь, что осень жизни так же щедра на подарки, как и осень года.
Признаюсь читателю, что в моих размышлениях, с которыми ему предстоит познакомиться, мне не удалось, как я ни пытался, избежать исповеди, покаяния. Не удалось, ибо я сын своей нации, у которой исповедь – самый излюбленный мотив. Не хотел исповедоваться, ибо исповедь – это всегда оправдывание. А оправдываться мне не в чем. Да и не любят в моем Отечестве поздних оправданий, не любят кающихся грешников.
Перечитывая в этой книге свое прошлое, я ни от чего не отрекаюсь и не принадлежу к тем, кто предал анафеме то, чему вчера поклонялся. Я понимаю и признаю, что многие из заблуждений и извращений социализма по воле тиранов принесли людям немало несчастий и трагедий, и горько сожалею об этом. Но, исповедуясь, я сохраняю свою веру. Для меня социалистические идеи столь же нерушимы, как религия, вера в товарищество и братство людей, в справедливость и равенство, вера в обязательное торжество счастья для всех достойных. Вера, без которой я не представляю разумную и честную жизнь человека на этой земле. Эти идеи вынашивались веками, и нет их прямой вины в трагедиях прошлого, как нет вины идей Христа за то, что во времена инквизиции творили от Его имени.
Я верю в огромные невостребованные нравственные потенции социалистических идеалов, тех самых, что так безжалостно были выброшены и растоптаны большевизмом и сталинизмом. Верю, как в давней давности социалистам-утопистам, так и нам сегодня нужна эта мечта о светлом будущем. Больше всего боюсь сегодня, что человек, отвергнув социалистические идеалы, утратит веру в добро, справедливость, братство людей и останется одиноким, никому не нужным в суровом мире бытия.
Я оптимист и остаюсь им даже в это трагическое для Отечества время. Помогают мне сохранить оптимизм те вечные ценности, которые не подвержены изменениям времени. Вот одна из них, самая значительная – весна! Смотрю, за окном апрель, и думаю: никто не сможет совладать с ней, отменить – ни СНГ, ни Московская мэрия, ни российский президент. Вдыхаю весну, вижу, как вновь обновляется пробужденная природа, и думаю о мудром вечном постоянстве мироздания: после холодов – тепло, после засухи – дождь и урожай, после отчаяния – надежда, после горя – радость. Разве это не источник для оптимизма и веры в мудрую целесообразность бытия?
Еще один источник оптимизма – может быть, самый главный – Отечество, дарованное мне моими предками. Трудна, многострадальна, горестна история моего Отечества, но и знаменита, славна могучим добросердечным народом, великой историей, ни с чем не сравнимой природой, неповторимой ценности культурой. Мое Отечество переживало разные времена, среди них были смутные, когда его живое тело рвали на части безродные временщики, грабили национальное достояние, но оно всегда находило в себе силы, вставало из руин и снова во всем могуществе представало перед миром. И я верую – не может погибнуть мое Отечество с его могучим народом и великой культурой.
Старость – это тоже привычка, заметил один мудрый человек. Я не чувствую тяжести лет, живу полнокровной жизнью и как оптимист верю, что в ней еще будет счастье, и если не мое, то моих детей, внуков, ради которых я живу. Убежден, они будут более счастливыми, чем мое поколение, ибо мы очень дорого заплатили, чтобы это произошло.
Тебе предстоит, читатель, познакомиться с моими заметками, размышлениями. Не суди меня слишком строго: все, что я намерен поведать и представить на твой суд, всего лишь свидетельства времени. А свидетельства – это только отдельные черты сурового времени, которое мы прожили и в котором продолжаем жить.
У каждого своя судьба и свой крест, чтобы нести его всю жизнь. Судьба не бывает одинаковой, у каждого она своя, только ему данная, и ее надо пронести достойно, не жалуясь, ибо за нами идет следующее поколение с теми же исканиями смысла бытия и познания себя. И если эта книга в чем-то сможет помочь в этих исканиях, значит, она была написана не напрасно. И потому посвящена она моему внуку Даниле с надеждой, что судьба к нему будет более благосклонной.
Глава I
Истоки
Все имеет свое начало. Началом каждого из нас являются наши родители. Мы их продолжение, и в них наши истоки. Истоки достоинств и недостатков. Родителей не выбирают, они, как и судьба, предназначены каждому из нас свыше.
Мои родители были простыми, обыкновенными людьми. Происхождение свое вели от крестьянского рода, корни которого затерялись в Центральной России, в Тамбовской губернии. Еще до того, как они появились на свет (они были погодки: отец – 1908-го, а мама – 1909 года рождения), родители их в поисках лучшей доли обосновались в Оренбургской губернии, в казачьем поселке Бородиновка Березиновской станицы. Здесь в 1929 году, в ноябре месяце, в Михайлов день по церковному календарю, я и родился. Мой дед со стороны отца, Ненашев Яков Семенович, был урядником оренбургского казачества, а дед со стороны матери, Труфанов Андрей Иванович, имел казачий чин вахмистра и два Георгиевских креста за участие в Русско-японской войне 1905 года.
Может быть, я еще напишу о своих родителях, но это будет уже другая книга. Здесь же расскажу лишь о том, что в них было примечательного, какие свидетельства времени они несли в своей жизни. Среди многих качеств, свойственных им, больше всего запомнилось не знающее устали крестьянское трудолюбие до самой глубокой старости, пока их не одолели хвори и годы. В своей памяти я так и не могу представить их в праздности. Все, что они делали в жизни, меньше всего было посвящено себе и отдавалось без всякой корысти детям, внукам, дальним и близким родственникам. Жизнь не была к ним слишком милосердной, но они никогда не жаловались. Безропотно, сохраняя неизменный оптимизм, несли свой крест, повторяя, как ежедневную молитву, старую крестьянскую заповедь: «Терпение и труд все перетрут».
Не один раз раздумывал я о происхождении многотерпения и безропотности своих родителей. Откуда они? От обычной крестьянской неприхотливости и привычки к нескончаемой череде трудностей, невзгод, сопровождающих их всю жизнь, или от рабской покорности и терпения, унаследованных от отцов и дедов? Однако, думаю, не только это формировало их биографии. Не знаю, разделит ли мое мнение читатель, осмелюсь, однако, предположить, что суть бытия моих родителей, как и других, принадлежащих к поколению, чья сознательная жизнь измеряется таким фатальным рубежом, как 1917 год, определяло время от одного крепостного права к другому: от крепостного рабства, отмененного на Руси только в 1861 году, там истоки их предков, до советского, тоже тяжелого, трагического для крестьян, которое стало сутью жизни моих родителей и моей.