Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 18 из 33



Хотя мы знаем, что финикийцы и, несомненно, минойцы и микенцы плавали по звездам задолго до того, как на сцену вышли греки, первым человеком в документированной истории, использовавшим звезды для этой цели, был Одиссей. В «Одиссее» Гомер описывает, как его герой покинул остров Калипсо на плоту, который сделал сам. «Радостно парус напряг Одиссей и, попутному ветру вверившись, поплыл. Сидя на корме и могучей рукой руль обращая, он бодрствовал; сон на его не спускался очи, и их не сводил он с Плеяд, с нисходящего поздно в море Воота, с Медведицы, в людях еще Колесницы имя носящей и близ Ориона свершающей вечно круг свой, себя никогда не купая в водах океана. С нею богиня богинь повелела ему неусыпно путь соглашать свой, ее оставляя по левую руку».

Факт, что Одиссей, возвращаясь в Грецию, направлял плот так, чтобы полюс оставался по левую руку, доказывает, что он плыл на восток. Значит, остров Калипсо находился где-то к западу от Итаки. Возможно, его можно идентифицировать с одним из мальтийских островов.

Еще одним доказательством того, что суда гомеровских греков были примитивными в сравнении с большими галерами финикийцев, является гомеровское описание прибытия Одиссея на землю феаков. Судя по изображению феаков и их кораблей, поэт или слышал о минойский судах древности, или имел в виду более высокое мастерство и судостроительные техники финикийцев.

Когда писал Гомер, города Тир и Сидон были мощными и процветающими. На самом деле столица феаков очень похожа на финикийский город. Это крупный морской порт, построенный на острове, связанном с материком перешейком. По обе стороны перешейка располагаются две гавани – обычный финикийский план порта, – где у судовладельцев есть собственные стапели. Сами корабли намного совершеннее греческих, а мастерство моряков и штурманов представляется почти сверхъестественным. На корабле, перевозившем Одиссея домой, было пятьдесят два весла – Гомер, знакомый с греческими галерами намного меньших размеров, явно посчитал, что этому трудно поверить. Но на финикийской биреме этого периода действительно было пятьдесят два весла, по двадцать шесть с каждой стороны – два ряда по тринадцать. Царь Алкиной хвастает, что у феаков «кормщик не правит в морях кораблем феакийским, руля мы, нужного каждому судну, на наших судах не имеем. Сами они понимают своих корабельщиков мысли, сами находят они и жилища людей, и поля их тучнообильные».

Однако отдельные ссылки на финикийцев у Гомера почти всегда нелестные. Они жадные и алчные морские разбойники, которым нельзя доверять, они могут и торговать, и воровать. Но когда писал Гомер, греки уже начали конфликтовать с финикийцами в Эгейском море и на торговых путях Леванта. Греки – отважный воинственный народ, желающий вырваться со своего гористого полуострова и скалистых островов. Финикийцы, с другой стороны, не были воинственными. Даже в дни величия Карфагена их армии состояли по большей части из наемников. Когда греки в VIII веке до н. э. бросили вызов финикийскому господству на морских торговых путях Восточного Средиземноморья, финикийцы стали активно развивать торговлю и создавать торговые колонии в западной части моря, куда греки еще только начали выходить.

Уже можно видеть некий шаблон в средиземноморской истории, который часто повторялся в последующие века. Прежде всего, в том или ином районе имеет место новый культурный или технологический прорыв – в данном случае навигация и судостроение. Затем, спустя какой-то промежуток времени, народы из других частей Средиземноморья начинают использовать открытия соседей, совершенствуются и бросают вызов вышеупомянутым соседям. Торговля, связывающая людей, также приводит к конфликтам. В то же самое время встречи и смешивания народов в ходе торговли приводят к обмену знаниями. В VIII веке до н. э. финикийский алфавит, используемый главным образом своими создателями для торговых операций, был принят греками. Он быстро распространился по материковой части Греции и островам. Но только греки, которые первоначально, вероятно, ухватились за него, как средство облегчения и ускорения торговых операций, с его помощью создали бессмертные произведения литературы.

Как обычное поверхностное течение огибает море, так и конфликт народов порождает течение посредством распространения торговли, идей и культур. Финикийцы, изначально бывшие сухопутными земледельцами, были вытеснены давлением населения или враждебными соседями на сирийское побережье. Оттуда они начали колонизацию и торговлю по всему Леванту. Появление знавших мореплавание воинственных греков потеснило их в западном направлении, куда они уже совершали пробные вылазки за металлом из Испании. На протяжении веков греческое давление росло, и финикийцы, к этому времени построившие Карфаген в Северной Африке, снова двинулись на запад и на север. На Сицилии, некоторое время бывшей их неоспоримым рынком, начали появляться греческие колонии вдоль восточного побережья. Финикийцы снова отступили, на этот раз к Лилибею и Мотии, что на западной оконечности Сицилии, в тени горы Эриче. В свое время их деятельности в западном бассейне Средиземного моря, в основном вызванной давлением греков на Востоке, предстояло привести к великому конфликту между Карфагеном и Римом.

Мэтью Арнольд в одном из своих стихотворений представляет, как



В месте, где встречаются западный и восточный бассейны Средиземного моря, из африканского побережья выступает мыс Бон. Отсюда до Сицилии около 80 миль. Полуостров господствует над морскими торговыми путями в направлении восток – запад. Это удобное место для отправления кораблей не только на Сицилию, но и в Италию, на Сардинию и Корсику. И это отличная промежуточная станция для судов, идущих в Испанию. Поэтому неудивительно, что финикийские морские суда, огибавшие мыс, бросали якорь на первой же удобной якорной стоянке. В защищенном заливе, образованным мысом Фарина на западе и мысом Бон на востоке, располагалась именно та гавань, которая была им очень нужна.

Согласно традиции, Элисса, она же Дидона – под этим именем ее знали римляне, – выступила с группой тирских аристократов и молодых женщин, чтобы начать переговоры с местным народом относительно места, на котором вскоре был построен величайший из городов Древнего мира. Также, согласно традиции, они согласились купить столько земли, сколько покроет бычья шкура. Разрезав шкуру на тонкие полоски, они разложили ее вокруг достаточно большой площади, чтобы можно было построить город. Так был основан Карфаген.

Глава 4

Этруски и греки

Этруски – еще один народ, оставивший заметный след в истории моря. Веками люди спорили об их происхождении, с тех самых пор, как Геродот описал их миграцию из Лидии в Малой Азии. Он отметил, что в стране был голод, который длился восемнадцать лет. «…царь разделил весь народ на две части и повелел бросить жребий: кому остаться, а кому покинуть родину. Сам царь присоединился к оставшимся на родине, а во главе переселенцев поставил своего сына по имени Терсен (Тиррен). Миновав много стран, переселенцы прибыли в землю омбиков и построили там город, где и живут до сей поры. Они переименовались, назвав себя по имени своего царя, который вывел их за море, терсенами (тирренами)». Тирренское море тоже получило свое название по имени легендарного принца.

Долгое время рассказ Геродота о происхождении этого таинственного народа считался точным. Но затем греческий историк Дионисий Галикарнасский, писавший в I веке до н. э. двадцатитомную историю римского народа, выступил против версии своего предшественника. Он утверждал, что этруски вовсе не переселенцы, а коренные жители Италии. У теории Дионисия есть некоторое число сторонников, но, как отмечает Д. Рэндол-Маклевер в статье об этрусках в энциклопедии «Британика», «непреодолимой трудностью является язык. Если бы этруски действительно являлись коренными итальянцами, они наверняка говорили бы на языке, в той или иной степени родственном одному из итальянских диалектов, которые еще использовались во времена Августа [когда Дионисий писал свою историю] потомками коренных итальянцев, иными словами, народами каменного и бронзового века. А сам Дионисий утверждает, что их язык совершенно уникален, и с этим мнением согласны современные филологи. Теория Дионисия может содержать некую долю правды. Сейчас археологи начали склоняться к мнению, что основная масса этрусков – эмигранты, но правящая иерархия, так сказать, хребет власти, принадлежал к местным народам, которые они покорили. Горожане, земледельцы, рабочие, солдаты, ремесленники были почти все итальянцами».