Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 15 из 33



Основываясь на рассказе об Арваде греческого географа Страбона, Марион И. Ньюбигин описывает уникальное водоснабжение острова: «На удалении от известняковых берегов Средиземного моря часто бывает, что вода, которая просачивается сквозь пористую породу, не может найти выход на поверхность и бурлит, как мощный подводный источник. Благодаря гидравлическому давлению смешивание с окружающей морской водой происходит не сразу. Такой источник имеет место между Арвадом и материком. Полушарие из свинца было положено над этим источником, чтобы удерживать пресную воду. И к полушарию присоединена кожаная труба. Давление воды обеспечивает ее подъем по трубе, которая поступает в цистерну, помещенную в лодку, стоящую на якоре над этим местом. Это устройство, сочетающее наблюдательность, изобретательность и сравнительно продвинутую техническую грамотность, помогает нам понять уровень финикийской цивилизации».

Тир – несколько больший остров, чем Арвад. Имея длину 1 миля, он отделен от материка мелководьем шириной полмили. Современный город расположен на мысе. Александр Великий построил дорогу на остров, когда разграбил Тир в 332 году до н. э. Вековые отложения и наносы существенно расширили ее, и сегодня древний остров соединен с материком. Как и в Арваде, система водоснабжения города основана на финикийской технологии. На Тире не нашлось источников. Воду подавали с материка по подземному водопроводу, проложенному под мелководным каналом, в центр острова. Здесь, как и в других важных финикийских городах, этот народ торговцев и мореплавателей постоянно подвергался опасности со стороны материковых соседей. Эти люди не были воинами. Безопасность им обеспечивали корабли и ум.

Город Сидон, известный как «Сидон великий, мать Арвада и Тира», располагался на материке. Его местоположение было обусловлено тем, что цепочка скал и небольшой островок выступали от берега в море, формируя защищенный рейд к северу и к югу. Триполи располагался на мысу, и здесь тоже цепь рифов и скал, тянущаяся в море, обеспечивала две отдельные якорные стоянки.

Дональд Харден в своей книге «Финикийцы, основатели Карфагена» пишет: «Отправляясь в путешествия, финикийцы всегда искали подобные места и основывали колонии в самых известных крепостях и гаванях Средиземноморья: Кадис в Испании, Валетта на Мальте, Бизерта в Тунисе, Кальяри в Сардинии и Палермо на Сицилии».

Сохраняя свои четыре главных города, финикийцы постепенно построили другие торговые поселения и небольшие города вдоль всего побережья теперешних Сирии, Ливана и Израиля. От Тарса на севере через Антиохию, Библ, Бейрут и Яффу до Газы на юге эти торговцы и мореплаватели укрепляли свое господство на море. Пожалуй, они не были нацией, в общепринятом смысле этого слова. У них не было настоящей «страны». Хотя они говорили и писали на одном и том же языке, их единственным общим интересом была торговля. Финикиец был гражданином Тира, Сидона или любого другого места задолго до того, как он осознал концепцию принадлежности к одной конкретной родине. Государства возникали и разрушались, культуры развивались или пребывали в упадке, но рынок для товаров и умелых рук финикийцев находился всегда.

Возможно, независимость от превратностей истории привела к неприязни, которую выказывают к финикийцам многие античные авторы. От Иезекииля в VI веке до н. э. до Плутарха в I веке н. э., по сути, ничего не изменилось. Авторы жаловались на одно: этих людей не заботит ничего, кроме материальной наживы. И на самом деле, даже после того, как их великое детище, Карфаген, был разрушен римлянами, нет никаких оснований сомневаться в том, что торговец финикийского происхождения продолжал заниматься своим делом. Финикийцы уцелели, и многие их потомки до сих пор живут на берегах внутреннего моря.

Финикиец мог быть купцом, ремесленником или даже фермером, но вместе с тем он был нетипичным, если вырос далеко от моря. Где бы он ни родился, на одном из островков или мысов или на полоске берега, окаймленной скалами, его характер с ранних лет определялся именно этой стихией, по которой он плавал или которой доверял свои товары. Поэтому представляется закономерным, что финикийцы были среди пионеров навигации. Критяне и жители Микен во многих случаях предшествовали финикийцам. Не исключено, что именно влияние микенских моряков и торговцев, вытесненных из Эгейского мира греками, стимулировало финикийскую экспансию на запад.



Геродот, писавший в V веке до н. э., описывал финикийские торговые методы, используемые при общении с примитивным народом. Вероятно, обитателями современного Марокко: они торговали с народом, живущим в части Ливии за Геркулесовыми столбами. Причалив к берегу вблизи поселения, они выгружали свои товары, раскладывали их на берегу, возвращались на корабль и подавали дымовой сигнал. Ливийцы подходили к разложенным товарам, осматривали их, и выкладывали на землю столько золота, сколько они считали уместным заплатить за предлагаемые товары, после чего отходили от места торга на некоторое расстояние. Карфагеняне сходили на берег и оценивали предложение ливийцев. Если, по их мнению, золота было достаточно, они его забирали и отплывали от берега, если нет – возвращались на судно и ждали. Тогда ливийцы добавляли золото до тех пор, пока продавцы не соглашались его принять. Геродот подчеркивает, что ни одна из сторон не плутовала. Карфагеняне не трогали золото до тех пор, пока его количество не достигало достаточной величины, а ливийцы не прикасались к товарам, пока финикийцы не забирали золото.

В греческом «Перипле», руководстве мореплавателя, датированном IV веком до н. э., описаны финикийские визиты на остров, который многие современные авторитеты помещают в устье реки Сенегал. Здесь финикийские купцы обменивали изделия из стекла (они были искусными стеклодувами), греческие гончарные изделия и мази на местное вино, шкуры животных и слоновую кость.

Возможно, тот факт, что большая часть финикийской торговли велась с примитивными народами, у которых не было денежного обращения и они понимали только бартер, замедлил развитие финикийских денежных знаков. Хотя в VI веке до н. э. персидские и греческие деньги регулярно использовались в торговле, самые ранние найденные финикийские монеты чеканились в Тире в середине V века до н. э. И на аверсе некоторых монет, впоследствии отчеканенных в финикийских городах, изображена военная галера, рассекающая волны.

Свидетельство того, что финикийцы вели торговлю на западном побережье Африки (которую европейцы узнали только в XV веке), является доказательством высокой мореходности их судов и большого опыта судовождения. К тому времени, как они создали торговые поселения по всему Средиземноморью, от Леванта до Мальты и Сицилии, в Карфагене, на Балеарских островах и побережье Испании, они, судя по всему, использовали два типа судов. «Круглые» суда использовались для торговли, а «длинные» – для войны и защиты торговли. Торговые суда, изображенные на рельефах, имели выпуклые нос и корму и выглядели практически симметричными. Только по рулевому веслу, расположенному с одного конца, можно определить, где корма. Они имели мачту с одним прямым парусом и две скамьи гребцов. Военные галеры легко различимы по длинному заостренному тарану на носу. Щиты солдат висели вдоль палубы над гребцами. Это биремы. Такие корабли ходили в Западную Африку, а во время правления фараона Нехо – вокруг всего континента.

Геродот, рассказавший историю о том, как они провели в пути почти три года, сходя на берег каждую осень, чтобы посадить зерно, и дожидаясь урожая следующего года, принимал факт, что Африка омывается водой со всех сторон, кроме той, где она присоединена к Азии. Между тем он отказывался верить факту, который подтверждает истинность повествования финикийцев. Моряки утверждали, что когда они плыли западным курсом вокруг южного берега Африки, то видели солнце справа, то есть к северу от них. Они находились южнее экватора, а значит, должны были наблюдать именно это. Геродот, житель Средиземноморья, им не поверил.