Страница 6 из 6
Однако, и факт этот общеизвестен, для любого японца значительно горше тюрьмы сознание того, что перед своими близкими он опозорен. Сама по телевизору наблюдала, как президент одного из крупнейших банков страны, уличенный в недобросовестности, плакал и на коленях просил прощения у сотрудников за то, что не оправдал их доверия. Эти слезы, это публичное стояние на коленях многим в России показались бы не совместимыми с такими понятиями, как мужское достоинство и честь. В Японии эти слезы – высшее свидетельство осознания мужчиной своей вины перед согражданами и глубокого, искреннего раскаяния. В былые дни после такой сцены обычно следовало харакири (сэппуку). Не знаю, какова дальнейшая судьба того чиновника, времена, и это понятно, изменились, но даже сегодня самоубийство после перенесенного публичного позора многим японцам видится вполне достойным выходом из ситуации. Но, конечно же, я не склонна думать, что все японские мужчины-самоубийцы решаются на этот крайний шаг, смывая позор. Японское общество такой же сложный организм, как и любое другое общество, и жизненных катастроф у японцев не меньше, чем в других странах.
Мы не японцы, и харакири, конечно, не наш стиль и не наша стихия. Нас и так уже перекормили смертями в результате странных войн и криминальных разборок. Мы – сложная страна некающихся грешников, не признающих такие понятия как покаяние и искупление. И наши запятнанные олигархи, политики, банкиры, чиновники и даже военные, после каждого очередного скандала продолжают жить по двум формулам: «Плюнь в глаза – божья роса!» и «Стыд глаза не выест».
Умные, умные японские власти. Это их ноу-хау. Демонстрируя по телевидению каждое божье утро убедительные российские новости не в пересказе комментатора, не кусочками, вплетенными с собственные новостные программы (хотя и этого тоже предостаточно), а как есть – вживую и целиком, они на самом-то деле создают самим себе яркую и убедительную рекламу. Демонстрируют своему народу пример того, как жить нельзя.
А теперь ответьте: кому захочется после очередной порции такого действенного вливания возникать по поводу необходимости изменений в собственной, экономически вполне приятной, устоявшейся, ну, подумаешь, немного коррумпированной жизненной «конструкции».
Гимн домашним тапочкам
8 июля 1853 года корабли американского адмирала Мэтью К. Перри бросили якоря в тихоокеанском заливе близ города Эдо, что в переводе с японского означает «дверь реки». Уже тогда число жителей этого крупнейшего в Японии портового города превышало миллион человек. Говорят, что удивленному и потрясенному чиновнику сёгуната Токугава, вступившему в переговоры с нежданными и нежеланными гостями, так прямо и было заявлено, мол, отныне Японии необходимо отказаться от своей почти двухсотлетней политики изоляции страны и открыть гавани. В качестве же аргумента была презентована действующая модель железнодорожного поезда. Японские чиновники – и поныне славящиеся своей чопорной сдержанностью – тогда при виде маленького дымящего локомотива не сумели удержать восторженных криков.
Пятнадцать лет спустя, в 1868 году, после падения «сёгунов» и возвращения на престол императорской династии, город будет переименован в Токио – «Восточную столицу», а число жителей утроится. Минет всего четыре года, и с помощью английских инженеров торжественно откроется первая железнодорожная линия протяженностью в 29 километров – от вокзала Симбаси в Токио до порта Иокогама. А через двадцать лет будет пущен первый локомотив японского производства, и члены нового, уже императорского правительства почти в полном составе приедут на вокзал, чтобы отправиться в первый рейс. Перед входом в вагон, как и полагается, когда заходишь в любой дом в Японии, правительственные сановники разулись. Путешествие было приятным и необременительным, но едва поезд прибыл в Иокогаму, выяснилось, что выйти на перрон не в чем, обувь высоких гостей осталась дожидаться на токийском вокзале…
Этот случай весьма точно передает японский менталитет: внутри дома должно быть идеально чисто. Японцу невыносимо ступить в любое «домашнее» помещение в уличной обуви – поступок, равносильный тому, как если бы он уселся за трапезу с грязными, немытыми руками. И по сей день первое, что обязан сделать каждый посетитель японского ресторана, – это сменить уличную обувь на приготовленные для гостей домашние тапочки. А перед принятием пищи – тщательно протереть руки влажным горячим полотенцем, мгновенно поднесенным расторопными официантами. Пока вы предаетесь пороку чревоугодия, рассевшись на своеобразном подиуме вокруг низких столиков, туфли будут аккуратно поставлены носками наружу – чтобы, покидая ресторан, клиентам было удобно их надеть. В отличие от ресторанов, при осмотре музеев и многих исторических храмов приходится самому беспокоиться о том, чтобы снятая обувь была поставлена правильно, но правило незыблемо: уличная обувь остается у порога. А дальше двигаешься по мягким и чистым соломенным татами либо по натертым до блеска деревянным полам в тапочках, в чулках, в носках-варежках (таби), напоминающих копытца, в носках-перчатках (кенкоу), заботливо обволакивающих каждый в отдельности палец… Вариантов множество, кому какой нравится. Все это – особенности японского бытия, они давно уже закреплены на уровне подкоркового слоя, но, боюсь, весьма плохо приложимы к традиционным западным меркам и понятиям.
Впрочем, так же разнятся и наши представления, скажем, о том, как правильно содержать в чистоте тело, а попросту говоря – как правильно мыться. Дом, в котором я жила в Японии, типично европейский, вот только ванная комната оборудована по местным стандартам, а сама ванна похожа на глубокую стальную квадратную бочку. По японским правилам ритуал следующий: сначала перед ванной, где пол выложен специальной плиткой и решеткой для слива воды, нужно несколько раз тщательно намылиться и принять душ. Затем – уже стерильно отмытым – влезть в бочку, наполненную горячей водой, и – кайфовать. В ту же воду, так же предварительно простерилизовав себя, усаживается и следующий член семейства… Если бы кто-нибудь из знакомых японцев прознал, что душ нам привычнее принимать… в бочке, он бы испытал потрясение от подобного варварства. Как-то одного российского профессора пригласил погостить в доме своих родителей на острове Кюсю японский коллега-ученый. Московскому сенсею как почетному гостю каждый вечер оказывали честь первым посетить ванную, где уже ждала наполненная водой пресловутая «бочка». Сенсей отправлялся туда, сразу же преспокойно приступал к «заключительному аккорду мытья», а затем аккуратно спускал воду… и таким образом лишал все остальное семейство привычного вечернего удовольствия, ибо «бочка» глубока, и воды горячей требует прорву, и времени, чтобы наполнить ее, нужно немало, не говоря о том, что дорого. Однако за все время гостевания московского профессора хозяева ни разу не признались, что остались без ванны. Догадался он об этом значительно позже. Но одной его оплошности даже эти крайне вежливые и терпимые люди не стерпели. Намекнули, правда, весьма деликатно.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.